снарядами крупного калибра!
с интересом наблюдали, как падали и шипели бомбы разной величины. Иные,
ударившись о глыбу, разлетались на осколки, словно гранаты. Зато ливень
быстро прекратился. Порыв горячего ветра пронесся вниз по склону, запахло
серой и гарью. Тучи начали рассеиваться. Снаряды перестали падать. Макшеев
решился выглянуть из пещерки.
он.
вулкана, на которой с одной стороны свесился короткий огненно-красный язык
лавы, словно дразнивший людей, которые осмелились нарушить вековое
уединение горы.
залить водой, потом пришибить бомбами, а так как все это не помогло, то
пустил в ход последнее средство и хочет залить нас лавой! - пошутил
Громеко.
Макшеев.
вы бы сами задали лататы, как перед грязевым потоком.
потоки. А наверху красный язык быстро удлинялся, по временам исчезая под
клубами белого пара, выделявшегося с его поверхности.
мы сначала высушим на себе платье, а потом...
нем, - докончил Папочкин шутку Громеко.
быстро начал обсушивать склоны вулкана. Черные глыбы лавы дымились, словно
подогретые подземным огнем.
предварительно выжав воду. Громеко разделся даже донага и, согреваясь
лучами Плутона, советовал остальным товарищам последовать его примеру.
голыми будет не особенно удобно! - заметил Макшеев.
обыкновенно прекращаются, - пояснил Каштанов.
краем кратера показалась огненная стена, быстро поползшая вниз.
этот, пожалуй, может и до нас добраться.
лавы. Если лава тяжелая и легкоплавкая, она жидка и течет быстро, а если
лава легкая, вязкая, богатая кремнеземом, она трудноплавкая и движется
медленно.
тяжелую лаву. Вероятно, такая же будет и в этот раз. Вообще, по характеру
всех пород, которые мы встречаем в Плутонии, очень тяжелых, богатых
оливином и металлами, трудно ожидать, чтобы здешние вулканы могли изливать
легкую кремнеземистую лаву.
потоки иссякнут и мы свободно переберемся через русло того или другого.
вулкана, скоро высушили одежду путешественников, которые оделись и в
ожидании возможности уйти продолжали наблюдать вулкан. Конец длинного
языка лавы уже скрылся за гребнем склона, очевидно спускаясь в долину
бывшего озера у западного подножия Ворчуна. Новые порции лавы,
поднимавшиеся из кратера, изливались отчасти по этому пути, отчасти же
севернее и, вероятно, образовали второй поток, спускавшийся на северный
или северо-западный склон; в последнем случае он должен был течь в сторону
наблюдателей. Но из-за ближайших нагромождений лавы они не могли видеть,
куда направляется этот поток.
уменьшилось, и по ним катился уже не бешеный поток, а небольшая грязная
речка, через которую можно было рискнуть перейти вброд.
В БЕЗВЫХОДНОМ ПОЛОЖЕНИИ
взрывы в кратере слышались только изредка и слабые. Но вот выше по склону,
над местом, где сидели наблюдатели, послышался глухой шум и шорох,
напоминавший звуки, раздающиеся на большой реке во время сильного
ледохода. В этой стороне поднимался гребень из громадных глыб лавы -
очевидно, фронт старого потока, остановившегося на этом месте.
недалеко.
ручья, по временам оборачиваясь и оглядываясь назад, туда, где шум все
усиливался. Там, над гребнем старого потока, уже показался фронт нового;
но он совсем не представлял стену огненно-красной лавы, как рисовали себе
три наблюдателя, кроме Каштанова, знакомого с этими явлениями. Этот фронт
имел вид черного вала из глыб различной величины, который подвигался
вперед под действием какой-то невидимой, но чудовищной силы.
скрипом: одни скатывались с гребня вниз, а на месте их появлялись новые;
другие катились довольно далеко вниз по склону, с грохотом ударяясь и
разбиваясь о неровности поверхности старого потока или глыбы, лежащей на
ней. Из промежутков между глыбами вала то и дело вырывались струи и клубы
белого пара, местами взвивались синие огоньки или же появлялись огненные
пятна, словно отдельные горящие еще угли в потухающем костре, подернутом
пеплом. Но этот костер двигался вперед, словно огромное ползущее чудовище
под колеблющимся панцирем из черных чешуи, ползущее и изрыгающее жгучее
дыхание и ядовитые испарения.
руслу правой вершины ручья, немного выше места своего ночлега; оно
представляло неровно-бугроватую поверхность со струившимися по ней
грязными ручейками. Недолго думая путешественники смело шагнули вперед, но
уже на втором шаге погрузились по колено в вязкую грязь. Послышались
возгласы неудовольствия:
Словно тесто...
наконец вытащил свои ноги из сапог, оставив последние в грязи, а затем с
берега русла, став на твердую глыбу, с трудом вытащил и сапоги. Остальные
трое стояли в беспомощном положении и не могли двинуться ни взад, ни
вперед, словно мухи на липкой бумаге.
него оставалось не более двухсот метров вверх по склону. Положение
завязших становилось трагическим: вблизи не было ни бревна, ни доски, ни
даже жерди, чтобы положить их на грудь и помочь товарищам высвободить
ноги.
лавы от берега русла по направлению к Папочкину, как наименее тяжелому.
Затем сбросил с себя мешок с вещами, ружье и верхнюю одежду и, засучив
штаны выше колен и пробравшись по лаве к зоологу, помог ему освободиться
от груза. А потом, взяв его под мышки, полегоньку вытащил из грязи. На
Папочкине были не сапоги, а шнурованные ботинки, которые не могли слезть с
ног и потому не остались в грязи. Затем сообща устроили вторую дорожку из
плит к Макшееву и вдвоем вытащили его, но без сапог. Каштанова - самого
рослого и грузного из всех - вытащили втроем, также без сапог.
путешественников своим раскаленным дыханием. Поэтому некогда было
выкапывать увязшие глубоко сапоги, а приходилось скорее спасаться от лавы.
русла, вниз, высматривая местечко понадежнее.
рисковали соваться.
целое озерко. Воды в нем было мало, но дно представляло ту же грязь
неизвестной толщины.
умолкали ни на мгновение. Пахло серой с хлором, жар становился все
сильнее...
перебежали через конец старого потока к руслу у левой вершины. Но и
последнее представляло такую же полосу вязкой грязи. Оставался еще один
путь - идти вчерашней дорогой вверх вдоль этого русла к озеру
Отшельничьему, чтобы убежать от второго потока лавы, рискуя наткнуться на
Флинт Эрик
Сертаков Виталий
Гуль Роман Борисович
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Соломатина Татьяна