больше чем втрое больше земли и чуть не в пять раз больше дворов чем государев
человек, воевода Семен Зализа. На смотр он честно привел шестерых всадников с
собой седьмым, все на крепких, откормленных жеребцах. Судя по грамоте, двое из
воинов были его сыновьями, еще четверо - из дворовой челяди. Именно так отряд и
выглядел: боярин и сыновья в сверкающих начищенными пластинами куяках поверх
кольчуг, все остальные - в пожилых, носящих следы былых схваток колонтарях.
менее пожилым ратником. Оба - в тегиляях поверх кольчужки. Рапейкин имел три
деревеньки общим числом в семь дворов и на своих двухстах десяти чатях явно не
жировал. Зализа поморщился: он чувствовал что его самого и его поместье,
раскиданное среди болот Северной пустоши ждет точно такое же будущее.
пятнадцатилетним сыном - только-только попавшим в реестр новиком, Боярский сын
Николаев - двух оружных смердов. Боярский сын Хавьюг - одного.
должно быть двадцать два ополченца. Кто уклонился?
Аманова намедни вместе с сыновьями на этой само дороге стрельцы насмерть убили.
учинить, - повысил голос Зализа. - И оправданием неявке это служить не может!
детей. - Они ему клятву верности давали!
Николаев. - Верой и правдой всегда служили, как отцы и прадеды завещали.
одарил, значит и измену покрывать можно? На нашей земле один государь: Иван
Васильевич! И против него никому ни за какие волости выступать непотребно!
Крамолой это называется, изменой, а не преданностью!
Николаев. - Куда прикажет, туда и пойдем.
тут решили учудить? Государя не слушать?
смерда вытащили на свет Божий прямые дедовские мечи. Василий и Феофан выступили
вперед, готовые прикрыть своего друга и воеводу.
его предавать будете, да землю нашу свенам да литовцам продавать? Кровь за
Третий Рим государь проливать станет, а вы гвозди римлянам подносить? -
продолжал поносить предателей опричник. - Каким идолам молитесь, нехристи?
Пошто от веры нашей так легко отступаетесь?
Борис Пушкин. - Мы от государя и веры нашей не отступаем, и живот за землю
русскую уже клали. А клятву верности боярину Волошину приносили все, и
отрекаться от нее не намерены.
засечников. - А то, что боярин Харитон свитки священные, в самом Иерусалиме со
святых книг списанные, себе под седалище клал, это вы знаете? Где ваша вера,
боярин Борис? Что, и в чародействе, как в измене, Волошина покрывать станете?
Зализа. - Самолично нашел!
понять и даже, верные клятве, поддержать, но посрамление святых грамот и веры
православной - никогда.
опричник. - Северную пустошь от ворога оберегать, смуты и лихоимства не
допускать. И его именем я вам приказываю дома бока отлеживать прекратить и
выходить отныне в засечные наряды согласно сотной грамоте в полном оружии и
одвуконь.
выкрикнул Николаев.
в двух шагах перед лицом. - Тебе, боярскому сыну Николаеву, обязанному за
земельный надел свой наследственный, что тебя и детей твоих кормит, ратную
службу нести, приказываю именем единственного властителя земли русской царя
Ивана Васильевича через четыре дня явиться сюда оружным и с двумя бронными
ратниками на двух конях каждый и вместе со служилым человеком Василием
Дворкиным выехать в засечный наряд губу Невскую от свена или иного ворога
стеречь, и пребывать там до того часа, пока новый наряд вам на смену не придет.
Готов ли ты выполнить волю государеву, что я его именем произнес, боярский сын
Николаев, али вместе с Харитоном Волошиным собираешься крамолу чинить?
ждали - чем закончится прямое противостояние опричника и волостника.
русские защищать?
ради целости рубежей наших пойду! Как боярин русский русскую землю оборонять.
не себе, а только государю и Святой Руси.
оборонять, когда призовет тебя служилый человек Дворкин наряд возле Невской
губы менять.
согласию.
воин.
головой боярин. - И никому, кроме Харитона Волошина, служить не стану.
сообщил ему опричник, - тебя вычеркнут из писцовых книг и лишат права на
вотчину.
уздцы и повел его к воротам. - Ему я честью и животом клялся, ему мою судьбу и
решать.
крамольника, да тащи в Разбойный приказ.
- Прошли те годы, когда боярская воля выше долга перед Богом и Русью ставилась.
А ноне Святая Русь Великой становится. Так что, Борис сын Василия, за боярскую
вольницу желаешь голову сложить, али за землю отчинную? Мелкими шляхтичами
сыновей видеть желаешь, али боярами в державе сильной любимой Господом и
страшной для нехристей?
Пушкин. - А кроме нас, бояр, ее оборонить некому. Выйду на рубежи, государев
человек, зови.
Северной пустошью смотреть, решаю: боярских детей Николаева, Пушкина, Ероша,
Хавьюга по поместьям распустить, а на порубежную службу вызывать особо. Боярина
Рапейкина и боярина Аманова за уклонение от смотра и ратной службы из уездных
списков исключить, жалования денежного не платить, а земли их переписать на
служилого человека Старостина, коего обязать к весне выставить пятерых оружных
и доспешных ратников соответственно государеву Уложению.
вопроса Николаев.
твердо отрезал Зализа. - А потому оправдание Харитона Волошина изменить ничего
не сможет.
в казну, вернутся ли боярину или достанутся кому-то еще - они все равно
останутся на своих поместьях. Лишить боярина его земель может только
собственное нерадение, али собственная измена - и все. Ратники поднялись в
седла и стали друг за другом выезжать в ворота. Когда последний из коней на
прощание приподнял хвост и высыпал на дорогу горсть темных кругляшков, Дворкин
облегченно вздохнул, и вытер пот со лба:
вотчинников из-под боярской руки под длань государеву перешли. Дело мы делаем
великое, за такое и умереть не страшно.
почему Феньке поместье отвалил, а мне ничего не дал?
человеку Феофану!
большой любви, а потому в его земли вы поедете вместе. Когда твердо владения в
руку возьмет, тогда и тебе, Василий, куда сесть найдется. Пока же седлайте
коней. Сейчас я грамоты именем государевым выпишу, и с Богом. Не забудьте, что
Василию через четыре дня наряд засечный менять. А ты, Феня, через неделю его
сменишь, коли я сам вернуться не успею. Все, ступайте.
настоящим служилым боярином, вместе со своим другом умчались по лесной дороге и
опричник остался один. Только теперь, в одиночестве, он наконец-то понял, как
тяжело дался ему разговор с волошинскими боярскими детьми, только теперь начал
выбираться наружу забитый в самую глубину души страх. Он начал мерзнуть -
мерзнуть под доспехами и плащом, мерзнуть в доме и у растопленной на дворе, в
удалении от построек, кухонной печи, и когда хлебал горячую уху, сваренную
стряпухой, найденной Твердиславом в ближней деревне.
Маккефри Энн
Якубенко Николай
Мурич Виктор
Свержин Владимир
Свержин Владимир
Трубников Александр