слово, - ...бюрократ. Это как же мой посланник может что-то забыть или
тем более что-то соврать. Он ведь знает, что от меня-сокола, от
меня-тигра или от меня-акулы он нигде не спрячется. И подданные мои
знают, что если кто-то посмеет прикинуться моим посланником, тот долго
здоровьем хвастать не сможет! Так что писать нам приходится в
исключительных случаях. Но есть у меня камешки, которые мы называем
"свихнувшимися". Их немного, и они показывают интересные вещи. Правда,
далеко не любой человек может смотреть то, что они показывают, поэтому
их так и называют. Камни эти дороже рубинов, алмазов и прочих изумрудов.
- Он кивнул на мой палец, украшенный перстнем.
камень теряет свои свойства. Но так и быть, тебе я такой камешек покажу.
- Он оценивающе посмотрел на меня и добавил:
того, что тебе камень покажет... Пошли!.. - И он энергично вскочил с
кресла.
мы пошли петлять по коридорам замка, сопровождаемые двумя гвардейцами
эскорта, я на ходу поинтересовался:
Мы идем в сокровищницу. Там его и посмотришь. Я даже отсмотренные камни
из хранилища не выношу, кто их знает, вдруг к ним вернется способность
истории показывать!..
разным лестницам, пока наконец не оказались в самой Черной скале. По
наклонно прорубленному, низкому и узкому тоннелю мы подошли к массивным,
обитым железными полосами дверям, и тут из незаметных, но глубоких ниш,
расположенных по обеим сторонам от двери, выступили двое закованных в
броню гвардейцев. Один из них, увидев Многоликого, сдвинул у себя на
поясе незаметную пружинку и в бедре его панциря открылась маленькая
дверка, из которой он извлек два ключа. Этими ключами он открыл дверь и,
пропустив нас внутрь, затворил ее за нами.
анфиладу, мы оказались в дальнем конце хранилища. Здесь Многоликий
указал мне на старое кресло, приткнувшееся у стены, а сам подошел к
небольшому трехногому столику, на котором стояло странного вида
устройство. Больше всего оно напоминало старую спиртовку, только
несколько больших размеров и увенчанную странной трехлепестковой
короной.
своим ключом ящик стола и достал оттуда самую обыкновенную... гальку.
Да-да, простую, обкатанную речной волной серую гальку, единственное
отличие которой от ее земной копии заключалось в том, что она слабо
поблескивала маленькими вкраплениями слюды. Он нежно установил эту
галечку в корону над спиртовкой и, повернувшись ко мне, сказал:
напряжение, да к тому же я достаточно хорошо представляю, что ты
увидишь. Я уже видел подобную историю... вот только пересказать ее очень
трудно, так что лучше посмотри. Ни во что не вмешивайся - все равно
сделать ты ничего не сможешь, просто сиди и смотри. Когда история
кончится, тебя отнесут в твои покои.
лежавшим на подставке камешком небольшое голубоватое пламя. После этого
он быстро, не оборачиваясь, покинул сокровищницу, а я, как дурак,
уставился на речную гальку, поджаривавшуюся над дурацкой спиртовкой.
поблескивающим камушком начало ослабевать. Даже скорее не ослабевать, а
как будто растворяться. Я оторвал глаза от завораживающего синеватого
язычка и огляделся. Стены сокровищницы и вещи, ее наполнявшие, слегка
размылись, словно растворяясь в вязком, неожиданно повлажневшем,
воздухе, и этот процесс достаточно быстро нарастал. Окружающая меня
обстановка уже стремительно менялась, гладкие, словно отполированные,
черные стены хранилища, комоды, сундуки, ларцы и укладки, наполнявшие
комнату, истаивали и исчезали, а вместо них все явственнее проступали
бурые неровные стены огромной пещеры, исписанные прожилками и
вкраплениями различного цвета пород и руд.
мной, но и самое мое тело растворилось и исчезло. Меня не было! Ну
вообще-то я был. Ведь кто-то наблюдал за всем тем, что происходило
вокруг, вот только мои глаза, если только они сохранились, не наблюдали
более мою бренную плоть.
поскольку посредине пещеры появился довольно грубый, сделанный явно на
скорую руку очаг, в котором теплился слабый, прогоревший костерок.
Легкий, синеватый дымок совершенно отвесно поднимался к темному своду
пещеры и исчезал там. Огромное бурое пространство ничем не освещалось, и
вместе с тем в нем было достаточно светло. Свет, казалось, существовал в
этой пещере совершенно независимо от какого-либо источника.
прямо на полу в какой-то неудобной позе и что-то быстро, не отрываясь и
почти не задумываясь, писал в здоровенной, толстой, переплетенной в
грубую кожу книге, лежавшей перед ним на огромной каменной плите,
выполнявшей роль весьма неудобного, низенького столика. Его длинные
светлые волосы в беспорядке рассыпались по плечам и спине, а склоненное
над листом лицо было в три четверти повернуто в мою сторону, и я ясно
видел крупный, благородных очертаний нос, полные, яркие губы и
заинтересованно поблескивающие глаза. Одет он был во все черное, причем
это все состояло из длинной то ли рубахи, то ли плаща, закрывавшего все
его тело, от плеч до пяток. На грубой ткани этой странной одежды явно
проступало переплетение толстой пряжи.
вдруг этот мужчина не поднимая головы негромко произнес:
ко мне явился!
- но оказалось, что блондин обращался вовсе не ко мне.
пещеры, как в воздухе зазвенел радостный и в то же время какой-то
нервный смех. Прокатившись под сводами, он замер, а в темном углу
пещеры, прямо из ничего, возник второй мужчина. Он был ярко освещен,
казалось, свет, собравшись со всей пещеры, сгустился над этой фигурой.
Едва бросив на него взгляд, я поразился, насколько он был похож на
писавшего. Словно дух этого мира затеял игру с не поднимавшим головы
писателем, вылепив его полное подобие. Только волосы вновь появившегося
были цвета воронова крыла, а точно такой же, как на блондине, балахон -
яростно белым. Мужчина шагнул к хозяину пещеры.
выразительно сказал появившийся.
наконец голову и удовлетворенно произнес:
ярким пламенем и исчезло, а писавший слегка потряс опустевшими пальцами,
словно стряхивал с них серый налет пепла.
не надоест эта никчемная писанина. С твоими способностями... и
возможностями... можно было бы заняться и какими-нибудь более серьезными
делами.
громко ответил:
опять из мира Срединного моря явился?
головой блондин.
мои серьезные проекты объявить шалостями!
или очередной храм себе выцыганить... - Светловолосый внимательно
посмотрел на своего гостя и добавил:
Ну, хвастай, где и на чье имя...
людей, называющих себя "персы", возведен величественный храм
Анхра-Майнью, страшному, черному богу зла и несчастий, убившему
собственного брата. - И он снова довольно расхохотался.
за язык, в котором таким образом располагаются согласные и гласные
звуки?.. - задумчиво поинтересовался светлый.
Это жители северного берега Срединного моря, - уточнил веселый брюнет. -
И боятся они меня гораздо больше самих персов...