Чтение 6–й страницы книги ~Да не опустится тьма~

Сципио.

Тем временем он снял полуразвалившийся дом на Квиринале, перенес туда
весь свой нехитрый скарб и купил тогу, чтобы носить поверх брюк и не так
бросаться в глаза. Взрослые редко обращали на него внимание в этом
разношерстном городе, зато детишки преследовали Мартина буквально по
пятам, с громкими криками бегая за ним по улицам. Он потребовал, однако,
вшить в тогу просторные карманы - несмотря на протесты оскорбленного
портного, не желавшего портить добротную элегантную одежду дьявольскими
нововведениями.

Пэдуэй обстругал деревяшку и показал Ганнибалу Сципио, как обмотать
ее полосками меди. Ганнибал немедленно заявил, что знает о пайке абсолютно
все. Но, когда Пэдуэй попробовал согнуть трубку для дистиллятора, швы
сразу полопались. После этого самоуверенности у Ганнибала чуть поубавилось
- на некоторое время...

Пэдуэй с тревогой ждал великого дня первого выхода дистиллята.
Согласно теории Танкреди на древе времени должна образоваться новая ветвь.
Но вдруг профессор ошибается? Вдруг какие-то действия Пэдуэя столь
разительно изменят курс истории, что само его рождение в 1908 году станет
невозможным, и Мартин попросту исчезнет?

- Разве не нужно прочитать заклинание или что-нибудь в этом духе? -
спросил Томасус-сириец.

- Нет, - отрезал Пэдуэй. - Я уже трижды говорил, что волшебство тут
ни при чем.

Впрочем, в душе он понимал ростовщика: ночной поход в старый
полуразвалившийся дом, загадочная громоздкая аппаратура, неверный свет
масляных ламп, опасливо замершие Ганнибал Сципио и Аякс... Негр, страшно
оскалив зубы и выпучив глаза, смотрел на перегонную установку так, будто
ожидал, что из нее вот-вот полезут демоны.

- Не быстро дело идет, а? - промолвил Томасус, нервно потирая
мясистые ладони. Его поблескивающий здоровый глаз не отрывался от трубки,
из которой капала желтоватая жидкость.

- Пожалуй, достаточно. - Пэдуэй велел Ганнибалу снять котелок и
перелить содержимое приемной емкости в бутылку. Потом плеснул из бутылки в
маленькую чашку, принюхался и сделал глоток. Да, отнюдь не высший класс,
но определенно бренди.

- Будешь? - предложил он ростовщику.

- Сперва пусть выпьет Аякс,

Аякс попятился, вытянув перед собой руки.

- Хозяин, умоляю... Негр выглядел таким испуганным, что Томасус не
настаивал.

- Ганнибал, а ты? Капельку!

- Нет, спасибо. Я бы с удовольствием, но у меня слабый желудок - от
всякого пустяка расстройство. Если мы закончили, может, пойдем домой?
Признаюсь, меня тянет ко сну. Ганнибал театрально зевнул. Пэдуэй
отвернулся от него и сделал еще один глоток.

- Ну, - рискнул.Томасус, - если ты уверен, что мне это не повредит,
я, пожалуй, попробую. Он пригубил из чашки и закашлялся.

- Боже всемогущий, Мартинус, из чего сделаны твои внутренности?! Это
же сущий огонь! - Но когда кашель успокоился, на его лице появилось
блаженное выражение. - Зато по телу тепло разливается! - с наивной
радостью отметил банкир и одним глотком осушил чашку.

- Эй, потише, - посоветовал Пэдуэй. - Это не вино.

- За меня не беспокойся. Я никогда не пьянею. Пэдуэй налил ему еще и
сел.

- Объясните мне одну вещь, в которой я никак не могу разобраться. У
меня на родине отсчет лет ведут с рождества Христова. А когда я приехал,
мне сказали, что сейчас идет тысяча двести восемьдесят восьмой год со дня
основания Города. За сколько же лет до рождения Христа был основан Рим? Я
запамятовал. Томасус снова приложился к чашке и задумался.

- За семьсот пятьдесят четыре... нет, за семьсот пятьдесят три.
Значит, сейчас пятьсот тридцать пятый год со дня рождения нашего Господа.
Это по церковной системе. Готы называют его вторым годом правления
Теодохада, а византийцы первым годом консульства Флавия Велизария. Или
каким-то годом юстинианской империи... Да, запутаться немудрено. - Сириец
зажмурился и сделал еще один глоток. - Замечательный напиток! Тебя ждет
успех, Мартинус.

- Спасибо. Надеюсь.

- Да, замечательный... Конечно, успех! Как же иначе? Большой успех.
Ты слышишь меня, Господи? Проследи, чтобы моего друга Мартинуса ждал
большой успех... Я вмиг распознаю человека, которого ждет успех. Годами их
подбирал. Поэтому и мои дела идут успешно. Успех, успех. Выпьем за успех.
Блестящий успех. Знаешь, Мартинус, а давай пойдем куда-нибудь! Грех пить
за успех в такой развалюхе. Есть тут одно уютное местечко с музыкой...
Сколько у нас еще бренди? Отлично, бери всю бутылку. "Уютное местечко"
оказалось в театральном районе, на северном склоне Капитолийского холма.
Музыку обеспечивала молодая женщина, жалобно дергавшая за струны арфы и
тянувшая песни на калабрийском диалекте, который денежные клиенты находили
очень забавным.

- Давай выпьем за... - Томасус в тридцатый раз начал говорить
"успех", но вдруг замолчал и посерьезнел. - Знаешь, Мартинус, придется
купить этого паршивого вина, иначе нас отсюда вышвырнут. Твой божественный
напиток можно смешивать с вином? - Заметив выражение лица Пэдуэя, банкир
поспешно добавил: - Не волнуйся, дружище, - за мой счет! Могу я хоть раз
отдохнуть?! Все не- досуг - семья, работа... - Томасус подмигнул и щелкнул
пальцами, подзывая официанта. Выполнив необходимую процедуру, он
извинился: - Одну секунду, Мартинус, я вижу человека, который должен мне
крупную сумму денег. Сейчас приду. - И, пошатываясь, направился в другой
конец помещения.

К Пэдуэю неожиданно обратился мужчина за соседним столиком:

- Что это ты пьешь со своим одноглазым стариком?

- Так, чужеземное вино, бренди называется.

- Ага, значит, ты издалека? Я сразу понял, по твоему акценту. -
Собеседник Мартина, с густыми и очень черными бровями, задумчиво наморщил
лоб. - Знаю, ты из Персии.

- Не совсем, - сказал Пэдуэй. - Моя родина еще дальше.

- В самом деле? И как тебе Рим?

- Я просто в восторге, - ответил Пэдуэй.

- Ты еще ничего не видел, - снисходительно заметил бровастый. - То ли
дело до прихода готов! - Он таинственно понизил голос: - Ничего, последнее
слово будет за нами!

- А тебе готы не нравятся?

- Конечно, после таких-то гонений!

- Гонений? - удивился Пэдуэй.

- Религиозных, - пояснил собеседник. - Долго мы их не потерпим.

- Я думал, готы позволяют всем свободно исповедовать свою веру.

- То-то и оно! И мы, ортодоксы, вынуждены покорно сносить, как на
наших глазах всякие ариане, несториане и монофизиты спокойно совершают
свои грязные обряды, будто они хозяева в этой стране! Если это не гонения,
то как же это, по-твоему, называется?!

- То есть, по-вашему, вы подвергаетесь религиозным преследованиям,
потому что еретики им не подвергаются?

- Ну конечно, разве не ясно? Мы не потерпим... Между прочим,
чужеземец, а ты-то какой веры придерживаешься?

- Я конгрегационалист, - ответил Пэдуэй. - У меня на родине так
зовутся ортодоксы.

- Гм-м-м. Ничего, мы еще сделаем из тебя настоящего католика. Пока ты
не из числа несториан...

- Это кто тут смеет чернить несториан? - К столику незаметно вернулся
Томасус. - Мы единственные, кто логически верно понимают природу Сына -
как человека, в коем Отец...

- Чушь! - рявкнул бровастый. - Бредни доморощенных теологов! Лишь
наши взгляды истинны, ибо двойственная природа Сына многократно
подтверждена...

- Все вы безумцы! - вмешался высокий мужчина с песочными волосами,
голубыми печальными глазами и гортанным акцентом. - Мы, ариане, люди
благоразумные и терпимые. Но если желаете знать истинную природу Сына...

- Ты гот? - перебил бровастый.

- Нет, вандал, ссыльный из Африки. Я вам растолкую. - Светловолосый
растопырил пятерню. - Либо Сын был человеком, либо Он был Богом, либо
кем-то посредине. Ну, совершенно ясно, что Он не был человеком. Однако Бог
только один, значит Он не был и Богом. Следовательно...

Затем события стали развиваться так быстро, что Пэдуэй не мог за ними
уследить. Бровастый вскочил и как одержимый что-то нечленораздельно
заорал, внятно произнося лишь термин "вонючие еретики". Светловолосый не
остался в долгу, и вскоре кричали уже со всех концов помещения:

- Кончай его, варвар!

- Это страна ортодоксов! Кому не нравится, пусть убираются туда,
откуда... - ...гнусные выдумки о двойственной природе! Мы, монофизиты...

- Я якобит и запросто уложу любого, кто...

- Вышвырнем отсюда всех еретиков!

В воздухе засвистело, и Пэдуэй едва увернулся от кружки. Когда он
осмелился вновь поднять голову, комната превратилась в сплетение рук и
ног. Бровастый держал якобита за волосы и молотил ею лицом о стол.
Светловолосый ревел боевую песнь вандалов и размахивал деревянной скамьей.
Пэдуэй пихнул какого-то ревнителя ортодоксальности; на его месте появился
другой и немедленно пихнул Пэдуэя. Потом их захлестнул поток тел.

Пока Мартин, словно рвущийся к поверхности воды ныряльщик, пробивался
сквозь толщу вопящей и брыкающейся человеческой плоти, кто-то ухватил его
за ногу и попытался откусить полступни, Так как Пэдуэй был в надежных,
практически неснашиваемых английских башмаках, нападающий ничего не