только тревога за будущее ее родных мест, но и также искреннее желание
помочь огорченному изобретателю в эту тяжелую для него минуту.
- Поймите, - мягко и чуть взволнованно говорила она, - поймите и не
хмурьтесь. Мы сейчас узнаем, что там внизу: пески или река?.. Вы правы.
Конечно, там должно быть полноводное русло! А если так, то мы заложим
несколько буровых: Вручную станем бурить: Пусть это будет трудно и долго, но
мы все-таки не отступим.
- Без меня, Оля, - чуть слышно промолвил техник. У него слегка задрожали
губы. - В четверг мы уезжаем с Тимофеем.
- И никуда вы не уедете, - неожиданно громко рассмеялась Ольга. - Не
пустим, и все!
Она откинула голову назад и прищурилась. Девушка смотрела задорно, с
вызовом, будто хотела сказать: "Что, не узнаете меня, Вадим Сергеевич?
Странные шутки секретаря комсомола. Но правда ли?"
- Да: - вздохнул Багрецов. - Если бы это было в вашей власти:
- Ничего! - Оля насмешливо подняла брови. - Власть у нас маленькая, но с
нами тоже считаются. Вам телеграмма. - Шульгина протянула технику сложенный
вчетверо желтоватый листок.
Вадим недоверчиво посмотрел на Ольгу и развернул телеграмму.
"Девичья поляна Правление колхоза Путь к коммунизму Багрецову Бабкину
Распоряжением начальника института вам продлена командировка на месяц тчк
Программа дополнительных наблюдений за метеостанцией высылается тчк
Никонов".
Техник перевернул телеграмму, будто стараясь определить, настоящая ли она.
Не разыгрывают ли его ребята?
Он растерянно взглянул на девушку. Нет, она не способна на такую злую
шутку.
- Довольны? - спросила Ольга. - Или это медвежья услуга с нашей стороны?
Вадим быстро взял Олину руку, потом, словно устыдившись своего порыва,
отпустил, стараясь не смотреть девушке в глаза.
- Я не пойму, как это все получилось, - помолчав, сказал он. - Только
вчера мы с Тимкой горевали, что ничего не успеем сделать: С Тетеркиным у
него еще не все закончено: У меня: - Он потупился и замолчал.
- Можно не продолжать, - ласково заметила Ольга. - Об этом всем известно,
даже в вашем институте.
Шульгина рассказала Вадиму, как несколько дней тому назад она обратилась к
Никифору Карповичу и просила его помочь ей задержать техников в Девичьей
поляне до тех пор, пока не будет закончено строительство. Тот посоветовал
послать письмо в институтскую комсомольскую организацию. Пусть они попросят
начальство института пойти навстречу колхозным комсомольцам и оставить
москвичей еще на некоторое время.
Вчера Ольгу вызывал по междугородному телефону Одинцов - секретарь
комсомольской организации института - и рассказал ей, что когда комсомольцы
из лаборатории номер девять узнали о помощи своих товарищей девичьеполянским
колхозникам, то взяли на себя обязательство выполнить досрочно все монтажные
работы по четырем аппаратам, которые должны были монтировать Багрецов и
Бабкин. Секретарь просил передать техникам, чтобы они не беспокоились за
свои работы в лаборатории и сделали все возможное в Девичьей поляне.
- Кроме того, ваш секретарь спросил у меня, не желаем ли мы принять еще
нескольких специалистов, - оживленно рассказывала Шульгина, - потому что
многие комсомольцы хотят помочь нам на строительстве во время своих
отпусков. Больше того, ваши институтские ребята организовали бригаду и
делают для нас особую радиоустановку: Я точно не поняла какую, но, кажется,
ультравысокой частоты: По трубке пропускается зерно, и оно сразу очищается
от всяких вредителей. И все это вы, - Ольга шаловливо тронула Вадима за
рукав, - вы начали эти большие дела и, конечно, Бабкин, которого я почему-то
сначала невзлюбила. Мне известно, что о делах ОКБ Вадим Сергеевич подробно
рассказывал в письмах:
- Это Одинцов сказал? - растерянно спросил Багрецов. "Как же посмотрит
Ольга на такую болтливость?" - тут же подумал он.
- Можно было бы достойно отчитать вас за преждевременную рекламу ОКБ, - с
лукавой насмешкой продолжала Шульгина. - Но есть вина у Багрецова куда более
тяжелая. Скажите, что за странная девичья скромность появилась у него, когда
дело коснулось разработанного им проекта? Да если бы я об этом не написала
Одинцову, то нам пришлось бы одним заканчивать всю работу. За такие фокусы у
нас исключают из ОКБ. - Ольга посмотрела на Вадима снизу вверх. - Что ж,
простим вас за неопытность:
Багрецов еще не мог полностью осознать, как много значит для него решение
начальника института. Теперь у него уже не было сомнений, что дело его
нужное, и не только для комсомольцев Девичьей поляны: Ольга, Никифор
Карпович, Одинцов, комсомольцы института, Никонов и сам начальник - генерал
Ступин - все это звенья крепкой и неразрывной цепочки, протянувшейся от
Девичьей поляны до Москвы:
"Вот, казалось бы, - размышлял Вадим, молча возвращаясь вместе с Ольгой к
товарищам, - какое дело генералу до комсомольской затеи в Девичьей поляне? У
начальника своих забот достаточно. С него спрашивают выполнение планов, он
отвечает за исследование воздушного океана, и, может быть, в лабораторных
отчетах, которые он читает и подписывает, ни разу и не упоминается слово
"земля". Ему поручено "витать в облаках", и в облаках этих - основной круг
его интересов. Но не так получается на самом деле. Этот доктор
физико-математических наук, прежде всего, советский человек. У него, как и у
Анны Егоровны, государственный подход. Ему так же дорого искусственное
орошение полей девичьеполянского колхоза, как исследование причин, почему
над этими полями не проходит дождевая туча: Все мы члены большой советской
семьи, - думал Багрецов. - Как же тут не помогать друг другу!"
Ему уже казалось, что вот так вместе можно найти не только подземную реку,
но и скоро, совсем скоро построить большой агрогород, о котором мечтал
Васютин.
Вадим словно вдыхал сейчас запахи цветущих садов. Они кольцами опояшут
новый город: Ему вспомнились стихи Маяковского:
Я знаю -
я знаю -
когда
в стране
Он сунул руку в карман пиджака и нащупал там малюсенькую книжицу. С этим
сборником стихов Багрецов никогда не расставался.
:Ольга шла рядом. Вадим чувствовал ее осторожные шаги, словно она
догадывалась, о чем он думает, и не хотела мешать его мыслям.
Юноша задумчиво смотрел на нее и видел бисеринки пота на ее лице,
крохотные морщинки на переносице, след от царапины на щеке. Все это казалось
ему давно знакомым, близким и родным. Он не мог разобраться в своем чувстве.
Кто идет с ним рядом: сестра, товарищ, друг?.. Совсем по-иному он смотрел на
Ольгу и ничего не мог понять:
Вадим не заметил, как на склоне оврага показался Тетеркин. Потоптавшись на
месте, он резко повернулся и ушел.
Стеша встретила Багрецова и Ольгу с загадочной улыбкой. Интересно, о чем
это они так долго разговаривали?
- Мы тебя заждались, Ольгушка, - сказала Стеша, подбрасывая на руке пустую
бутылку.
Сквозь стекло была видна свернутая трубочкой записка. Рядом у ног девушки
стояли еще две бутылки-поплавки.
- Что ты там написала? - спросила Ольга.
- Сережка сегодня именинник. Мы его поздравляем.
- Шлите! - рассмеялась Ольга и подошла к провалу. Задумавшись, она вдруг
спросила: - Кузьма не приходил?
- Нет, - ответила Стеша, внимательно наблюдая за Ольгой.
- Странно, он обещал.
- Кому?
Но Ольга промолчала. Она отвернулась ч, как показалось Антошечкиной,
слегка покраснела.
Сверху по ступенькам снова скатился "главный радист".
- Сергей уже поймал одну бутылку, - обрадованно крикнул мальчуган. - Опять
на том же месте вынырнула.
Ребята переглянулись. Они еще не посылали ни одной бутылки.
- Может быть, случайная какая приплыла? - неуверенно заметил Буровлев. -
Наши с записками.
Радист тряхнул головой и обидчиво сказал:
- А я что, не понимаю? Сережа поймал бутылку тоже с запиской. Только
обижается, почему вы пишете по-заграничному.
Копытин быстро схватил Петушка за руку и потащил его к радиостанции.
ГЛАВА 8
ЕЩЕ ОДНА "ТАЙНА"
Но бывает -
встает в другом разрезе,
и большое
Володихин Дмитрий
Русанов Владислав
Посняков Андрей
Зыков Виталий
Шилова Юлия
Беляев Александр