еще продолжал думать о ней. И мадам Мегрэ, видя, что муж чем-то озабочен,
под конец вовсе умолкла.
на улице Де-Дам.
словами жены.
вспыхнула. Он бросил салфетку на стол, набил трубку, налил себе рюмку
кальвадоса и присел у окна - отдохнуть перед тем, как отправится снова на
набережную Орфевр.
III. След рыболова с удочкой
далеко за Аустерлицким мостом на Привокзальной набережной. С ними был
какой-то похожий на бродягу, обтрепанный, хромой человечек.
и тщетно пытался припомнить, неожиданно всплыла в его памяти: "Он не выносил
шума".
на краю постели и скреб свои больные подошвы, Трамбле, живший на улице
Де-Дам с пятью детьми, озорниками и неслухами, и с женой, которая только и
знала, что ныть да жаловаться, - этот Трамбле не выносил шума.
холода или жары. Мегрэ запомнился один бракоразводный процесс: разводились
супруги, прожившие вместе не то двадцать шесть, не то двадцать семь лет.
Требуя расторжения брака, муж заявил суду:
неясных обстоятельств получил возможность оставить работу в фирме "Куврэр и
Бельшас" на шумной улице Сантье, он устроил себе пристанище здесь, на одной
из самых пустынных набережных Парижа.
воде ряды сонных барж. Вокруг все дышало провинциальным покоем - и стоящие
вдоль Сены маленькие двухэтажные домики, среди которых случайно затесалось
несколько многоэтажных домов и бистро, где, казалось, никогда не бывает
посетителей, и дворы, где прохожий с удивлением замечал копающихся в навозе
кур.
квартировавшему под ближайшим мостом, как сам он не без высокопарности
заявил, когда раньше других пришел со своим сообщением в префектуру.
все такие же оборванцы, как и папаша Ла Сериз, типы, которых не встретишь
нигде, кроме как на парижских набережных.
и не было... Так что награда мне причитается...
хочет показать, где жил этот несчастный, которого убили...
на двадцати. Его взяли с собой. И вот они стоят перед побеленным известью
двухэтажным домиком с закрытыми ставнями.
там, как раз где буксир... Тут и завязалось наше знакомство... Поначалу дела
шли у него неважно. Но я ему помог: объяснял, давал советы. И славных же
брал он потом плотичек, и можно сказать - на голый крючок! С моей помощью,
конечно... В одиннадцать часов смотает, бывало, лески, свяжет удочки и
отправляется домой... Так я и узнал, где он живет...
дребезжащий старенький звонок. Люка взялся за отмычки, и через минуту дверь
была открыта.
меня позовите.
запустением, а между тем там слышался какой-то странный шорох. Не сразу
можно было сообразить, что это летают в своих вольерах канарейки.
голыми, нежилыми, потому что, кроме клеток для птиц, ничего другого в них
почти не было.
комнатам, открывали двери, создавая неожиданные сквозняки, от которых в
комнате, выходившей окнами на улицу, вздувались единственные во всем доме
оконные занавески.
выцвели, и на них темными пятнами обозначались силуэты всевозможной мебели,
стоявшей здесь в разное время, - следы, оставленные всеми, кто прежде жил в
этих комнатах.
за дело, налил канарейкам свежей воды и насыпал в кормушки мелкого и
блестящего желтого семени.
также стол, два - три разномастных стула и на полках - целая коллекция
исторических и приключенческих романов.
пуховым одеялом красного атласа, отливавшего на свету всеми цветами радуги -
мечта какой-нибудь богатой крестьянки.
пахло рыбой. В мусорном ящике, который не опорожнялся, наверно, несколько
дней, лежали рыбьи кости и чешуя. В нише был аккуратно расставлен набор
удочек.
него никто не входил. Рыбная ловля на набережных Сены. У него было два
складных стула, из которых один усовершенствованного образца, видимо, очень
дорогой. В красивых клетках - певчие птицы. И книги, уйма книг в пестрых
обложках: книги, которыми он мог наслаждаться в тишине и покое.
отдельными дорогими вещами. Среди удочек одна была импортная, английская,
стоившая, по меньшей мере, несколько тысяч франков. В одном из ящиков
единственного в доме комода лежала золотая зажигалка с выгравированными
инициалами "М. Т." и дорогой портсигар.
несколько совершенно бесполезных вещей, вроде великолепного игрушечного
электропоезда.
покупать вещи, о которых ты мечтал в детстве?
садился с удочкой напротив своего дома. Потом он возвращался на улицу Де-Дам
ко второму завтраку, иногда, быть может, после того, как поел рыбы
собственного улова.
часами, сидя в плетеном кресле у окна. И кругом было тихо, никто не тормошил
его, никто не кричал. Время от времени он ходил в кино, иногда вместе с
дочерью. И однажды он купил ей золотые сережки.
наследство или украл?
перед домом стоял на часах папаша Ла Сериз.
парижские банки: надо выяснить, не открывал ли у них Трамбле текущего счета,
необходимо запросить также нотариальные и адвокатские конторы...
слишком крепко сидела в нем исконная крестьянская осторожность, чтобы он
решился держать свои деньги в таком месте, где их могли обнаружить
бутербродов и две-три бутылки пива... И позвони жене, предупреди, что,
возможно, я сегодня домой не приеду... Позаботься, чтобы газеты об этом доме
пока ничего не писали.
из инспекторов.
доме его хозяин. Мегрэ даже перелистал несколько книг из его своеобразной
библиотеки. Почти все они были перечитаны по нескольку раз.
как Трамбле, удочки должны были представляться идеальным тайником.