Чтение 6–й страницы книги ~Пальцы женщины~

Я получил рисунок змеи, которая высунула свое жало.

Я тяжело поднялся с места и направился в лабораторию.

- Келси.

- Да, - нетерпеливым тоном отозвался он.

- Ты можешь ли мне сказать старая ли это татуировка?

Он взял лупу и нагнулся над ней. Он погрузил скальпель в одно из
черных пятнышек. Он выпрямился, снял очки и протер глаза.

- Чернила, еще очень плотно сидят там, куда до конца не проникла
кислота. По-видимому, меньше года.

Я вернулся в лабораторную библиотеку и упал в кресло. Разве дама,
даже если у нее и получился заскок, станет себя татуировать? Нет. Мужчина,
да, если он пьян, но не женщина. Нужно, чтобы женщина была в высшей
степени эксцентрична, чтобы захотеть вдруг сделать татуировку. Но если она
эксцентрична, то не станет тотчас же покупать кольцо, чтобы скрыть
татуировку. А дело шло не об эксцентричной особе.

Я встал и направился к телефону, чтобы позвонить некоему Езусу.

Езус Ромеро. Два года тому назад он украл машину. Намеренная кража.
Нападение с отягчающими обстоятельствами, так как хозяин машины поймал его
при первом огне сигнала. Езус по обыкновению нуждался в серьезной дозе и
знал, что ее в тюрьме не получит.

Я сделал так, что вместо отягчающих обстоятельств ему предъявили
обвинение без них и я попросил владельца машины забрать свою жалобу. Я
аннулировал жалобу на заранее намеченную кражу и просил помощника
прокурора Вебера осудить его помягче. Он только что вышел из Университета
Колумбии и собирался воспользоваться этим бедным дьяволом для свой
карьеры. Вебер протестовал всеми силами; я уверял его, что Езус будет нам
благодарен и, возможно, сможет быть нам полезен в обнаружении торговцев
героина, что действительно может сделать ему карьеру. Вебер дал себя
уговорить.

Езус был дома. Я назвался своим военным именем.

- Мистер Ромеро, - сказал я, - с вами говорит Едди Сантьяго. Я только
что приехал.

Это означало, что я хочу с ним поговорить. Если около него были люди,
он ответил мне бы мне: "Ты ошибаешься в Ромеро, дружок". Тогда я бы
сказал: "Простите" и он позвонил бы мне позже. Но на этот раз он спросил:

- Что происходит?

Мы могли говорить спокойно.

Езус был татуирован. На его левом бицепсе была изображена мертвая
голова, под которой было написано: "Скорее смерть, чем бесчестие". Как
многие преступники, он был патриотом. На правом бицепсе, между двумя
розами было написано слово: "мама". В первый раз, когда я задержал его, я
раздел его, для того чтобы убедиться, что на нем не одета "специальная"
рубашка. Эта рубашка или тельняшка, специально пропитанная героином, а
потом высушенная. Этого было достаточно на прием в тюрьму. У него все же
была специальная рубашка, но капсюль не было. А на животе у него была
татуировка: голова волка с раскрытой пастью.

Я спросил у него:

- Езус, ты знаешь в нашем крае хорошего мастера татуировщика?

- Кончайте, мистер Сан... я хочу сказать, мистер Сантьяго... знаете,
после того как они обнаружили, что некоторое количество парней
подцепили... эту...

- Что?

- Гепатит. Вы понимаете? Они делаются совершенно желтыми. По причине
грязных игл, старина. Итак, после Гигиенической комиссии все салоны по
татуировке закрылись.

- И никто не остался?

- Ну что ж, они все отправились в Норфольк или Бостон, где много
моряков.

- А как же здесь?

- Ну что ж, есть еще один. Он держит что-то вроде тайного промысла.
Около морского переулка Бруклина, на Флеминг авеню, в углу Клинтона. Там
есть маленькая булочная, как вы увидите, но это только с фасада. Они
действуют позади лавки. Скажите, что пришли от меня.

- Понятно. Благодарю.

- Это все, что нужно вам?

- Ну да.

- Вы хотите сделать себе татуировку?

Избежать фамильярностей. Вежливо, но твердо, как техника разговора с
ним.

- Спасибо за сведения, Езус.

Он облегченно вздохнул. Так как я не требовал от него серьезных
сведений, которые могли бы доставить ему неприятности - получить нож в
спину, и ему хотелось поболтать.

- Может быть, я могу быть вам полезным, а?

- Все хорошо, спасибо.

Я повесил трубку, сел в машину и поехал через Бруклин Бридж.

Через несколько кварталов я повернул направо. Я проехал мимо
заботливо ухаживаемых домиков с ухоженными маленькими лужайками, в
которых, главным образом, жили семьи морских офицеров. Я повернул налево и
повернул на север, пересек квартал старых домов из круглых бревен,
доходных домов из старого кирпича, мимо баров, мимо сапожных лавок и
маленьких фруктовых магазинчиков полных недозрелыми бананами и другими
фруктами. Я остановился на Клинтон стрит и вошел в древнюю
булочную-кондитерскую.

Толстый мужчина с кислым выражением лица сидел за аппаратом с
лимонадом, покрытым пылью. Мне очень хотелось пить, но при одном взгляде
на грязные стаканы и на полотенце, которыми их вытирали, во мне подавилось
всякое желание пить. Мужчине было лет шестьдесят пять.

- Что вы хотите, парень?

Я приятель Езуса Ромеро.

- Да?

Я подтвердил. Он сказал мне, чтобы я подождал и исчез в глубине
помещения. Я слышал, как он набрал номер телефона, потом произошел
оживленный разговор. Он повесил трубку и вернулся ко мне.

- Он сказал, что вы о'кей. Вы хотите бублибум?

Я наклонил голову.

- Проходите внутрь помещения, но должен вас предупредить, что я не
дешев.

Он раздвинул старую занавеску. Я вошел и сел за кухонный стол, тоже
весь захламленный. Может я и не подхвачу гепатит, но обязательно заражение
крови. Он вытащил ящик у стола и достал оттуда множество листков с
рисунками, изображающими в красках татуировку. Ни один из них не был похож
на тот, который я искал. Все было совершенно обычно: пароходы, якори,
танцовщицы живота, такие, какие были у Езуса.

- Что вы ищете? Специальный рисунок?

Я вытащил свой рисунок и показал ему.

- Мне бы хотелось что-нибудь вроде этого, - сказал я.

- Змею?

Я согласился с ним.

- А где вы ее хотите?

Я снял кольцо и провел круг вокруг моего пальца.

- Вы хотите это вокруг пальца?

- Да, вокруг пальца. Это очень трудно?

- Он спрашивает, трудно ли это? Я никогда не делал ничего подобного,
дружок. Это очень специально. Я многое могу сделать: сердца, голых
танцовщиц или другое. Это не очень новое, я знаю.

- А к кому я мог бы обратиться?

- Я знаю только одно место, где делают подобные трюки - в Японии.

- Я могу найти это в Норфольке или в Порт-муче?

- Нет. Ни там, ни в Сан Диего. Это хорошо делают японцы. Я не хочу
ругать собственную страну, но в Японии это делается лучше, чем где-либо то
ни было. И я из всех знаю.

- А вас никто не просил сделать такой рисунок змеи, как этот?

- К чему вы все это клоните, парень?

Он неожиданно стал очень холоден со мной. Если бы я вытащил свою
бляху, то передо мной оказался бы любезный гражданин, но я тем похоронил
бы все свои сведения от Ромеро. Не говоря уж о том, что это было бы очень
скверно для Ромеро, который посылает фликов к своим приятелям.

- У меня была как-то подружка, которая сказала мне, что сделала себе
это здесь, около морского берега.

Он немного отошел.

- Дружок, вот уже двадцать пять лет, что я промышляю в этом районе:
никто в этой стороне не делает татуировки ни у кого, кроме меня. Я уже
работал до того времени, как стали говорить о дезинфекции игл, и никто
кроме меня не живет здесь так долго. Вы можете сказать своей подружке, что
она не может отличить свою задницу от табакерки, несмотря на все мое
уважение к ней.

Я поставил Олдс на старую насыпь, которая в числе других простиралась
под Бруклинским мостом. На мосту была слишком оживленная циркуляция и я
предпочел, чтобы она немного уменьшилась.