Чтение 6–й страницы книги ~Мельницы богов~

- Потому что мы хотим вовлечь его в западный лагерь.

- Вспомните, - сказала Мэри, - Николае Чаушеску смотрел не только на
Восток, но и на Запад. В каком году это началось?

- В 1963 году, - ответил Барри. - Когда возникли разногласия между
Россией и Китаем, Румыния резко изменила свою позицию, чтобы показать свою
независимость в международных делах.

- Что можно сказать о нынешних взаимоотношениях Румынии с другими
странами Варшавского пакта, в особенности с Советским Союзом? - спросила
Мэри Эшли.

- Я бы сказал, что они стали крепче.

- А я не согласен, - заявил другой студент. - Румыния подвергла
критике СССР за его вторжение в Афганистан, за подписание договора с ЕЭС.
К тому же...

Прозвенел звонок. Занятие закончилось.

Мэри сказала:

- В понедельник мы поговорим об основных факторах, влияющих на
отношения Советского Союза со странами Восточной Европы. Мы также обсудим
возможные последствия плана президента Эллисона разрушить "железный
занавес". Желаю хорошо провести выходные.

- И вам тоже, профессор.

Мэри смотрела, как студенты направлялись к выходу. Ей нравилась
непринужденная атмосфера, царившая на семинаре. История и география
оживали в жарких спорах студентов. Иностранные имена и города становились
реальными, а исторические события, казалось, происходят прямо здесь. Она
преподавала в Канзасском университете уже пятый год, и ей до сих пор это
приносило удовлетворение. В год она вела пять групп по изучению
политических наук, не считая семинаров со студентами выпускных курсов, где
речь шла всегда о Советском Союзе и других социалистических странах.
Иногда она чувствовала себя обманщицей. "Я никогда не была в странах, про
которые я рассказываю", - думала она. - "И вообще никогда не покидала
Соединенных Штатов".

Мэри Эшли, как и ее родители, родилась в Джанкшн-Сити. Единственный
член их семьи, который видел Европу, был ее дед, родившийся в маленькой
румынской деревне Воронет.

Мэри планировала отправиться в путешествие за границу после получения
ученой степени, но в то лето она познакомилась с Эдвардом, и европейское
путешествие превратилось в трехдневный медовый месяц в Уотервилле, в
пятидесяти милях от Джанкшн-Сити, где Эдвард занимался больным в
критическом состоянии.

- В следующем году поедем обязательно, - сказала Мэри Эдварду вскоре
после свадьбы. - Мне так хочется посмотреть Париж, Рим, побывать в
Румынии.

- Мне тоже. Поедем обязательно. Следующим летом.

Но следующим летом родилась Бет, а Эдвард был занят работой в
больнице графства Джери. Через два года родился Тим, Мэри получила звание
доктора философии, снова стала преподавать в Канзасском университете, и
годы незаметно пролетели. Если не считать коротких поездок в Чикаго,
Атланту и Денвер, Мэри ни разу не выезжала на пределы штата Канзас.

"Как-нибудь в другой раз", - обещала она сама себе.

Мэри собрала свои записи и посмотрела в окно. За стеклом с морозными
узорами снова пошел снег. Надев пальто и красный шерстяной шарф, она
направилась на Ваттиер-стрит, где припарковала свою машину.

Университетский городок был огромным: 315 акров, где среди деревьев и
клумб расположились восемьдесят семь корпусов, включая лаборатории,
театры, церковь. Издалека университетские здания, построенные из
коричневого известняка с башенками наверху, напоминали старинные замки,
готовые сдержать нашествия вражеских орд. Когда Мэри проходила мимо
Денисон-холла, навстречу ей попался мужчина с фотоаппаратом "Никон". Он
направил его на здание и щелкнул затвором. Мэри попала в кадр. "Мне надо
было отойти в сторону", - подумала она. - "Я испортила ему снимок".

Через час эта фотография отправилась на самолете в Вашингтон.

У каждого города есть свой неповторимый ритм, жизненный пульс,
свойственный местности и живущим здесь людям. Джанкшн-Сити в графстве
Джери с населением 20.381 человек в 130 милях от Канзас-Сити гордился тем,
что он является географическим центром Соединенных Штатов. Здесь выходила
газета "Дейли Юнион", была радиостанция и телецентр. В деловой части
города находились несколько магазинов и две заправочные станции - одна на
6-й улице, другая на Вашингтон-стрит. Здесь располагались супермаркет,
Первый Национальный банк, "Домино Пицца", закусочные, автобусная станция,
магазин готовой одежды и питейные заведения - все точно такое же, как и в
сотнях других маленьких городков США. Но жители Джанкшн-Сити любили свой
город за его деревенскую тишину и спокойствие. По крайней мере в рабочие
дни. По субботам и воскресеньям Джанкшн-Сити превращался в место отдыха
солдат из расположенного неподалеку Форт-Райли.

По дороге домой Мэри Эшли остановилась пообедать в "Диллонз Маркет",
а затем направилась на север, в сторону Олд Милфорд-роуд, жилого района,
расположенного на берегу озера. С левой стороны дорога была усажена дубами
и вязами, а справа тянулись аккуратные дома из камня и кирпича.

Семья Эшли жила в двухэтажном каменном доме, стоящем на небольшом
возвышении. Доктор Эшли купил его тринадцать лет назад. В нем была большая
гостиная, столовая, библиотека, комната для завтрака, кухня, а наверху -
одна большая спальня и две маленькие.

- Это слишком большой дом, - сказала тогда Мэри Эшли. - Для двоих тут
много места.

Эдвард обнял ее и крепко прижал к себе.

- А кто сказал, что нас будет только двое?

Когда Мэри вернулась домой, Тим и Бет уже ждали ее.

- Знаешь что, - сказал Тим, - нашу фотографию опубликуют в газете.

- Может, ты поможешь мне убрать продукты? - сказала Мэри. - А в какой
газете?

- Этот человек не сказал об этом, он только сфотографировал нас и
пообещал сообщить потом.

Мэри остановилась и посмотрела на сына.

- А больше он ничего не сказал?

- Нет, - ответил Тим. - Но у него был классный "Никон".

В воскресенье Мэри праздновала - хотя это и не то слово, которое
возникло у нее в голове, - свое тридцатипятилетие. Эдвард решил устроить
ей сюрприз и организовал вечеринку в загородном клубе. Их соседи - Флоренс
и Дуглас Шаффер и еще четыре пары ждали ее. Эдвард радовался как ребенок
удивленному выражению лица Мэри, когда та зашла и увидела праздничный стол
и плакат с поздравлениями. Ей не хватило духу сказать ему, что она узнала
о готовящейся вечеринке еще две недели назад. Она обожала Эдварда. "А
почему бы и нет? Разве можно не любить такого мужчину?" Он был красивый,
умный, заботливый. Его дед и отец были врачами, поэтому Эдварду никогда не
приходило в голову стать кем-то другим. Это был самый лучший хирург в
Джанкшн-Сити, хороший отец и прекрасный муж.

Задув свечи на праздничном торте, Мэри украдкой посмотрела на него и
подумала: "Что еще надо женщине для счастья?"

В понедельник утром Мэри проснулась с головной болью. Вчера вечером
произносили столько тостов, а она совсем не привыкла пить. Мэри с трудом
поднялась с постели. "Это все от шампанского. Никогда больше не буду
пить", - пообещала она себе.

Она спустилась вниз и принялась готовить завтрак детям, стараясь не
обращать внимания на пульсирующую боль в голове.

- Шампанское, - простонала Мэри. - Это французы мстят нам таким
способом.

Бет вошла в комнату с охапкой книг.

- С кем это ты разговариваешь, мама?

- Сама с собой.

- Довольно странно!

- Что правда, то правда. - Мэри поставила на стол коробку с овсянкой.
- Я купила для тебя новый сорт, надеюсь, тебе понравится.

Бет уселась за кухонный стол и принялась изучать надпись на коробке.

- Я не стану этого есть. Ты хочешь погубить меня.

- Без фокусов, - предупредила ее Мэри. - Что ты еще собираешься есть
на завтрак?

Десятилетний Тим ворвался на кухню. Он плюхнулся на стул и сказал:

- Я буду яишницу с беконом.