Чтение 6–й страницы книги ~Здравствуйте, я ваша "крыша" или новый Аладдин~

мимо.

- Черт, - сказал я, - чего им останавливаться? Вот если бы с нами была
телка... Погоди! Ты можешь в телку превратиться?

- В телку?

- Ну да! То есть в девку!

- Я и тебя могу превратить, - ответил бес.

- Нет уж, спасибо! Напревращал! Через пятнадцать минут декабрьский холод
пробрал меня до костей.

- Черт с тобой! Превращай!

Через секунду я обнаружил, что стою на обочине дороги не только без
одежды, но и, извините, без члена. Зато с грудями. Пролетевшая мимо машина
безумно подмигнула мне фарами.

А бес движеньем руки опять набрал полную пригоршню лунного света и
габаритных огней, обсыпал ими нас обоих с ног до головы и чего-то зашептал.
В ту же секунду блики превратились в довольно-таки сверкающие тряпки, я
сделал шаг и ткнулся носом в землю. Еще бы! У меня на ногах отросли во-от
такие каблуки! Это мне не очень-то понравилось. Вот интересно: если парня
превратить в бабу да и переспать с ним: это будет считаться, что его
опустили, или нет?

- Ты как допер до такой одежды? - зашептал я.

- Так были одеты девицы в гостинице, - пояснил бес.

Гм! Догадлив, фраер!

Первый же пролетевший было мимо нас "жигуленок" врубил по тормозам.

Дверца распахнулась, и пожилой, интеллигентного вида мужик в каракулевой
шапке сказал:

- Вам куда, девушки? Могу подвезти только до Подушкина.

Мужик мне понравился. Воспитанный такой, благоразумный. Я бы с
удовольствием поехал с ним до Подушкина. Но, к сожалению, нам было, не до
Полушкина. Нам до Москвы.

Через мгновение зубы изумленного водителя стукнули о ствол
позаимствованного мною у горбунова боевика "ТТ". Ствол во рту обыкновенно
действует на людей самым положительным образом. Даже самые вздорные типы не
любят, когда во рту у них кто-то шарит стволом. Во-первых, существует
опасность отбить зубы. Во-вторых, существует опасность, что эта штука
выстрелит. Особенно на человека действует, если из ствола недавно стреляли и
он пахнет порохом.

- Извини, мужик, - сказал я, - но за нами тут гонятся нехорошие парни, и
тебе лучше не быть в тачке, если нас нагонят. Бывай, - с этими словами моя
тонкая женская ручка взяла водителя за шкирку и вытряхнула его в снег на
обочине.

* * *

Я и Асмодей миновали мост через МКАД в девять тридцать утра. Я специально
велел Асмодею оставаться в женском виде, и солдаты на блок-посту не стали
останавливать двух утренних девиц.

На душе у меня словно таракана раздавили. За прошедшие сутки предприятие
Шарифа Ходжаева записало себе в пассив неминуемую разборку с двумя бандами:
с Горбуном и с материнской структурой. В активе имелся Асмодей, колдовская
книжка и приобретенное, по нуждающимся в подтверждении сведениям, умение
колдовать. Активы не покрывали пассивов. Баланс явно не сходился.
Предприятие Шарифа Ходжаева вскоре обанкротится в связи с повышенным
содержанием свинца в трупе вышеупомянутого предприятия.

Где мне жить, я не знаю. Все мои лежки известны Князю. Я притормаживаю у
телефона-автомата в стеклянной косынке.

- Сиди и не вылазь, - командую я Асмодею. В своем женском обличье я вышел
из "жигуленка" и направился к телефону. Покончив со звонками, я повесил
трубку и вошел в расположенную слева дверь, рядом с которой висело кривое
объявление: "Ксерокс".

Внутри располагалась какая-то чахлая контора с фикусом на окошке и
искомым прибором в закутке.

- Миленькая, - сказал я, подмигивая скучающей у ксерокса девушке, - мне
вот эту книжку, а? Два экземпляра?

Девушка вздрогнула и посмотрела на меня. Черт! Я и забыл, на что я похож.
Еще примут меня тут за представительницу сексуального меньшинства.

Девушка приняла от меня деньги и принялась ксерить книжку. Но - вот
неожиданность! Как она ни старалась, в лоток вылетали одни непропечатанные
страницы. Что за притча! Как только положит на стекло какую-нибудь газету
или книжку для проверки, так сразу ксерится в наилучшем виде. Как только
положит мою книжку - листы идут белые, как передник первоклассницы!

Тут я занервничал и полез через перегородку.

- Пустите, - говорю, - я сам.

- Да она у вас, женщина, заколдованная какая-то, - чуть не плача, говорит
мне девица.

И тут на улице раздался такой шум и визг, словно пяти сигнализациям
наступили на хвост. Я подскакиваю к окну и вижу - два гаишных "форда" с
размаху подлетают к "шестерке", в которой мирно дремлет Асмодей, выдирают с
корнем дверцу и волокут Асмодея наружу, под дула автоматов. Б..! Пожалел я
водителя, выкинул, не замочил - вот она, людская благодарность!
Раскудахтался, сука, на ближайшем посту!

- Руки вверх!

Я оборачиваюсь - сзади уже стоят двое ментов и тычут в меня пушками.

- Тебе, краснозадая, говорят!

- Это я-то краснозадая? - свирепею я. Еще никто не называл Шарифа Зверя
краснозадой.

И в ту же секунду из-за моего плеча слышится голос:

- Зачем вы обижаете моего друга?

Я оглядываюсь: Асмодей! И как он, черт, успел с улицы оказаться здесь?

А Асмодей ухмыляется и щелкает пальцами. И тут же все пребывающие в
комнатке превращаются в девушек в красном жакетике и на высоких каблучках.
Включая ментов. Я балдею. Менты тоже балдеют. Они не знают, какую из тех,
кто в красном жакетике, класть на пол. Я бы на их месте тоже пришел в
недоумение. А пока, пользуясь их растерянностью, я выскакиваю из окна и
делаю ноги.

Я и Асмодей бежим по узкому переулку. Мы в красном жакете и на высоких
каблучках. За нами ломит целая толпа ментов - пять штук. Они тоже в красном
жакете, на высоких каблучках и с женской мордой. Менты разъярены. Еще бы!
Если бы меня из мужика превратили в телку, я бы тоже разъярился.

- Вот что, - шепчу я Асмодею, влетая в сквозной подъезд, - превращай
обратно!

В следующую секунду я ощущаю, что на мне штаны и, слава Богу, изнутри
меня в эти штаны кое-что упирается.

В подъезд влетает целое стадо девушек в красных жакетах. В руках девушек
- омоновские "кипарисы".

- Парни, - орет одна, - девок тут двух не пробегало?

- Каких? . .

- Да таких же, как мы!

- Вот туда побежали, - показываю я. Стадо пробегает через подъезд и
скрывается в неизвестном направлении. Я начинаю ругаться.

- Слушай, - говорю я, отругавшись, - Асмодей, почему я ксерокс с книжки
снять не мог?

- Что такое ксерокс?

- Ну, копия.

- Но волшебная книга может существовать только в одном экземпляре, -
разводит руками Асмодей. - Единственный способ снять с нее копию - это
переписать ее собственноручно. В таком случае, по мере переписывания,
переписанные слова будут пропадать с листов книги. Это очень хороший способ.
Ведь если ты делаешь по невниманию ощибку, то переписанное слово не исчезает
и ты можешь сразу заметить, что что-то не в порядке.

Это мне не нравится. Это значит, что я не могу отдать книгу Князю.
Впрочем, вопрос с Князем, кажется, снят с повестки дня.

- Ладно, - говорю я Асмодею, - пошли пожрем чего-нибудь. Только без твоих
фокусов, ясно? Мне тут остались командировочные в наследство от
полушкинского мужика, на них и пожрем. Ясно?

Спустя три часа в маленькой забегаловке, выбранной мной потому, что я
никогда там не бывал, я жрал облитые уксусом пельмени и обдумывал свое
положение. Положение было фиговое. На меня охотились две банды - раз. На
человека, за которым охотятся его же собственные коллеги, очень скоро
начинает охотиться ментовка - два. Впрочем, ментовка ко мне и до того не раз
приставала, и не далее как неделю назад некий капитан Душан содрал с шефа
десять штук за одну мою промашку. Жить мне было негде. Хрустов снять лежку
не было. Конечно, был Асмодей, который мог пошевелить пальцами и вынуть
хрусты из воздуха, но опыт показал, что ненавязчивым сервисом Асмодея лучше
не пользоваться.

Асмодей виноватился рядом, ковырял пельмени вилочкой. Видно было, что
пельмени ему совсем не по душе. Уж не знаю, чего он там в аду предпочитал:
печенку прелюбодея в сметане или яички продажного прокурора под соусом "семь
смертных грехов", а только пельмени ему не по вкусу.

Хмурится мой Асмодейчик, длинными ресницами хлопает. И тут мне вдруг его,
знаете ли, жалко стало. Ведь вот подумать тоже: я сижу тут без "капусты" и
без бригады, и то мне тошно. А Асмодей? Он-то вообще ни ухом ни рылом в этом
мире не смыслит. Вот подъехал к стекляшке красный, как стручок перца,
"жигуль", а он и "жигуля" никогда не видал. Вот булькает справа от нас
кофеварка - а он и кофеварки никогда не видал. И все-то его воспоминания об
этом мире - широкомасштабная разборка под Никополисом аж в 1395 году...

- Вы что, господин, задумались? - спрашивает Асмодей.

- Так. За жизнь думаю. Асмодей удивляется:

- Так что же думать? У вас я есть.

- Ты молчи в мешочек. Ты ж меня все время кидаешь, лопух ты несчастный!

- Так что ж, - сказал Асмодей, - мы с тобой договора не заключали, тебе
меня в аренду не сдали, все, что происходит, считай, из чистого альтруизма.

- Договор? - глаза у меня лезут на лоб. - Гм... ты мне сначала расскажи,