равно: операция "Иоанн" была развернута стремительно. Особую роль сыграло
письмо Брюса. Его доставили беженцы. Они хлынули в город, уже закипающий
черными слухами - голодные, обожженные, в рубищах и опорках - ровно через
два часа после того, как воинская спецкоманда, посланная для сбора
информации, вошла в центр апокалипсиса и растворилась в нем. Кстати,
именно тогда обнаружились первые признаки хроноклазма: беженцы упорно
твердили, что находились в пути много суток, а сам апокалипсис начался
чуть ли не месяц назад. Оборванец с гноящимися глазами, в коростах,
обмотанный заскорузлыми тряпками, поднялся по ступенькам школы, где среди
обвального грохота телетайпов, панических радиограмм и взаимоисключающих
требований экспертов Чрезвычайная Международная Комиссия, крутясь, как
лодка в стремнине, напрягала все свои пока немногочисленные силы, пытаясь
взять контроль над лавиной событий, - молча прошел мимо оторопевшей охраны
в комнату председателя, достал из гнилых лохмотьев грязный, порванный
конверт с надписью - "Секретно. В личные руки", и положил его перед
ошеломленным Грюнфельдом. Вероятно, это был Бернард Каплем, заместитель
Брюса по лаборатории, в Бронингеме у него погибла семья, и сам он потом
бесследно исчез, сгинул - как тысячи других. Письмо было написано
неразборчивым карандашом на оберточной бумаге и датировано тремя днями
вперед - еще один признак хроноклазма. Сухой стиль его произвел на.
Комиссию громадное впечатление. Брюс, по существу, первый твердо и без
обиняков заявил, что происходящие события есть апокалипсис, и связал его с
Оракулом. - Ищите посредника, - писал он. - Ищите Иоанна Богослова из
Патмоса... - Дело было сделано. Карантинные заставы перекрыли район. Уже
первые беженцы прошли через полиграф. Началась охота за прорицателями,
которые десятками, как черти из коробки, выскакивали в городе. Это
напоминало знаменитую "Бойню пророков", только в организованном варианте.
- Мы по-прежнему не готовы, - мрачно и спокойно, блестя северными глазами,
говорил Грюнфельд на экстренном заседании Совета безопасности. - И я не
представляю, что мы можем быть когда-нибудь готовы при существующем
положении вещей... - Дискуссия, вынесенная на Ассамблею, имела один важный
результат. Был установлен "Предел разума" - тот максимум продуцируемых
Оракулом событий, который Земля могла допустить. Превышение его означало
угрозу существования, следовал "поворот ключа" - нанесение удара всей
возможной мощности, дверь захлопывалась.
падение авиетки - так была обнаружена Зона Информации, и последующего
развертывания апокалипсиса, не нашли сторонников. Скорее можно было
согласиться с доктором Артуром Пенно, который усматривал здесь защитную
реакцию комплекса "Оракул" на острое воздействие. В контакте с Оракулом,
как в Контакте с иным разумом вообще, важна прежде всего форма, ибо она
воспринимается непосредственно - до смысла. Гибель самолета представляла
собой акт уничтожения. Форма ответа была адекватной. Наше счастье, что
Оракул выбрал локальное действие, а не Хиросиму или европейскую чуму
тринадцатого века...
перекладывалась на Землю, и принесенные, жертвы получали таким образом
хотя бы видимость оправдания. К сожалению, отсюда неизбежно вытекало, что
реализация "Предела разума" повлечет за собой уничтожение планеты, но эту
сторону вопроса предпочитали не обсуждать вообще.
печатями - треть небосклона... Печати из багрового сургуча... Кто достоин
открыть сию книгу и снять печати ее? (фраза дословно)... Человек в белых
одеждах - от них сияние... В нем что-то овечье... Берет книгу - старцы
кланяются... животные трепещут крыльями... Снимает печати... Четыре
всадника!.. Боже мой!.. Четыре всадника выезжают на площадь!.. Я отлично
вижу их - за разрушенным фонтаном... Картина Дюрера... У коней ребра, как
обручи на бочках... мосластые ноги... Ужасный грохот копыт... дымится
булыжник... Скелеты в седлах, полированные желтые кости, фаланги пальцев,
безглазые, улыбающиеся черепа... Конь белый - всадник с луком, конь рыжий
- всадник с мечом, конь вороной - всадник с весами, чашечки пляшут, как
сумасшедшие, конь бледный - всадник с косою на плече... Имя ему - смерть,
за ним катится черный, набухающий ком: когти, рога, свиные уши... Ад идет
по земле... Еще две печати... Трясутся стены, трудно писать... Сыплется
штукатурка, если дом рухнет, тогда конец... Мое имя - Осборн, Гекл Осборн,
преподаватель колледжа Гриньярд... Сумерки, будто на солнце накинули
плед... едва просвечивают ворсяные полосы... Луна, как кровь... красный
фонарь... Падают звезды... беззвучно... Страшно, пустое небо... Конец
Света - неужели правда?.. Боже мой... Края неба загибаются, чем-то
озаренные... оно сворачивается, как бумажный лист... скатывается за
горизонт... Невыносимо трясутся стены... Это последние минуты... Мое имя -
Осборн... Сегодня тринадцатый день Конца Света... Золотой престол...
Овечье лицо ангела... Смертельный цокот копыт... Непонятно, как я это вижу
- полный мрак, опустошенное небо... Седьмая печать... Безмолвие...
Наверное, я один на всей планете... Темь... Смерть... Финал... Мое имя -
Осборн... Камни, падите на меня и сокройте меня от лица Сидящего на
престоле... Ибо пришел великий день гнева его; и кто может устоять?.."
протоколов Брюса, документ был найден в запаянной металлической коробке
под развалинами дома на центральной площади в Бронингеме. Сам Осборн
несомненно погиб. Фотокопии дневника странным образом попали в руки
журналистов и были частично опубликованы. Последовала небывалая вспышка
религиозного экстаза. Вопрос о сути апокалипсиса смутил умы. "Если не Он,
то кто?" - вопросил с кафедры епископ Пьяченцы. За что и был лишен
епархии. Князья церкви медлили и колебались. Поговаривали о созыве
Вселенского собора. Научный комитет железной рукой отвергал любые
теологические построения, Еще можно было со скрипом и мучениями принять
точку зрения Карло Альцони, профессора богословия в Панте, о том, что
нынешнее появление Оракула есть уже второе в истории человечества, а
память о первом сохранил для нас Новый завет. Это было не то чтобы
истинно, это было научно допустимо. Но ведь даже в компетентной среде
Комитета делались попытки настоящих экзогез, правда, тщательно упакованных
в сухой каркас узкоспециальной терминологии. Например. Земля и Оракул
едины. Никакого внешнего Контакта между ними нет и быть не может. Оракул
существовал всегда. Само человечество является продуктом его деятельности
и всем ходом своей истории участвует в выполнении программы, цель которой
пока неясна. Любопытный образец совмещения Творца и феномена неизвестной
нам космической культуры.
восемнадцать минут и охватил сравнительно небольшой район - собственно
Бронингем, то есть, был ограничен во времени и пространстве. Правда, в
эпицентре событий длительность его была значительно больше: дневник,
например, отмечает шестьдесят восемь дней, а строго последовательный
протокол Брюса даже девяносто одни сутки - плотность времени имела
выраженный градиент, но проблема хроноклазма решалась чисто физическими
средствами и не требовала привлечения потусторонних сил. Тем более, что
существовали крайние точки зрения. Апокалипсиса вообще не было, заявили
Антонов и Бельц, отражая одну из них. Оракул передал некую информацию,
предназначенную коллективному сознанию. Содержание ее не имеет аналогий в
культуре Земли - информация была воспринята искаженно. Насильственно
объединенный, хаотический разум реципиентов Бронингема обратился к
знакомым зрительным формам. Поток овеществленных ассоциаций хлынул в
единое русло. Армагеддон - дело случая. Мы видим не то, что нам
показывают. Катастрофа была сугубо психологической. Нет никаких
доказательств. Записи Брюса не убеждают, это всего лишь записи и ничего
более.
Бронингема не зафиксировали сейсмической активности, и метеослужба также
не отметила значительных атмосферных явлений. Но семь чаш гнева божьего
пролились на землю... "...И сделались град и огонь, смешанные с кровью, и
третья часть деревьев сгорела, и вся трава зеленая сгорела, и большая
гора, пылающая огнем, низверглась в море, и третья часть моря сделалась
кровью, как бы мертвеца, и все одушевленное умерло в море, и поражена была
третья часть солнца, и третья часть луны, и третья часть звезд, так что
затмилась третья часть их, и третья часть дня не светла была, так, как и
ночи..." Лаборатория Брюса находилась на окраине города, в излучине реки.
Градины синего цвета били, как пули, глубоко уходя в землю. Двое
сотрудников погибли, не успев укрыться в здании. Брюс распорядился надеть
противогазы и освинцованные костюмы радиационной защиты, что спасло жизнь
многим, когда запылал воздух. Он сразу сориентировался - записи в
протоколе с самого начала велись четко и чрезвычайно подробно. В столовой
обнаружились продукты. В мастерских нашелся движок средней мощности.
Удалось подключить кое-какую аппаратуру. На частично сохранившейся
магнитофонной пленке среди гула, скрежета и тресков можно было разобрать
далекий голос: - Горе, горе, горе живущим на земле!.. Эта запись вызвала
ожесточенные споры и обвинения в фальсификации. Лаймон, накрывшись
металлическим щитом, принес образцы градин. Они обладали громадной
теплоемкостью и буквально прожигали тигли. Первая неделя прошла
сравнительно спокойно. Группа даже увеличилась за счет жителей ближайших
домов. Но в понедельник, на исходе дня, вострубили ангелы, имеющие семь
труб... "И упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и
пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде - Полынь:
третья часть вод сделалась полынью"... Умер молодой Бингсби, и еще четверо
сотрудников получили тяжелое отравление. Положение сразу ухудшилось.
Дистилляцию наладили с трудом. Пробы полынной воды были запаяны в сосуды
из пероксного стекла. Позже анализ обнаружил в них "росу Вельзевула", что
нанесло серьезный удар психологическим интерпретациям апокалипсиса.
Наибольший интерес представляет упоминание о "запечатленных", которые
должны были спастись. Брюс сам видел - голый, перепачканный землей человек
шел через двор по горящему мазуту, и на лбу его фосфором пылала зеленая
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Конан-Дойль Артур
Мурич Виктор
Курылев Олег
Мороз Александра