Чтение 51–й страницы книги ~Восставшая из пепла~

теоретически находилась в состоянии войны с другими двумя; Эзланн и его
союзники - с Пурпурной долиной и Краем моря, Край моря и Пурпурная долина
- друг с другом и так далее. Внешне война велась с целью захвата
дополнительных территорий, и все же... Она казалась игрой, игрой, похожей
на ту, которой меня научил Вазкор. Та игра представляла собой сложное и
изощренно-злобное противоборство воль, которое проводилось на доске в
красно-черную клетку фигурами из слоновой кости и прозрачного кварца.
Называлась она "Замки", и играть в нее можно было только вооружившись
хладнокровной ненавистью. Битвы в войне Городов случались редко и
устраивались на ничейной земле, на территории, которую они называли
Театром военных действий. Сражения велись и впрямь как в театре -
соблюдение военного этикета было более важным, чем победа. Кроме того, уже
пять с лишним лет вообще не бывало никаких сражений. Я и не понимала этого
и все же, кажется, понимала. Воевали ли между собой представители Древней
расы по-настоящему или притворно, чтобы сдобрить перцем скуку на вершине
достигнутого ими полного могущества? При этой мысли во мне не шевельнулось
никаких воспоминаний. Фактически все мои воспоминания, проснувшиеся под
горой вместе со мной, таяли с каждым днем. Я теперь едва могла вспомнить
огненные залы, статуи, озеро с лебедями и бесконечные мраморные лестницы,
помнила только, что я вспомнила их...

Узнала я все с большими подробностями, ибо, подобно всем неуверенным
в себе людям, горожане очень скрупулезно записывали каждый нюанс и мелкое
правило их бытия.

Я поняла, какое презрение испытывал к ним Вазкор. Когда он говорил о
них, на лице его возникало особенное выражение - сдерживаемое и все же
едкое отвращение, омерзение, ничуть не менее жгучее от того, что он никак
по-настоящему не выражал его.

И последняя легенда - вера, которая поддерживала их и все же
одновременно, должно быть, служила также источником постоянного страха -
что некоторые Сгинувшие лежат где-то, спящие и все же живые, и в один
прекрасный день проснутся. Они называли это "перевоплощением", хотя на
самом деле оно не было таковым, так как они должны были вернуться в
собственные тела. Тем не менее, пробудятся они новыми, собственные тела
будут для них чуждыми - особого рода перевоплощение. Именно для этих богов
и поддерживали огонь в каменных чашах, пламя Зла, бывшее для Городов лишь
сигнальным костром. У каждого Города имелось собственное божество. Здесь,
в Эзланне, оно носило имя Уастис.

Закончив, наконец, читать изукрашенные книги, я молча сидела у
большого окна башенного дворца. Я ничего не видела сквозь радужный
хрусталь с мерцающим на его цветах пламенем светильника; лунный свет
снаружи превращал оконные стекла в тюрьму.

Три дня я почти ничего не делала, кроме как читала и впитывала
ощущения этого места. Даже мой отдых - прогулки по необыкновенным садам,
игра в "Замки" - был частью моего обучения. И вот внезапно и в первый раз
я осознала, что эти невероятные вещи реальны и истинны. Даже ожидаемая
богиня, и та явилась.

Вазкор стоял по другую сторону длинной комнаты, темный и неподвижный
на фоне пустого овала очага, где все еще подергивало языками слабое
бледное пламя.

- Итак, ты теперь немного понимаешь, - сказал он мне.

- Немного. Но чего хочешь ты, Вазкор?

Он пожал плечами.

- Нельзя ограничивать мыслящий мозг, богиня. Откуда я знаю? Мне
известно лишь то, чего я хочу в настоящее время, и ты поможешь мне
добиться этого. Когда у меня будет то, чего я хочу сейчас я захочу другие
вещи, о которых в данную минуту не имею ни малейшего представления.

- В данную минуту твоя цель - место Джавховора Эзланна?

- Эзланна, а потом и его собратьев на юге.

- И тогда война Джавховора будет твоей. Как же вписывается в твои
планы эта война?

- Когда я заполучу Эзланн и его пять союзников, я начну боевые
действия против Пурпурной долины и Края моря. Ты уже, несомненно, поняла,
что наш милитаризм ничего не значит в смысле завоевания. Когда я, наконец,
полностью выйду на сцену Театра, там многое изменится.

- А я, - заключила я, - символ твоего права на власть.

Челюсть его слегка передернуло. Эта прямая ссылка на мою собственную
Силу вызвала у него беспокойство.

- Это к твоей же выгоде, - сказал он.

- Да.

Я поднялась и подошла к очагу. Но не остановилась поблизости от него.
Я боялась близости и возникшего у меня ощущения интимности и тоски, потому
что он был Дараком, не мертвым.

- Наверняка ведь, - заметила я, - когда ты заполучишь все, что хочешь
в _д_а_н_н_у_ю_ минуту, я стану для тебя помехой. Я ведь помню твоих
солдат, умерших только потому, что видели Уастис и не должны были
проболтаться.

- Я знаю, что тебя нельзя убить, - он взглянул на меня своими узкими
глазами, очень холодными и пустыми.

- Смерть заживо может быть не менее действенной. Какая-нибудь
подземная камера без доступа воздуха, где я всегда буду настолько близка к
смерти, насколько это вообще возможно.

Он улыбнулся.

- Ты забываешь, богиня. Мы с тобой брат и сестра. Ты и я. Когда все
это закончится, у нас будет еще один долг перед нашими предками, кроме
долга Власти. Как еще может вернуться и распространиться Сила, иначе чем
через новую жизнь? Мы будем вместе делать детей, и наша раса возродится.

Я уставилась на него во все глаза. Он казался лишенным эмоций и все
же очень уверенным. Если б какой-то человек заговорил так со мной прежде,
в момент торжества моей собственной гордыни, я могла бы свободно убить
его, но я не смела выступить со своей едва оперившейся Силой против зрелых
возможностей Вазкора.

- Я - это я, - заявила я ему, - СО ЭНОРР СО. Может, я и женщина, но
отнюдь не вместилище твоей гордости.

Он снова улыбнулся, не очень широко. Моя индивидуальность была ему
безразлична. Ей не было места в его взгляде на вещи. Мной внезапно овладел
страх, знакомый ужас попасть снова в оковы чужой воли, лишиться всякой
личности, кроме той, какую навязывала она, существовать только для нее,
умереть вместе с нею, как, я считала, должно было произойти со мной при
кончине Дарака, не вполне осознавая это.

Я повернулась и вышла из комнаты, и он не пытался остановить меня.

Мне было нелегко найти черный холодный зал статуи. Он повторял в
миниатюре Великий храм города Эзланна. я узнала, что у всех
высокопоставленных чиновников и князей имелись собственные копии.

Войдя, я замялась, не совсем отчетливо понимая, зачем пришла. Пошла в
темноту и вскоре очень хорошо разглядела колонны, витиеватые
металлоконструкции, зачехленную великаншу из золота.

Перед ней на алтаре в каменной чаше колыхалось пламя.

Идя вперед, я ожидала ощущения страха, но страх не приходил. Неужели
за долгие годы бездействия сила Карраказа иссякла в пламени? Едва я
подумала об этом, как в затылочной части моего мозга возникло слабое
движение, слабый шепот:

- Я здесь.

И все же я не испытала ужаса. Я приблизилась к каменной чаше и
заглянула в нее на свет. Да, я чувствовала Карраказа, но Карраказа
совершенно изменившегося, я чувствовала не страшную Силу, исходящую от
чаши, а только трепет присутствия. Похоже, я стала более сильной. Это
существо никак не могло тягаться со мной.

- Карраказ, - произнесла я вслух.

Пламя съежилось и скрутилось.

Я вдруг стала счастлива и перестала бояться. Я была непобедима. Если
меня не могло привести в трепет это чудище, то чем же был он, Вазкор,
Брат-Который-Страшился-Меня? Мои руки невольно поднялись к кошачьей маске,
но остановились. Я еще не разбила проклятия; мое лицо по-прежнему
оставалось безобразным, и пока я не найду Нефрит... И вдруг я поняла, что
моя новая сила была столь же мощна, как Нефрит, что я не нуждаюсь в
Нефрите, что я могу нанести поражение всему, что меня беспокоит, одной
лишь своей волей. Я _з_н_а_л_а_. Ликование! В первый раз ощущение бытия, а
не существования!

Странно, но когда мы считаем, будто все понимаем, мы не понимаем
ничего. Странно, когда мы считаем, будто ничего не понимаем, мы начинаем
наконец понимать.

Он явился ко мне утром, после моей единственной в день трапезы,
которая состояла не из пищи, а из напитка, по вкусу очень похожего на
вино. Оно содержало все питательные вещества, какие требовались моему
телу, и было первым вполне перевариваемым продуктом из всего, что мне
доводилось потреблять. Никаких мучительных болей в животе, которые до сих
пор следовали за каждой легкой закуской.

Вазкор посмотрел на меня сквозь красное стекло глаз волчьей маски и
сказал:

- Завтра Праздник Золотого Глаза. Весь Город заполнит Храм Уастис.
Вот в этот-то день и проснется их богиня. Надеюсь, ты понимаешь.