Чтение 51–й страницы книги ~Ричард Длинные Руки

меч. Наемник лежит на спине, в глазах бессильная ненависть, но в лице
нет страха. Он не понял, почему я сделал шаг назад, даже прислушался:
нигде ли не слышится конского топота мчащихся в нашу сторону всадников.

Меч оставался в моих руках, я внимательно следил за поверженным.

- Если можешь встать... то вставай, - сказал я. - У тебя наверняка
где-то конь... Подзови и... уезжай.

Он все еще лежал на спине, глаза его с недоверием мерились в мое
лицо.

- Что случилось?

- Да так, - ответил я. - Ничего.

Он приподнялся на одном локте. Лицо исказилось, охнул и повалился на
спину.

- Ты мой враг, - напомнил он. - И я тебе не сдался

- Я знаю, - ответил я.

Меч мой вернулся в ножны, я отступил на шаг свистнул. Кусты
затрещали, мой конь проломился сквозь них, как вепрь через камыши. Я
ухватился за седло, голова все еще кружится, а в голове нехороший звон.

За спиной раздался напряженный голос:

- Ах, опять благородство прет из всех дырок? Я не описал даже герб
своего клана! И не назвал имя.

- Помню, - ответил я. - Но я и не спрашивал.

Конь отодвигался, он-де привык больше за плугом, я дернул за узду,
погрозил кулаком. Стремя болтается, целиком из кожаных ремешков, железом
даже и не пахнет. Оттолкнулся от земли, взлетел орлом, а когда подобрал
поводья, наемный убийца уже сидел на изрытой нашими ногами земле,
растопыренная пятерня упиралась в красную лужу его крови.

- Зачем ты это делаешь? - спросил он озлобленно. - Почему, если герой
- то дурак?

- Просто делаю, - ответил я равнодушным голосом. - Живи...

- Я не могу жить обесчещенным, - ответил он гордо. - Я хоть и наемный
убийца...

- Что за дурак, - сказал я с отвращением. - Остаться живым -
бесчестье? Ты не просил пощады, могу дать расписку. Деньги получил? Вот
уходи на пенсию, как собирался. Построй часовню, если деньги девать
некуда. Живи, расти детей.

- Ты мог бы забрать моего коня, - продолжил он озлобленно. - Мои
доспехи... У меня хороший меч. Или потребовать за меня выкуп. Даже
золотом. На мои владения претендовать не сможешь, у моего отца четверо
сыновей, я - младший, но выкуп - да, мог бы. Я кое-что скопил, все у
моей сестры...

Я подобрал поводья, повернул коня. Разговаривать не хотелось, от
слабости мечтал только о чашке крепчайшего кофе, а иначе свалюсь под
куст и засну, потому только буркнул:

- Не все меряется золотом... Бывай!

Он крикнул вдогонку:

- Черт бы тебя побрал, герой! Почему ты так делаешь?

- Тебе не понять, - ответил я гордо.

Конь пошел тяжелой рысью, копыта стучали гулко, я не был уверен, что
этот придурок меня услышал. Вообще-то я и сам не понял, зачем так
сделал. Правильнее бы, конечно, прирезать. Оставлять врага за спиной -
дурость. Увы, только дьявол все делает абсолютно правильно...

Глава 18

Прошла еще неделя в бесплодных поисках. На седьмой день вечером я
напомнил Гуголу:

- Ты говорил, что у тебя осталось жги-коры... или какой-то новой
дряни еще на разок.

Он сказал испуганно:

- Да, но, ваша милость... это последний. Поберечь бы.

- Мы отсюда прямо на юг, - сказал я. - Если не прибьют по дороге...
там увидишь целые рощи этих жги-деревьев. Обдери хоть все леса, рощи и
отдельно стоящие деревья в отдельно взятых королевствах.

Он вздохнул, но покорно начал готовить снадобье, высыпал в горячую
воду, а я наклонился и начал вдыхать, как наркоман или якутский шаман.
Долго плавали серые пятна, иногда высвечивались краешки и фрагменты
картинок, я успевал увидеть либо замки дивной красоты, либо вид на
равнину с высоты птичьего полета, затем проступила стена с угрюмыми
гобеленами, изображение раздвинулось до краев миски, а я, напротив,
опустил голову ниже, чтобы охватить взором как можно больше.

Тот же огромный тронный зал, здесь в прошлый раз король Конрад
отчитывал своих полководцев, изображение под странным углом, словно
телекамера прикреплена на уровне самого высокого светильника,
впечатление такое, будто наблюдаю действие в изометрической проекции,
без всякого 3-D.

На той стороне зала трудятся два десятка музыкантов, а дюжина
полуголых девушек кружатся в танце, Это, конечно, от христианской морали
далеко, но, насколько я понимаю, король Конрад от христианства отходит
все больше и больше. Во всяком случае, по самым достоверным слухам,
колдунов в его войске становится все больше, а священников все меньше.

Я приблизил лицо, ага, вон и сам король. Возлежит на ложе, перед ним
столик с фруктами и кушаньями, а также кувшин с вином. Я видел, как
Конрад раздраженным жестом велел убраться с глаз долой танцовщицам и
музыкантам. Юбенгерд насторожился, а лицо серого человека сразу стало
несчастным. Он начал продвигаться к выходу, Конрад бросил в его сторону
злой взгляд, и серый примерз к месту.

В мертвой тишине даже мне стало слышно, как заскрипела кожа на
костяшках пальцев Конрада. Он посмотрел на свой кулак, с грохотом ударил
по столу. Кубки подпрыгнули. Король ударил снова, уже сильнее. Грохот
пронесся по всему залу.

- А теперь о деле, - прорычал он гневно. - Ну-ка, что еще говорят в
народе?

Юбенгерд поклонился, развел руками.

- Народ Галли благословляет ваше правление, мой король...

- Ваше мудрое правление, ваше величество, - добавил серый льстиво.

Конрад в третий раз грохнул по столу. Упавший кубок подпрыгнул и
скатился на пол, звякнул в тишине, завертелся волчком.

- Эти слухи меня не интересуют, - рявкнул он. - Что говорят про
Арнольда?

- О короле Арнольде ничего не известно, - про бормотал Юбенгерд. -
Говорят, что он подался куда-то в горы. Но гор здесь много...

Конрад рыкнул гневно:

- Это я уже много раз слышал! Но ты знаешь, почему я спрашиваю. Не
увиливай.

- Ваше величество, народ доволен...

Конрад грохнул кулаком снова, проревел мощно:

- Палач!

Из-за портьеры выдвинулся огромный толстый человек с красным
капюшоном на лице. В обеих руках держал огромный мясницкий топор.

Юбергельд сказал несчастным голосом:

- Ваше величество, я не знаю, зачем вам это надо... но если уж так
хочется ковыряться в ране, то нате вам, пожалуйста: в народе говорят,
что своим положением вы обязаны только благородству короля Арнольда. И
что это не победа ваша, а дар короля Арнольда жадному и завистливому
захватчику!

Конрад потемнел, брови сдвинулись в одну линию, прохрипел тяжело:

- Кто говорит?

- Да теперь уже почти все говорят, - сказал Юбенгерд мстительно. Он
посмотрел на палача, пощупал шею, продолжил даже громче и злораднее:

- Те, кто молчал, наконец разобрались и заговорили, а те, кто осуждал
Арнольда, сейчас уже отпускают шпильки по вашему адресу. Но не надо на
это обращать внимания, ваше величество! Чернь всегда злословит при виде
сильных.

Конрад сел за стол, лицо еще больше постарело и осунулось. Большие
руки на столешнице вздрагивали.

Кровь с разбитых пальцев капала на выскобленные доски.

- Говори, - велел он угрюмо. - Догадываюсь, что хочешь... но, говори.

Юбенгерд развел руками.

- Я?.. Может быть, сэр Самадхи?

Угрюмый взор Конрада упал на серого человека. Тот присел, словно его
расплющило, развел руками, поклонился.

- Позвольте?

- Позволяю, - буркнул Конрад. Добавил нетерпеливо:

- Давай без этих штучек! Говори.

- Надо поймать Арнольда, - сказал серый сэр Самадхи. - Надо привести
его сюда в цепях. Пусть народ увидит его с веревкой на шее, а вас - во
всем могуществе! И всем все станет ясно. Слухи рассеются, легенды
забудутся.

Конрад сказал с безнадежностью в голосе:

- Но где его ловить? Здесь слишком много гор. А горы старые, изрезаны
пещерами. Там были выработки, рудники, можно спрятать целую армию.

- Нам не поймать, - признал сэр Самадхи. - Тем более что, если
честно...

- Ну?

- Ему будут помогать местные, а нам указывать неверную дорогу.

- Ладно, говори, что ты задумал. Я же вижу.

- Пусть ваше величество объявит награду. Большую! Настолько большую,
что эта куча золота перевесит преданность бывшему королю. Конечно, люди
благородного сословия на подлость не пойдут, но они и так не знают, где
прячется Арнольд. Зато простые люди, которые не присягали, подобно