Чтение 6–й страницы книги ~Исповедальня~

спросила сама:

- Вы к мадам Жанне?

- Да.

- Входите.

Пол покрывал красный ковер, пахло затхлым. Его провели в маленькую
гостиную с очень мягкой мебелью и закрытыми жалюзи, где в углу он заме-
тил бар.

Он уже слышал о таких домах. Читал описания подобных заведений в до-
военных романах, в частности у Мопассана, и горы подушек, изобилие выши-
вки, шелковые куклы на креслах не смущали его, но вызывали отвращение.

- Вы один?

Он вздрогнул. Бесшумно, не вызывая движения воздуха, вошла женщина,
маленькая, полная, с лунообразным и таким белым лицом, словно она никог-
да не бывала на солнце, ни вообще на улице.

Тем не менее угадывалось, что она была хорошенькой, что тело ее, пре-
жде чем располнеть, было замечательно пухленьким, а в ее золотистых гла-
зах искрились веселость, даже ребячество.

- Простите... - начал он, не зная что сказать.

Она улыбалась, словно подбадривая Андре, и ему стало ясно, что она
раскусила его с первого взгляда.

- Я вас здесь никогда не видела.

- А я сюда еще и не приходил.

- Кто вас прислал?

Он чуть было не ответил:

- Никто.

Но спохватился, понимая, что его визит может показаться более чем
странным.

- Один человек, которого я встретил в кафе в Канне.

- В Канне? Как же его зовут?

- Все называют его Тони. А фамилии я не знаю.

- И он дал вам мой адрес?

Андре не умел лгать и почувствовал, что краснеет от смущения. Его по-
дмывало выложить ей правду.

- Что он сказал вам на самом деле и почему вы пришли один?

- Потому что...

Нет, невозможно. Его история не выдерживала никакой критики, и эта,
много повидавшая женщина, не поверит ни единому слову.

- Послушайте, мадам...

- Что вам предложить? - спросила она, направляясь к бару.

- Спасибо, ничего.

- Могу поспорить, вы не пьете.

- Верно.

- И никогда не были в подобном заведении.

- Нет.

- Вам уже есть семнадцать?

- Шестнадцать с половиной. Я видел одного человека, который выходил
отсюда. Я его знаю.

- Когда? Только что?

- Нет, несколько дней назад.

- Девушка?

- Постарше меня. Уже женщина.

- Понимаю? Ну и что? Она была не одна?

Он покачал головой.

- Что ж, молодой человек, если бы вы посторожили подольше или пришли
пораньше, вы наверняка увидели бы и мужчину.

Здесь не то, что вы думаете, но я на вас не сержусь. Не отрицаю так-
же, что несколько лет назад все было по-другому. С тех пор порядки ужес-
точились.

Я сдаю комнаты, как и сказано в объявлении. Сдаю их не обязательно на
месяц и не требую, чтобы клиенты оставались здесь на всю ночь.

Мне безразлично, если через час-другой они уходят, и я не требую от
них предъявления брачного свидетельства. Что же касается на все готовых
девиц, то с этим давно покончено - здесь их нет.

- Понятно.

- Следовательно, если ваша подружка приходила сюда, значит, она была
не одна, поверьте. Мужчины частенько не хотят показываться на улице вме-
сте с партнершами или же считают, что те одеваются слишком долго. Когда
это было?

- На прошлой неделе. Не помню точно. Пятница или суббота.

- Днем?

- Около половины шестого.

- Ну что вам сказать? Вы человек холостой, и речь идет не о вашей же-
не. В таком возрасте надо смириться.

- Благодарю вас.

- За что? Я еще ничего для вас не сделала. Вы очень сердитесь на нее?
Собираетесь продолжать с ней?

- Не знаю... Конечно нет.

- Что ж, когда встретите другую, приводите ее сюда, если надумаете.
Ну а не найдете, я подскажу вам адреса двух-трех баров, где достаточно
хорошеньких девушек, готовых утешить вас.

- Спасибо. Мне пора возвращаться в Канн.

- Я и забыла, что вы не из Ниццы. Студент?

- Готовлюсь к экзаменам.

- В таком случае желаю удачи!

Она улыбалась не без иронии и умиления, почти как Франсина, когда он
заказывал молоко с двумя шариками мороженого.

- Спасибо. Еще раз извините.

Она не сразу закрыла за ним дверь, а смотрела, пока он спускался до
второго этажа. Он торопился выйти на улицу, почувствовать, как вокруг
кипит жизнь, как она проникает в каждую его пору.

Через полчаса из школы - совсем недалеко отсюда должна выйти Франси-
на. Интересно, какой у нее сейчас урок и в каком из классов здания, так
непохожего на настоящую школу?

Можно, конечно, не спеша пройтись по Английскому бульвару и подождать
ее у выхода, как накануне, но теперь уже не играя комедию.

Нет, он не хотел встречи с ней. Во всяком случае, не сегодня. Вдруг
она догадается, что у него на душе, хоть он и не делал трагедии из слу-
чившегося.

Зачем драматизировать ситуацию? Так бывает со многими юношами и деву-
шками его возраста.

Если бы ему рассказали о каком-нибудь приятеле, мать которого сделала
то же самое, Андре, конечно, проворчал бы, пожимая плечами:

- Ну и что?

Действительно, ну и что? Разве его это касается? С какой стати он до-
лжен интересоваться жизнью своих родителей, их положением, помыслами,
радостями, заботами, недостатками или даже неблаговидными поступками?

Еще совсем маленьким он - вероятнее всего, безотчетно - очертил себя
защитным кругом, из которого его вывел только случай. Так что винить ему
приходится теперь лишь самого себя и свое любопытство, которое не сумел
обуздать.

Он возвращался в Канн. Сейчас он заберется к себе в мансарду и, преж-
де чем сесть за работу, четверть часа, до полного изнеможения, будет уп-
ражняться с гантелями под самые шумные пластинки.

В доказательство того, что он ничуть не огорчен, Андре, мчась по за-
литой солнцем дороге и проскальзывая между машинами, заранее выбирал
пластинки, которые будет слушать, и радовался, предвкушая удовольствие.

Глава III

- Дома никого, Ноэми?

Он вошел в столовую - ни души. На столе три прибора. Не оказалось ро-
дителей и в гостиной. В доме стояла тишина.

- Ваша мать наверху, а господин Бар еще не вернулся.

Уже половина девятого, а ведь отец почти никогда не опаздывает. По
привычке Андре приподнял крышку кастрюли и с удовольствием понюхал рыб-
ный суп. Он любил вкусно поесть. Еще совсем недавно Ноэми гоняла его с
кухни за то, что он пробовал все подряд.

Он и теперь лазил по кастрюлям, но когда перерос служанку на целую
голову, она стала смотреть на него как на мужчину и больше не осмелива-
лась ворчать.

Он не знал, куда приткнуться, и, напрасно простояв у окна в ожидании
отца, решил подняться наверх.

В спальне родителей никого не было. Он старался не заходить сюда: он
почему-то чувствовал себя здесь неловко, особенно когда родители были в
постели. Еще совсем маленьким он не любил их запах.

Светло-голубые стены, белая мебель, розовое атласное покрывало под
цвет виллы. Скорее комната одинокой женщины, а не супругов; Андре с со-
жалением вспоминал старую ореховую спальню на Эльзасском бульваре.

Казалось, со времени переезда на виллу как-то изменилось все, даже
настроение родителей.

- Мама, ты где?

- Здесь, Андре.

В будуаре, тоже в голубых тонах, с шезлонгом и двумя глубокими крес-
лами, покрытыми блекло-розовым атласом, она, одетая по-домашнему, приче-
сывалась перед туалетным столиком, который купила в специализированном
магазине на Антибской улице уже после знакомства с Наташей.

Столик явно в Наташином вкусе. Андре никогда не был у нее, но не сом-
невался, что обстановка там такая же, только богаче.

Он уже знал, что вечером мать уходит: на лице крем, сама какая-то