воды, закипавшей от соприкосновения с раскаленными береговыми скалами. Я
поворачивал антенны то в одну, то в другую сторону и хотел уже
перестраивать их, как вдруг в поле зрения что-то мелькнуло: шел человек!
длинный звонок и снова припал к радару. Темное пятно медленно двигалось
среди скал... исчезло ненадолго... снова появилось... потом распалось на
два меньших, странно искаженных...
добраться до моторки по камням у берега, но между последним камнем и
моторкой лежала темная полоса воды. Они остановились, очевидно совещаясь.
Как я жалел, что не отправился туда, несмотря на приказание астронома! Я
мог бы им помочь. Я кричал, давал им советы, не сознавая, что они не могут
меня услышать. И вдруг один из них сделался меньше. Я понял: он
наклонился, чтобы подтянуть моторку за канат, которым она была привязана к
берегу. Но это было невозможно, так как мешали подводные рифы. Будь они
одни, им легко бы удалось перескочить через эту полутораметровую полоску
воды, но третий... Было мгновение, когда я хотел уже бежать к фалрепу, но
тут человек, тянувший за канат, оставил свои попытки, повернулся к своему
спутнику и сделал знак. Оба подняли неподвижное тело и, держа его высоко
над головой, вошли в кипящую у берега воду. Погрузившись в нее по пояс,
окутанные клубами пара, они перебросили своего товарища через борт в лодку
и вскарабкались туда сами. Прошло еще несколько бесконечно долгих секунд,
и мотор зашумел. Лодка двинулась.
повторял мне Арсеньев. Позади него стояли в скафандрах еще двое - Тарланд
и Чандрасекар. Я совсем не замечал, что смеюсь и кричу от радости.
лестницы я протянул руку, чтобы помочь ему.
ПРОФЕССОР ЛАО ЦЗУ
сознания. Я задержался на палубе, чтобы втащить моторку, а когда спустился
в коридор, Райнер и Тарланд укладывали их на носилки: оба были в
скафандрах, как их вынесли из лодки, и только шлемы лежали на полу. Были
видны их восковые, покрытые потом лица. Я хотел помочь, но Арсеньев велел
мне идти в Централь. Нужно было немедленно взлететь.
На экранах телевизоров вились желтоватые клубы, словно дым горящей серы.
Ракета взлетала и падала на волнах. Все вокруг превратилось в кипящий
котел, в котором раздавались глухие шумы, шипенье, свист. Когда я вошел в
Централь, в тучах загрохотали первые раскаты грома.
мощность, перевел рычаги "Предиктора" на старт со вспомогательным горючим.
Раскаленные газы ринулись в воду. В глухом бурлящем кипении "Космократор"
рванулся, потом некоторое время двигался боком, поднимая огромную волну,
затем разогнался, уже не чувствуя, как бьют в него водяные горы, и под
острым углом взвился в просторы бушующего ветра. Береговые скалы
изгибались и искривлялись на экране, словно в судорогах: боясь столкнуться
с ними, я все форсировал работу турбореакторов и вздохнул свободнее только
тогда, когда заработали главные двигатели. Они загудели так мощно, что
заглушили плеск волн и шум ветра. На экранах мелькали голубовато-белые
струи дыма. Потом мы попали в тучу, черную, как густой лес. Я волновался,
так как впервые стоял у "Предиктора" один в опасную минуту взлета. Но пока
все шло хорошо. Ветер свистел в оперении, двигатели работали равномерно,
скорость возрастала. Между тучами все время взлетали струи фиолетового
огня, рассыпаясь с протяжным грохотом.
вопросами. Он не сразу ответил мне. Оказалось, что перед тем как войти в
воду, он надул свой комбинезон воздухом, и этот изолирующий слой
предохранил его от ожогов. С профессором было хуже. Он не мог этого
сделать, так как его скафандр был разорван возле шлема. Всю дорогу он
придерживал разрыв рукой, но когда переносили Осватича в лодку, ему
пришлось освободить обе руки. Этих нескольких секунд было достаточно,
чтобы пары формальдегида и углекислоты проникли в воздух, которым он
дышал. Отравленный, он потерял в лодке сознание.
пристально вглядываясь в них, хотя они ничего не показывали, так как были
выключены.
страшного. Он шевелился, когда мы его несли.
впечатление, что мы летим над архипелагом гористых островов.
так, чтобы она была все время натянута, а сам пошел вперед. Так он нашел
Осватича.
движения, потому что мы были связаны веревкой. Вы понимаете? Нет, этого
понять нельзя. Я говорю вам: как вы видите сейчас меня, так я видел эту
веревку. Конец ее висел в воздухе, натянутый - и больше ничего не было.
может быть, через минуту веревка дернулась: это был условный знак. Я
потянул и вытащил обоих. У профессора был разорван скафандр.
него, потому-что он преспокойно расхаживал со своим аппаратом, как в
лаборатории... Я не понимал, не мог понять, зачем он это делает!
закалке стекло: прозрачное, гладкое, самое обыкновенное, но кто попробует
откусить, поломает зубы. Я хотел оправдаться. Он ответил мне какой-то
поговоркой... Камни горели у нас под ногами, я думал, что мы расплавимся,
а он... Вы знаете, какие были его первые слова, когда он очнулся в каюте?
Он спросил у Чандрасекара, готовы ли результаты расчетов!
но старался не смотреть на Солтыка: так ему было легче. Я понимал, что
слова утешения не помогут. Лао Цзу дал ему хороший урок, да еще в каких
условиях! Я вспомнил о своем приключении в Мертвом Лесу...
смотреть ему в глаза.
раз снимал с койки Осватича целлофановую палатку, под которой устраивали
искусственную кислородную атмосферу. У больного, лежавшего высоко на
подушках, щеки уже порозовели. Ученые сидели за столом, и среди них я, к
величайшему своему изумлению, увидел китайца. Впервые я увидел его не в
обычном темном костюме, а в длинном шелковом вишневом халате, расписанном
сказочными драконами. Он был по пояс укрыт одеялом, из-под которого
виднелись белые забинтованные ноги. Лао Цзу был спокоен, как всегда, но
несколько бледнее обычного. Арсеньев подвинулся; я сел. Осватич только что
начал рассказывать о своем приключении. В нескольких словах он обрисовал
наше путешествие вокруг Белого Шара и дошел до того момента, когда я,
обманутый контурами черного камня, отошел от него. По его словам, он не
слышал моего оклика и потому пошел дальше. И вдруг все вокруг него
исчезло.
темно-фиолетового. Мне показалось, что-то сильно пригнуло меня к земле. Я
потерял равновесие, проковылял несколько шагов, и вдруг брызнул такой
яркий свет, что я вынужден был закрыть глаза. А когда открыл их, то
оказалось, что нахожусь внутри огромного, освещенного белым светом шара.
Совершенно гладкие, выгнутые стены окружали меня со всех сторон. Я
подумал, что отверстие, через которое я попал сюда, находится позади меня.
Обернулся, но там не было никакого выхода, - такая же гладкая стена.
Почва, на которой я стоял, была усеяна камнями. Понятно ли я объясняю?
Было похоже, будто кто-то срезал нижнюю часть громадного полого шара и
накрыл меня им, как муху стаканом. Я постоял под огромным шарообразным
куполом у стены, а потом медленно направился, разглядывая каждый камень, к
центру шара.
как выгнутая стена, к которой я приближался, стала свертываться и
отступать. Еще два шага, и я стоял уже перед отвесной, совершенно плоской
стеной. Я обернулся. Шар исчез; позади был непроглядный мрак. Я пошел к
Березин Федор
Посняков Андрей
Конан-Дойль Артур
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Ильин Андрей