бородке, продолжал: - Но мне хотелось бы заметить, что Яшкин почтенный
возраст и его гипертония представляют для нас серьезный интерес. Вот
Яшкины показатели. - Марк Миронович повернулся к другому самописцу. - У
нашего пациента весьма возбудимая натура. Прошу извинения, но в этом он
походит на вас, Серафим Михайлович. Видите запись пульса? Он долго не мог
прийти в норму. Пока все обстоит благополучно, но возможны рецидивы.
кролики.
радостным лаем. Лай этот слышался из громкоговорителей, расположенных по
бокам экрана, как в обычном звуковом кино. Тимошка прыгал, тычась носом в
сетку своего репродуктора, будто бы за ним находился хозяин.
для новой серии испытаний.
заметив Пояркова, расплылась в улыбке. - Ах, вы здесь, Серафим Михайлович!
Тимошка всегда слушается".
раздражители, которые могли бы волновать животное. Зная привязанность
Тимошки к Римме - она его всегда прикармливала, - Марк Миронович попросил
ее о небольшом одолжении: если Тимошка почему-либо забеспокоится, то пусть
Римма скажет ему пару ласковых слов, и он сразу же завиляет хвостом.
Тимошку, мог бы сейчас успокоить и ее, Римму, сказать, что ничего
особенного не произошло и он извиняется за свои слова... А было это
сегодня утром.
утешать ее начал. А почему, спрашивается? Ничего между ней и Петром не
было, замуж она за него выходить не собиралась. Мало ли кавалеров на
свете, по каждому реветь - слез не хватит. Конечно, она удивилась - при
чем тут Петро? - пожала плечами и, чтобы Серафим ничего такого и не
подумал, сказала, что к Петру она всегда была равнодушна и что он ей вовсе
не нравился. Тут Серафим тоже вроде как удивился: ведь он часто видел их
вместе, да и Петро говорил, что влюблен. Пришлось сказать, что не только
Петро был влюблен - надо же как-то повысить себе цену в глазах Серафима, -
но сердце ее свободно. Тут этот мальчик (а Римма всех знакомых мужчин,
даже тридцатилетнего возраста, иначе и не называла) попросту схамил:
"Откуда у вас сердце?" - сказал он, махнул рукой и ушел.
а он ее не замечает. Глядит как на пустое место.
повторяя Тимошке ласковые слова, ждала, что Серафим обратит на нее
внимание.
интонацию, заерзал, завертелся, и Марк Миронович был вынужден прервать
Римму:
жестом показал он на цветные линии. - Тимошка волнуется. Эдак из
нормального пса вы сделаете Яшку-гипертоника. Серафим Михайлович, прошу
вас, возьмите микрофон на минутку. Скоро мы опять должны проверять
перегрузку.
балакаете с собаками, чем с людьми". Впрочем, зачем себе врага наживать?
Очень нужно! Да и нет в нем никакого интереса. Подумаешь, ведущий
конструктор! Толь Толич говорил, что его в статье здорово проработали.
Могут и выгнать, дело обыкновенное.
успокоится, и ушла.
пульса, на спокойные кривые всяких других показателей здоровья и вздохнул.
кабы такую заботу да о человеке, и не в космических пространствах, а на
грешной земле... Вот вы, медицина, - обратился он к Марку Мироновичу, -
что смотрите?
это уже стариковское брюзжание. Есть и поликлиники, и больницы, и
медпункты. А для вашего брата ученого и специальная диспансеризация.
Зовете вы или не зовете, врач к вам все равно приходит.
Дерябин лукаво прищурился в сторону Пояркова. - Посмотрит на стрелочку:
все как будто нормально. Через неделю опять является, и вдруг стрелочка
показывает, что с давлением плоховато. Тут он спрашивает: "Скажите,
пожалуйста, Борис Захарович, за эту неделю вас в каком-нибудь журнальчике
не обругали?" - "Нет, говорю, бог миловал". - "А на собрании вас
кто-нибудь прорабатывал?" - "За что же? - интересуюсь. - Мне давно уж
седьмой десяток пошел. Воровать не воровал, физиономию никому не бил, хлеб
задаром не ем, тружусь с малолетства. Чего же меня прорабатывать?
Перетрудился, говорю, наверное, годы не те". - "Может быть, - усомнится
старик, - но я же вас всех знаю. От работы ваш брат болеет редко, чаще
всего от проработки. До инфаркта дело доходит".
спросил Набатников.
утвердили план испытаний "Униона", причем посоветовали это дело не
откладывать.
говорим о чистом воздухе вообще.
создается такая тяжелая атмосфера, что уже думаешь о кислородной подушке.
спинку стула и спросил: - А что по этому поводу думает Марк Миронович?
только для проветривания, а чтобы все видели, какой чепухой мы там
занимаемся. Но, к сожалению, у нас для всех, даже никчемных ученых создан
щадящий режим.
пульт.
определишь, чепуха это или чистая наука? Ведь на этом прожженные дельцы
жизнь свою строят. Даже в технике, где все, как говорится, на виду, такого
можно туману напустить, что и дороги не найдешь.
местного значения.
вся моя жизнь, мысли, работа? А кроме того, дым едкий, он проникает всюду.
Вы помните, как-то давно меня попросили написать брошюрку о новых типах
летательных аппаратов? Согласился сдуру и, по неопытности, не
застраховался:
популярных книжках: приношу, мол, глубокую благодарность за помощь в
работе над книгой академику такому-то, члену-корреспонденту, доктору,
кандидату...
кого-то там позабыл, кого-то не в том месте упомянул. Кто-то обиделся,
кто-то заметил недооценку чьей-то роли в развитии современной авиации,
обратил внимание на поспешные суждения насчет конвертоплана и еще какой-то
новой конструкции. А главное, почему автор не сказал о будущем новых
материалов? Хлоп, и по поводу моей несчастной брошюрки появляется
разносная статья. Автор перечислил все ее грехи и в заключение обвинил
меня в скудости воображения. Он возмущается: как это можно в эпоху
завоевания космических пространств писать о турбовинтовых самолетах, о
каких-то дирижаблях, когда все мысли человечества находятся далеко за
пределами солнечной системы?
право. Однако дело не в статье, а в ее последствиях. Засуетились мелкие
перестраховщики, и разные беды посыпались на мою голову. Из научного
журнала возвратили уже принятую к печати работу, сослались на отсутствие
места.
на осень.
Серафим.
партийном собрании какой-то аспирант, всю жизнь состоявший холуем у
академика, потребовал обсудить выступление общественности по поводу
антинаучной брошюры инженера Пояркова и поставить вопрос о его пребывании
на посту руководителя конструкторской группы? Мнительность? Даже товарищ
Медоваров, как известно не числящийся в первых гениях человечества,
размахивал этой статьей и упрекал в том, что я не сделал для себя выводов
из выступлений общественности. До коих же пор всякие пошляки будут этим
пользоваться:
Каменистый Артем
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Акунин Борис
Шилова Юлия