Козетта и Жан Вальжан, спасаясь от Жавера с полицейскими, провалились в
пустоту: до этого они шли по реально существующим улицам реального Парижа
и вдруг перенеслись в квартал Парижа вымышленного - Виктор Гюго назвал его
Малым Пикпюсом. Странное ощущение, как бывает, когда во сне вы идете по
незнакомым улицам, а проснувшись, мало-помалу осознаете, что улицы эти
точь-в-точь те, на которых вы не раз бывали днем.
улиц которого - плод фантазии Виктора Гюго, беглецы чудом спаслись от
полицейского патруля, успев перебраться через стену. Они оказались "в
каком-то очень большом и странном саду, - в одном из тех унылых садов,
которые кажутся созданными для того, чтобы глядеть на них только зимой и
ночью". Это был сад при монастыре, в котором и укрылись Жан Вальжан и
Козетта; Виктор Гюго указал его точный адрес: дом 62 по улице Малый Пикпюс
- это же адрес пансиона "Святое Сердце Марии", где жила Дора Брюдер.
закрытый пансион... Эта девушки... носили голубые платья и белые
чепчики... В ограде Малого Пикпюса было три совершенно отдельных здания:
большой монастырь, населенный монахинями, пансион, где помешались
воспитанницы, и, наконец, так называемый малый монастырь".
в силах были пройти мимо этого своеобразного неизвестного темного дома,
чтобы не проникнуть в него и не ввести туда всех, кто следует за нами,
внимая, может быть не без пользы для себя, грустной истории Жана Вальжана,
которую мы рассказываем".
случайными, и порой верю, что писатели обладают даром ясновидения, - но
слово "дар" здесь не совсем подходит, оно предполагает некие высшие силы.
Нет, это просто часть ремесла: сила воображения, без которой писателю не
обойтись, необходимость увидеть описываемое в деталях - это становится
Почти навязчивой идеей, - чтобы не потерять нить, поддавшись лености;
такое напряжение, как регулярная зарядка для ума, наверно, может в конце
концов дать подобные вспышкам прозрения, "касающиеся прошлых или будущих
событий", как написано в словаре "Ларусс" на слово "ясновидение".
"Пари-Суар" от декабря 1941-го, я потом много месяцев не мог выбросить его
из головы. Меня буквально преследовали точный адрес и детальное описание
примет бульвар Орнано, 41, 1 м 55 см, овальное лицо, серо-карие глаза,
серое спортивное пальто, бордовый свитер, темно-синяя юбка и такого же
цвета шапка, коричневые спортивные ботинки. И мрак, безвестность,
забвенье, небытие вокруг. Мне казалось, никогда я не отыщу следов Доры
Брюдер. Именно потому, что мне не хватало ее, я начал тогда писать новый
роман "Свадебное путешествие" - тоже возможность сосредоточиться на Доре
Брюдер; может быть, говорил я себе, так я смогу узнать или угадать
что-нибудь о ней, хотя бы место, где она бывала или какой-нибудь факт ее
жизни. Пока я знал только одно, ее имя, БРЮДЕР ДОРА - и больше ничего, ни
даты, ни места рождения-я прочел его над именем ее отца, БРЮДЕР ЭРНЕСТ,
21.5.99. Вена. Гражданства не имеет, в списке очередной партии пленных,
отправленной 18 сентября 1942-го в Освенцим.
шестидесятые годы: Анна Б., Белла Д. - ровесницы Доры, одна родилась с ней
почти одновременно, с разницей всего лишь в месяц, - во время оккупации
жили так же, как и она, вполне могли разделить ее участь и, наверно, во
многом походили на нее. Сегодня я понимаю, что надо было написать двести
страниц, чтобы уловить один слабый отсвет действительности.
Риго и Ингрид пропустили "Бастилию", где им надо было сделать пересадку,
чтобы доехать до "Порт-Доре". Выйдя из метро, они оказались перед огромным
снежным полем... Сокращая дорогу, сани скользили по каким-то маленьким
улочкам к бульвару Сульт".
"Святое Сердце Марии", из которого самовольно ушла Дора Брюдер декабрьским
вечером, - и очень может быть, что в тот вечер над Парижем шел снег.
приблизился к Доре во времени и пространстве.
причины отчисления", написано: "14 декабря 1941. Вследствие самовольного
ухода".
позволялась прогулка, она навещала родителей на бульваре Орнано. А вечером
не вернулась в пансион.
Париж еще не знал с начала оккупации. С 8 по 14 декабря немцы ввели
комендантский час с шести вечера - в наказание парижанам за два
террористических акта. Затем в одну только облаву были арестованы пятьсот
французских евреев, это было 12 декабря; 15 декабря с евреев постановили
взыскать штраф в миллиард франков. А утром того же дня семьдесят
заложников расстреляли в западном предместье на холме Валерьен. 10 декабря
распоряжением префекта полиции всем евреям департамента Сена, как
французским, так и иностранным гражданам, предписывалось проходить
"регулярный контроль" с обязательным предъявлением удостоверения личности
со штампом "еврей" или "еврейка". О перемене места жительства они были
обязаны сообщать в участок в течение двадцати четырех часов, и отныне им
запрещалось покидать пределы департамента.
шести вечера доступ туда был закрыт. Станции метро не работали, в том
числе и станция "Симплон", возле которой жили Эрнест и Сесиль Брюдер. Дело
в том, что подпольщики взорвали бомбу на улице Шампьонне, в двух шагах от
их гостиницы.
тот же день немцы ввели комендантский час по всему X округу - после того,
как неизвестные стреляли из револьвера в чиновника из оккупационных
властей на бульваре Мажента. А затем был объявлен комендантский час для
всего Парижа, с 8 по 14 декабря - до того самого воскресенья, когда Дора
покинула пансион.
за другим гадили огни; Дора находилась за высокими стенами на улице Пикпюс
(60 - 62), а ее родители сидели взаперти в своем гостиничном номере.
"номера досье". Но распоряжение полицейской префектуры от 10 декабря
предписывало "обо всех изменениях семейного положения сообщать
немедленно". Вряд ли отец успел - да и вряд ли хотел - внести имя Доры в
карточку до ее бегства. Наверно, он думал, что в полицейской префектуре
никто не заподозрит, что у него дочь в "Святом Сердце Марии".
дома, это было 18 января 1960 года, и дни стояли далеко не такие черные,
как в декабре 1941-го. Только одно роднило мое бегство - по дороге вдоль
ангаров аэродрома Виллакубле - с бегством Доры: время года, зима. Мирная
зима, самая обыкновенная, никакого сравнения с той, что была восемнадцать
лет назад. И все же не это ли внезапно подталкивает нас к бегству:
холодный серый день, когда особенно остро ощущаешь одиночество и особенно
сильно чувствуешь, как затягивается петля.
соблюдался всю неделю. Стало можно ходить по улицам после шести вечера. Но
из-за немецкого времени уже в середине дня темнело.
Скорее всего, вечером. Возможно, по окончании службы в часовне, когда всех
учениц вели в дортуар. Я думаю, настоятельница постаралась немедленно
связаться с родителями Доры, чтобы узнать, не осталась ли девочка у них.
Знала ли она, что Дора и ее родители - евреи? В ее биографии написано: "Во
времена гонений на евреев много детей из еврейских семей нашли убежище в
стенах "Святого Сердца Марии" благодаря человеколюбию и самоотверженности
сестры Мари-Жан-Батист. При поддержке своих сестер, строго соблюдавших
тайну и проявивших не меньшее мужество, она не отступала перед
опасностью".
1940 года, когда гонения еще не начались. Она не была зарегистрирована в
октябре 1940-го. А еврейских детей религиозные организации прятали только
с июля 1942-го, когда начались повальные облавы, Дора провела в "Святом
Сердце Марии" полтора года. Скорее всего, она была единственной еврейкой в
пансионе. Знал ли об этом кто-нибудь из ее товарок? А из монахинь?
Монмартр 44-74, но я не знаю, была ли связь между кафе и гостиницей, был
ли этот Маршаль также и ее владельцем. Пансиона "Святое Сердце Марии" в
телефонном справочнике того времени нет. Я нашел другой адрес Христианской
миссии Милосердия, видимо, в 1942 году по этому адресу находился
какой-нибудь филиал пансиона: улица Сен-Мор, 64. Бывала ли там Дора? Номер
телефона тоже не был указан.
позвонила к Маршалю или, скорее, послала одну из монахинь на бульвар
Орнано. Или Сесиль и Эрнест Брюдер сами пришли в пансион?
воскресенье могло светить ласковое зимнее солнышко, рождающее в вас
чувство свободы, праздника и бесконечности жизни - иллюзорное чувство,