Чтение 6–й страницы книги ~Волшебные узоры~

-- Большое спасибо. Вот бумага, там в нише коридора есть столик,
изложите, пожалуйста, все, что вы видели и слышали.

Посетитель с достоинством принял лист бумаги и засеменил к двери.

Зина отпустила юбку:

-- Как пишут газетчики, ставка на общественность себя оправдала.

Томин уже звонил.

-- Дежурного ОРУД-ГАИ... Приветствую, Томин из уголовного розыска. По
делу о тяжком телесном повреждении нам срочно нужен гражданин
Ти-рас-поль-ский. Выехал предположительно на юг. Светло-кофейный "Москвич",
МОФ -- Михаил, Ольга, Федор -- девяносто восемь тридцать... Да, срочный
розыск. В случае обнаружения немедленно проверить, нет ли у него пореза на
ладони правой руки. Спасибо, ждем вестей...

Знаменский полистал списки жильцов дома, где в подъезде нашли Серова.

-- В квартире десять проживают инженер Степанченко с супругой -- мы их
тогда не застали: с вечера пятницы уехали за город. Затем гражданка Иванова,
одна тысяча восемьсот девяностого года рождения -- ее не стали будить. И...
братья Никишины.

-- Два юных нахала? -- припомнил Томин.

-- Да просто ершистая поза, -- вступилась за ребят Зина. -- От
одиночества, от заброшенности. У обоих, в сущности, переходный возраст.

-- Тем более могут попасть в любую историю.

-- Надо посмотреть их поближе. Прошу тебя, Зиночка, попудрить носик и
поприсутствовать.

-- Зачем, Пал Палыч?

-- Мне нужно их доверие. Но я для них следователь. А ты -- прежде всего
красивая женщина. Ты произвела впечатление.

-- Шурик, обрати внимание, он это замечает только для пользы дела!

-- Увы. Паша, как зовут жену Степанченко?

-- Светлана Дмитриевна.

-- Гм...

x x x

Многие коллеги Знаменского были суеверны, что не редкость в среде,
связанной с риском, с повезет -- не повезет. Одни пользовались расхожими
приметами, другие имели личный набор знамений -- добрых и дурных.

Знаменский не искал смысла в номерах автобусных билетов, не ждал худа
от кошки или залетевшего в комнату воробья. Но часто по дороге от проходной
Петровки до кабинета считал плюсы и минусы. Плюсом был человек светлый,
минусом -- темный, сомнительный. И если дебет оказывался разительно
неудачным, мог отложить какое-то мероприятие, зависевшее не только от
расчета, но и от случайности.

-- Салют, Паша!

-- Салют!

Плюс.

-- Знаменскому...

-- Привет...

Нуль, ни то ни се. Или и то и се?

-- Селям-алейкум, старик!

-- Взаимно.

Минусочек.

-- Здравствуйте.

-- Здравия желаю, товарищ генерал!

Генералы -- за исключением некоторых -- не учитывались. Не из пиетета
перед чинами, а по недостатку информации. (Впрочем был и пиетет. Начальству
принято было верить. Оно имело слабости, заскоки, поддавалось нажиму свыше в
ущерб работе -- это за ним знали. Но в нем не предполагали злоупотреблений.
Знаменский мог инстинктивно не любить человека с идеальным пробором,
делавшего доклады с министерской трибуны, но не ставил под сомнение его
честность. И спустя десять лет как личный позор переживал его арест).

-- Доброе утро, Пал Палыч!

Жирный плюс. С ним хоть в пекло.

А вот этот бр-р-р. Оттопыренные уши растягивают и без того широкое
лицо. Весь плоский и тяжелый, как надгробная плита. Ходит только по прямым
линиям. Портфель огромный, полупустой, похож на хозяина и на стуле
переламывается пополам, будто тоже сидит. Не знаю толком почему, но он --
бесспорный минус.

Ба, еще один выскочил из лифта, да какой!

-- Здорово, Знаменский! -- с бодрой улыбочкой.

Молча козырнем. Чтоб этого Левашова! Про него-то уж известно, почему
минус. Это на него ссылался Рябинкин, вторично требуя выкуп с жен Дринка и
Финка. Когда жены заложили Рябинкина, то и Левашова взяли за шиворот.

Да, сказал Левашов, я приезжал к нему на работу в форме (что для
сотрудника розыска далеко не обязательно) и возил его на опознание, он
подходил по приметам, да оказался не тот. И все, с концами. Особая
инспекция не сумела обосновать обвинение. Путаная, конечно, история, можно
толковать двояко. Но Знаменский с Томиным считали, что подыграл Левашов
мошеннику, подыграл, сволочуга, поделили они куш.

Поганая встреча. А кабинет уже близко. И схитрил Пал Палыч, прошел по
коридору до буфета, пообщался направо-налево, запасся сигаретами и --
главное -- шестью лишними плюсами. Уже жить легче.

В кабинете он дернул вбок шторы, распахнул окно, впуская остатки ночной
свежести пополам с утренней гарью, отпер ящики стола. На листке календаря
крупнее остальных записей значилось: "Бр. Никишины".

Пришел Томин. Вчера весь день провел в мышиной возне.

Собирал сведения об Иване Тираспольском, укатившем в дальние края.
Сведений не набежало -- одни мнения. Противоречивые. Мать Серова сказала:
"Да при чем тут Ваня-то, господь с вами!"

Беседовал на лавочке со старухой Ивановой из десятой квартиры,
убежденной долгожительницей.

Встречался с десятками приличных, полуприличных и вовсе непотребных
личностей, проверяя алиби "плотвичек".

Раздобыл фотографии Светланы Степанченко и возил показывать приятелям
Серова.

Итогом всего было несколько лаконичных фраз:

-- Человек, угрожавший Серову за какую-то Светку, в командировке на три
дня. В отношении Светланы Степанченко предположения отпали. Со старухой
Ивановой можешь не встречаться. Никишиных в доме не больно жалуют -- за злой
язык. Живут замкнуто, друзей мало... Я их сейчас видел внизу в очереди за
пропусками.

-- Нервничают?

-- Нисколько. Пялят глаза на какую-то блондинку. Ну, пока.

Зины в лаборатории не было, Знаменский попросил передать, что ждет ее
срочно. Только положил трубку, как пожаловали Никишины.

Оба откровенно осматривались, и Знаменский увидел с их точки зрения
окружающее -- все, что давней перестал замечать. Убогий концелярский стол.
Серенькая с пластмассовым колпачком-абажуром лампа. Древний кожаный диван.
Сейф облупленный, зато, между прочим, "симменсовский". На стене портрет
Дзержинского с инвентарной бляшкой на рамке. А чего они ждали -- что у меня
обставлено гостиным гарнитуром? Пепельница безобразная, согласен. У всех
такие -- пластмассовые. Хрустальные и металлические запрещены -- чтобы
кто-нибудь на допросе, осердясь, не использовал в качестве тяжелого
предмета.

-- Чем можем быть полезны компетентным органам? -- спросил Игнат,
закинув ногу на ногу.

-- Меня зовут Пал Палыч.

-- Очень приятно.

-- Трудность в том, что... вы не расположены со мной разговаривать,
верно?

Афоня, сбитый дружеским тоном следователя, покосился на брата.

-- Нет, ну если действительно нужно...

-- Ручаюсь.

-- Спрашивайте, -- нехотя процедил Игнат.

-- Начнем с Серова. Что он был за человек? Умный?

-- Ума большого не наблюдалось.

-- Азартный?

-- Это да.

-- Добрый или жадный?

Ответил Афоня:

-- Такой, знаете, рубаха-парень. И заводной -- с полоборота.

-- В игре не ловчил?

-- Нет, он вообще был "за правду".

-- А ваш сосед играл в домино?

-- Степанченко? -- удивился Афоня. -- Что вы, он очень занят -- с женой
ругается.

-- На какой почве?

Брезгливо вмешался Игнат:

-- Слушайте, ну почему мы должны копаться в их грязном белье ради
вашего любопытства?

Знаменский помолчал. Не то чтобы он проверял Томина, но если Светлана
Степанченко и отпадает, ее муж остается жильцом квартиры номер десять.

-- Для любопытства я выбрал бы что-нибудь более занимательное, чем
семейные скандалы. -- Он обратился к Афоне: -- Сосед вам несимпатичен.
Почему?

-- Нудный тип.

-- А что значит, по-вашему, нудный тип?

-- Нет кругозора, одно мировоззрение. Утром что прочтет в газете --
вечером на кухне жене рассказывает, а она картошку жарит.

-- А как вам представляется интересный человек? -- старался Знаменский
разговорить ребят.