прямо в подземный гараж. Он старался держаться подальше от лифта, который
представлял собой слишком очевидную ловушку.
просачивался серый утренний свет, выглаживая кожу кресел и застывшие листья
тропических растений. Еще одним источником света был светильник в кабине
скоростного лифта. Его сияние пробивалось сквозь узкую щель между створками.
Светильник включался автоматически, как только кто-нибудь входил в кабину. И
этот "кто-то" ждал, не нажимая кнопку "ход"...
кроме звука, который он услышал. Это был стон боли или наслаждения, очень
похожий на тот, который издавала Ирен, когда трахалась.
Глава пятьдесят пятая
черной воде. Теперь смерть не казалась ей страшной, она представлялась
чем-то вроде бесконечного падения из окна пентхауза под аккомпанемент
собственного удаляющегося смеха.
четверть неба. Внутри нее остались люди, слишком занятые собой. В сущности,
Савелова им безразлична. Даже Максу. И она тоже была слишком занята собой,
своими снами, кошмарами своего двойственного существования...
хорошо знала, где кончается безопасная зона, поэтому просто стояла и вдыхала
ветер, носящийся под звездами, - погонщик чужих парусов...
неподвижность сделала женский силуэт частью окружающей темноты... Ирен
поняла, что раньше не имела понятия о жизни вне парникового цивилизованного
прозябания, вне безопасности и комфорта, приобретенных в обмен на ужасную
истинность бытия и собственную обнаженную беззащитность.
значила вся эта возня на детской площадке для самозабвенных человеческих игр
- ее работа, дом, устремления, оставшийся незаконченным альбом, репутация,
привлекательность, машина, успех у мужчин, банковский счет, память о мертвых
родителях и ребенок, которого она могла бы иметь в каком-то несуществующем
условном сне?.. Она была совершенно не готова жить "здесь и теперь". Владея
лишь одним мимолетным мгновением, она не могла испытывать ничего, кроме
страха.
двойственность. Все было страхом, и она была во всем. Кокаин освободил ее,
хотя раньше этого никогда не случалось. Она наслаждалась ужасом -
единственным чувством в ее вселенной. Но у него были сотни оттенков, и она
испробовала их по очереди. Больное любопытство было полностью удовлетворено.
Она ждала нового кошмара как неизбежности, но теперь знала, что он не в
состоянии уничтожить ее.
довольно много времени.
был насыщен сыростью и пропитан запахом тухлой рыбы.
вспомнила о пистолете, торчавшем за поясом джинсов, но слишком презирала
свой кошмар. Лицо и фигура гостя были неразличимы - он оставался просто
темным пятном с рваным контуром, испускавшим смрад недельного трупа.
Ее нагнала волна тяжелого воздуха, и две влажные ладони легли на плечи. Даже
после этого она не испугалась, хотела схватить рукоять пистолета, но чужая
рука опередила ее, стремительно скользнув под рубашку, и отбросила "стар" в
сторону. Рука вернулась на ее живот, распластавшись по нему ледяной
лягушкой, и пальцы проникли под джинсы...
а вторая ладонь накрыла лицо. Савелова почти сразу потеряла сознание, и
может быть, это спасло ее от удушья.
ярким. На дубовых панелях расплескалась тень - неузнаваемая тень стоявшего
на коленях существа. Ира почувствовала чей-то язык у себя в паху. Длинный,
липкий и одновременно шершавый. При каждом движении от него отслаивались
кусочки плоти.
животе и зелено-лиловые вздутые пальцы, раздвинувшие ее бедра. Джинсы были
отброшены в сторону, а рубашка разорвана так, что не осталось ни одной целой
пуговицы.
рядом дрожащим призраком, но не входил в нее, как будто ждал, что еще может
выдержать ее замороженное сознание. Чужой язык отклеился от влагалища, и она
увидела лицо утопленницы, поднимавшееся, словно восходящая дурная луна, над
холмом ее живота. На этом лице были трещины, сочившиеся трупным ядом, рот
разорван почти до правого уха, а из глаз сыпались черные запятые червей...
бы не таким уж страшным, если бы не запах, от которого непроизвольно
сокращались мышцы, мешая Савеловой получить последнее удовлетворение...
Губы оставляли на коже следы, в которых резвились миллионы бактерий.
Шатающиеся зубы покусывали ее грудь, а пальцы ритмично сжимали ягодицы, пока
не избавились от мяса на фалангах, - и тогда Ирен ощутила, как в нее
впиваются острые кости скелета.
проникли внутрь; энергия отторжения превратилась в силу, с которой
прижимались друг к другу мертвая и живая плоть. Ирина дрожала, сгорая в
холодном пламени желания. Шершавый язык утопленницы проделывал с ней то,
чего не изобрел еще ни один мужчина, а твердые костяные пальцы были ласковее
и настойчивее, чем губы ее лучших любовников...
рождение кайфа и победа мертвеца. Савелова ощущала себя спаривающимся
могильным зверем, бескрылым фениксом-самкой, в которую вливалась вместе с
лесбийским ядом вожделенная влага бессмертия-Искры льда на коже и
статическое электричество эрогенных зон - все это зажгло полярное сияние в
кристалле ее воображения.
могла кричать, потому что указательный и средний пальцы утопленницы были уже
у нее во рту, ласкали небо и язык, трепетали там раздвоенным фаллосом и
возвращали в глотку неродившийся крик...
могил. Мужчина! Конечно - кто же еще это мог быть?! Представитель грязного
племени самцов, размахивающих своими инструментами насилия... Ax, эти
хищники, пожирающие нежность... Она еще помнила их руки, удерживавшие под
водой ее голову. Она помнила, как глотала мокрую смерть вместо воздуха, и
как взорвалось сердце, пока сзади в ней извергался мужской вулкан. Она
пришла, чтобы мстить этим тварям!! Месть - какое сладкое и вкусное слово...
могли сделать утопленницу более мертвой! Свинцовые отливки разорвали
покойницу на куски. Ураган отбросов пронесся над Ириной и врезался в стенку
кабины. Выстрелы прозвучали, как грохот далекого грома...
изуродованного тела. Чья-то оторванная голова откатилась в сторону. Ира
дернулась и застонала. Какие-то цепи заново замкнулись в закопченной
электрической машинке ее мозга. По темным туннелям помчался свет.
к ней возвращалось нормальное человеческое восприятие. Макс наклонился над
девушкой, и ей показалось, что это его рука проникла в ее глотку,
протиснулась по пищеводу, безжалостно зацепила ногтями желудок и потянула
наружу вместе с наполовину переваренной пищей...
и слизью трупа, - пока прибежавшие на звуки выстрелов Клейн и Девятаев
пялились на нее. Даже Макс скривил свою породистую рожу, когда вытаскивал ее
за руку из кабины.
умерших, с ужасом и омерзением взирал на оскверненную женщину...
яд, запах и слизь, но ощущение чистоты не приходило, потому что теперь она
знала о каждой мертвой клетке своего тела. Неуничтожимый агент смерти
поселился в ней, и она молилась, чтобы незавершенный ритуал инициации не
превратил ее в убийцу своего любовника.
стоял с нею под душем, и впервые, как заметила она с дрожью, ее нагота
внушала ему отвращение.
Глава пятьдесят шестая
подземного толчка. - Что еще должно произойти, чтобы вы начали слушать
старого папашу Клейна?
умудренного жизнью пройдохи, но, по-видимому, его это мало беспокоило. Он
был ходячим театром одного актера. Всем остальным Клейн более или менее
удачно навязывал ту манеру поведения, которую считал оптимальной на данный
момент. Угроза смерти была его самым неотразимым аргументом.
адвоката вполуха. Ира пока держалась, не касаясь ни шприца, ни коробочки со
"снежком". У нее начиналась одна из периодических депрессий, связанных,
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Каргалов Вадим
Распопов Дмитрий