да, Кантемир. Сообщите на Землю, что я воспользовался своим правом
временного начальника экспедиции принимать экстренные меры в чрезвычайных
ситуациях. Вы знаете, что такое право есть.
слова, проговорил Гамалей.
планеты, человечество которой, не успев родиться, умудрилось уже впасть в
какую-то старческую апатию. И выходить из нее не имело ни малейшего желания.
группу не попал Алексашка.
побудили Гамалея назначить в группу из четырех человек именно ее, а не
механика, врача или переводчика.
всегда бывало в критические минуты.
бортом исполинскую луну, ощерившуюся бессчетными дыхалами кратеров, зависли
над белыми торчками скал, выглядывающими из дневной золотящейся зелени
словно минареты, и, точно нацелившись на аккуратно выписанный, такой земной
знак, спланировали к ручью и, чтобы не задеть белых камней - стремительность
не исключала осторожности - прилепились к вертикальной скале метрах в
полутора над травой.
поручень - и остолбенел.
дети - калеки. На вид старшему не было и десяти лет. Лица их были спокойны;
видимо, они просто не понимали происходящего.
формула контакта! Они просто не смогут понять нас. Это же... - он запнулся,
потому что язык не повернулся произнести жуткое слово, которым на земном
языке обозначались такие вот ущербные дети - во всяком случае, пока на Земле
не научились рожать всех абсолютно здоровыми. - Мария, попробуйте вы!..
Предвидел что-то подобное, но, как всегда, Та-Кемт превзошел себя по части
непредсказуемого. Она отодвинула ощетинившегося десинторами робота,
нависшего над плечом Гамалея, и вгляделась в эти осунувшиеся синюшные
личики, тщетно пытаясь найти какие-то очень простые, ласковые, ободряющие
слова.
одновременно и звонкий, и чуточку надтреснутый:
солнечная поляна под его ногами затуманилась, подернулась вертикальными
плывучими полосами, и он понял, что по лицу его безудержно бегут слезы, хотя
он смог удержаться даже тогда, когда погибли Самвел и Кшися. Но сейчас все
навалилось разом, и прошлое, и настоящее, и, наверное, все-таки сильнее
всего был стыд перед этими простыми естественными словами, которые родились
прежде, чем такие высокомудрые и просвещенные представители высшей
цивилизации отыскали оптимальную формулу контакта, будь она трижды...
перехватило, но они опомнились первыми и, бесцеремонно оттолкнув Гамалея,
посыпались вниз и побежали по траве; и чтобы толком рассмотреть, что же там
происходит, нужно было как минимум утереться. "Ладно, ладно, - сказал он
себе, - если уж ты взревел от стыда и горя, то нечего прятаться, вот и иди к
ним навстречу с зареванной мордой. Кончились все эти условности,
демонстрации, этикетопочитание... Иди".
прогибающиеся перекладинки. Со стороны, наверное, смешно, ну и пусть детишки
посмеются, гораздо хуже будет, если он сверзится, поломает руки-ноги и с ним
придется возиться. После слез стало легко и покойно. Все то, что так долго,
мучительно и нечленораздельно определялось в Колизее, а затем
декларировалось на "Рогнеде", - все сбылось в первый же миг. Они пришли, как
свои к своим, и были приняты, и теперь они есть и будут неотделимы от этой
земли, страшной земли, где не чтут стариков и мудрецов, где не щадят женщин
и детей. И поэтому, сливаясь с этим народом, они теряют право на ту могучую
и, надо сказать, действенную заботу о себе, которая обеспечивается всеми
достижениями земной цивилизации.
задохнулся, в последний раз за это утро, сбитый с ног всем невероятием
происшедшего: перед ним стоял Наташа, держа на руках узкий белый камень,
лежавший в основании посадочного знака.
белого лица смотрели, не мигая, совершенно черные, без малейшей прозелени,
глаза, и он не мог понять, живые они или неживые.
скорее...", и Наташа наступал на него, тесня от лестницы, и Меткаф,
запрокинув голову, уже примеривался - какой вираж заложить...
верившие, что пришли сюда, чтобы жить на равных, работать и страдать, любить
и сходить с ума, рожать и умирать.
машины...
остальных.
спусковая капсула, вызванная кем-то без его ведома. Он следил за ее
метущейся по поляне темно-синей тенью, не в силах освободиться от
навалившегося на него оцепенения. Еще не поздно. Еще есть другой выход. Ему
даже ничего не придется делать, от него не потребуется ни слова. Его
попросту отпихнут в сторону, потому что через минуту высадится вторая
группа, и их будет уже больше десятка. Они втащат Кшисю в капсулу, и для нее
закончится жизнь на трижды проклятом Та-Кемте, с его фанатизмом и
равнодушием, с его жрецами и рабами, с убегающими по склонам лачугами и
черными чудовищными громадами Храмовищ, тупо и слепо подминающими под себя
каждый из городов этой несчастной планеты. Да, это кончится. А что начнется?
выброшусь из машины..."
тем, что он сейчас творил своей командирской властью, обрекая ее на
продолжение всех этих мук - а может быть, даже и смерть, - что же, выбрала -
так оставайся. Мы не боги, мы обыкновенные смертные люди, и они должны
видеть это собственными глазами. Хватит чудес, Колизеев там всяких, стен
неприкасаемых... Меткаф, позаботьтесь о ней, пока нет Аделаиды. Остальные -
к детям!
слышал. - Да что вы на меня уставились... Кристина - просто первая, кому
досталось полной мерой, во имя "спящих богов". Вторым был... - Он увидел
черные от боли глаза, которые, не мигая, смотрели на него, и поперхнулся. -
В общем, всем нам достанется, каждому в свой черед и своей мерой, никого не
минует. Это я вам гарантирую. Потому что мы совершили главную ошибку:
недооценили ту страшную силу, которая стояла против нас. А она была, и есть,
и будет, и драться с ней насмерть, и запомните, как первую заповедь: это
мертвая вода, вроде той, что поит каждый город по милости черного Храма.
Такая вода убивает не только еще не рожденных - она вытравляет способность
верить в добро и истину... Вон их сколько, поверивших нам, - это из всего-то
города...
прямо в рот. С другого конца поляны раздался чмокающий звук - это вторая
капсула, поелозив вдоль скалы, присосалась к камню и откинула люк. Из
отверстия, не спуская лесенки, посыпались люди.
произнес. На сем и покончим с разговорами. Так сколько нас? - Он оглядел
солнечную поляну, считая всех вместе, и землян, и детей. - Двадцать один...
двадцать два... Против Храмовища пока маловато...
конце поляны; один только Кантемир двинулся по прямой, четко печатая шаг и
разбрызгивая светлую ручейную воду.
поля...
рабочий тон. - Мы все начали с самого начала. Только без божественного
ореола и сопутствующих чудес.
Кантемир, уставясь в пряжку на его провисшем поясе.
изничтожим всю эту зелень подколодную, что в храмовом водоеме делает воду
мертвой. Результаты скажутся быстро и ощутимо. Значит, надо готовить
поселение, способное принять не десяток ребятишек. И не два десятка. И не
три. Первое время жрецы озвереют - сотнями придется спасаться...
Русанов Владислав
Лондон Джек
Каргалов Вадим
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Смит Кордвейнер