ангелочков с крыльями в две ладони, медовых рек, мармеладных берегов и тому
подобной чепухи. Но все это, как говорилось уже не раз, было определением "a
contrario", а не "ab actu" - от противного, а не от действительного. Теперь же
истинный свет забрезжил передо мной, словно путеводная звезда в холодной и
темной космической пустоте.
неподвластна внезапным катастрофам... Но не это главное! Не это! Так что же?..
В последнее время, глядя на Шандру, я склоняюсь к мысли, что главным там
является любовь. Не стабильность, не мир и покой, не красота, не благородство,
а только любовь! Одна лишь любовь, способная скрасить тоску бесконечного
существования!
Только не промочить ли нам горло? Скажем, по рюмке панджебского бренди?
пятачке, стиснутом скалами. Как и в прежние свои визиты, я не заметил никаких
дорог, ведущих от космодрома к берегу, и тут же вспомнил, что сухопутные
автострады на Солярисе - большая редкость; здесь сохраняют землю для парков и
лесов, берегут ее, ибо земля - наивысшая ценность в океаническом мире.
аэрокар. Мотор тихо заурчал, машина дрогнула и взмыла в воздух. Склон невысокой
горы под нами полого скатывался к морскому берегу; тут и там среди салатной
зелени лугов прихотливыми кляксами темнели пальмовые, кипарисовые и
апельсиновые рощи, а кое-где возносились к блеклому небу гигантские стволы
секвой. У каждого - три-четыре бунгало в полинезийском стиле: поместья тех, кто
достаточно богат, чтобы жить на твердой земле и в относительном уединении.
магнолий; и там, где их изумрудная глянцевитая стена встречалась с серо-голубой
равниной океанских вод, сверкали и переливались хрустальные башни Фаджейры. Все
- высотой в треть километра, с плоскими крышами для посадки летательных
аппаратов, окаймленные подвесными улицами и террасами, где пестрели цветочные
клумбы - строго определенных оттенков в каждом городском секторе. Половина
зданий стояла на берегу, словно огромные деревья, пустившие корни в скалистую
твердь острова, но другая половина вдавалась прямо в океанический шельф, и в
глубоких ущельях меж ними, пересеченных сотнями мостов, скользили крохотные
лодочки, гондолы, яхты, баржи и катера. На дальней городской окраине башни
уступали место жилым плотам, причалам и низким квадратным сооружениям из
прозрачного пластика; там находились склады и огромные крытые бассейны для
гидроидов и дрессированных дельэинов. Дальше простирался порт: хаос мачт,
вытянутых вверх решетчатых кранов и ярких вымпелов, плескавшихся на свежем
ветру. Тут было множество кораблей со всех архипелагов Соляриса: щеголеватые
клиперы и приземистые грузовые суда, похожие на жуков-плавунцов, роскошные
пассажирские три-мараны и скромные парусники, плоты длиною в двести-триста
метров и узкие юркие катера пограничных стражей. Но больше всего я насчитал
субмарин: от совсем крохотных, прогулочных и пастушьих, до гигантских посудин,
на которых гидроиды доставляли сырье и продукцию из своих подводных городов. Их
серые корпуса почти сливались с волнами; они стояли у причалов, будто китовые
самки на огромной ферме, которых с минуты на минуту начнут доить.
отыскивал взглядом кровлю нашего отеля - разумеется, самого комфортабельного и
дорогого на этой планете. Там нас поджидали агенты и секретари, целый штат моих
новых сотрудников, а с ними - журналисты и чиновники Ареопага, представители
фирм, репортеры пяти местных каналов головидения и полномочные послы от всех
федераций, конгрессов и директорий Соляриса. Мой визит был важным событием -
возможно, самым важным за последнее столетие, если не больше. Галактика так
изобильна мирами, и так мало в ней космических кораблей! Но, быть может, это и
к лучшему: конкуренты не докучают, торговля идет своим чередом, и нет ни
повода, ни возможности для звездных войн.
заполненной встречающими в одеждах пяти цветов. Мы вышли; грянул торжественный
гимн, раздался лихорадочный стрекот голо-камер, в воздух полетели цветы, и две
хрупкие смуглые девушки в голубом украсили нас венками из магнолий. Итак,
капитан Френч, великий Торговец со Звезд, прибыл на Солярис со своей супругой!
Виват, Френчи! Жизнь завертелась и понеслась.
остановиться на одной местной особенности, которую я забыл упомянуть. Солярис
всем хорош; как говорилось выше, тут ровный мягкий климат и нормальное
тяготение, много света и тепла, а также большие ресурсы биомассы, руд и
минералов - хоть на морском дне, но вполне доступные для разработки. Однако
день в экваториальных широтах длится восемь часов, а сутки - чуть более
пятнадцати, и к этому обстоятельству человеческий организм привыкнуть не в
силах. Слишком мало времени, чтоб переделать все дела, отдохнуть и успеть
выспаться; как ни спеши, а часов не хватает. С другой стороны, если
использовать двухсуточный цикл, часов оказывается слишком много, и я не уверен,
что это было бы лучшим выходом.
тормозить вращение планеты и не копаться в тех генетических механизмах, что
заставляют нас бодрствовать шестнадцать часов и спать восемь. Такие глобальные
метаморфозы грозят опасными последствиями, что было доказано не раз - на той же
Ямахе, на Эльдорадо и в других мирах, где ретивые преобразователи спрямляли
планетарную ось или перемещали моря на место гор. На Солярисе нашли иной выход:
все население было разделено на пять кланов, обозначенных пятью цветами -
красным, желтым, зеленым, голубым и фиолетовым, - и каждая из этих групп,
невзирая на подданство и местонахождение, живет в своем собственном времени,
сдвинутом на пять часов относительно "спектральных соседей". Время - главное
различие меж кланами; все остальное не так важно и определяется в основном
цветами одежд, транспортных средств и обивки на мягкой мебели. Нет никаких
препятствий для перехода из клана в клан, для перекрестных браков и заключения
сделок; во всех случаях молодожены или предприниматели могут выбрать удобное
время, сообразуясь со здравым смыслом. Кроме таких скользящих суток, на
Солярисе введен трехдневный цикл, составляющий местную неделю, а пять циклов
равны месяцу, коих насчитывается двадцать семь.
принадлежат одному из кланов, но в крупных городах, подобных Фад-жейре, есть
пять районов, простирающихся до своего сегмента гавани. Три из них начинают,
продолжают или заканчивают рабочий день; два - готовятся ко сну или спят.
Должен признать, что это весьма удобно. Если вы нуждаетесь в компании (в то
время как ваши приятели отдыхают), нужно всего лишь переместиться в другой
район, где вечерняя жизнь в самом разгаре. А если вы намерены заключить сделку
или пошататься по магазинам, отправляйтесь еще дальше - туда, где день не
кончился, или в тот сектор, где наступило утро. Масса возможностей, чтоб
поразвлечься и провернуть любые дела, если вы неутомимы, как шабн с Малакандры!
что они являлись низшим классом солярисского общества. В океанских глубинах не
столь уж важно, день сейчас или ночь, светит ли солнце или мерцают звезды; там
вечная тьма, и ее разгоняют лишь фосфоресцирующие водоросли и сияние куполов
над подводными городами. Шандре очень хотелось полюбоваться этим зрелищем, но я
отложил его на самый конец, дабы не нанести ущерба нашему престижу. Солярис -
благополучный мир, но и тут есть свои предрассудки, а главный из них таков:
гидроидами не принято интересоваться. Они не преступники, не деклассированные и
не рабы (или не совсем рабы); просто люди, которым не повезло. Они принадлежат
к человеческой расе и признаются полезными членами общества; они делают
девяносто процентов всех трудоемких работ, поскольку непригодны для более
интеллектуальных занятий. И это все о них. Так сказать, sermo datur cunctis,
amini sapientia paucis - дар речи дан всем, а мудрость - немногим.
объявил, что мы с Шандрой облачимся в голубое. Каждый клан был бы счастлив
принять нас в свои ряды как почетных гостей, но я не хотел никого обижать.
Трижды я приземлялся на Солярисе и носил одежду красного, желтого и зеленого
цветов; значит, в четвертый раз я буду жить ' по времени Голубого клана.
Справедливость - превыше всего! Тем более что голубой цвет прекрасно сочетается
с глазами и волосами Шандры.
совершенно объяснима. На Барсуме ее считали "несколько тяжеловесной" - иными
словами, курьезом: невысокая и слишком полная, по мнению субтильных костлявых
барсумийцев. На Малакандре она была экзотической красавицей; сочетание
золотистых волос, зеленых глаз и сравнительно светлой кожи являлось столь
редким среди подданных Его Краальского Величества, что они признали в Шандре
царственную кровь. А это создавало вокруг нее сферу недоступности и
почтительного обожания, которое следует питать к королевским особам; ведь
принцесса и на помосте - принцесса! И даже в дезабилье! Словом, гляди, любуйся,
восхищайся, однако воли рукам не давай.
любая из местных чаровниц. Ее глаза и волосы, ее загар, ее изящная фигура,
длинные ноги, тонкий стан, полная грудь - все это соответствовало местным
понятиям о красоте и женской прелести. Пожалуй, тут она выглядела слишком
рослой, но не тяжеловесной, вовсе нет! А изобилие - там, где оно допустимо, -
приводит сильный пол в восторг, даже если предмет восторгов выше вас на целую
голову.
если мне не изменяет память? Так вот, одной из них (кроме табу на гидроидов)
была простота одежд, вполне понятная в столь теплом и ровном климате. Рабочее
одеяние включало легкую блузу и шорты и было одинаковым для женщин и мужчин; по
торжественным поводам они облачались в брюки, а к рубашке добавлялся жилет или
короткий плащ, напоминавший пончо. Расцветка у каждого из кланов была своя, но