это значит, что здесь долго никого не было. И выросшие деревья должно
быть претерпели мутацию.
еще был виден клин света. Глаза ее сузились.
изгибается вдоль наружной части, затем прорезается налево и входит в
тоннель.
здесь.
знали. Нас бы уже выдуло.
падали блики от горевшей лампы, потом принюхалась.
руку.
теплой стене тоннеля.- У меня кружится голова и подгибаются колени.
Она вытянула вперед свободную руку и посмотрела на нее; рука слегка
дрожала.
внимательно посмотрела на Габи, оглядела коридор тоннеля и
нахмурилась: - Я надеялась до отдыха выйти на другую сторону и
вернуться на вершину каната.
Вопрос состоит в том, делать ли нам привал здесь, в коридоре, где так
жарко, или выйти наружу?
не дебатировали этот вопрос. Сирокко достала из рюкзака Джина
небольшие веточки и мох и принялась разводить костер. Вскоре,
потрескивая, разгорелось небольшое пламя. Она изредка подбрасывала
туда небольшие веточки, разбивая убогий лагерь. Они разостлали
подстилки, вынули миски и ножи, продукты для ужина.
как Габи нарезает кубиками овощи в оставшееся со вчерашнего дня
кипящее жаркое. Руки у Габи были маленькие и проворные, под ногти
набилась коричневая грязь. Они больше не могли тратить воду для
мытья.
Сирокко. Она неуверенно улыбнулась. Когда Сирокко улыбнулась ей в
ответ, улыбка Габи стала шире. Один глаз у нее почти полностью
закрывала повязка. Она опустила в похлебку ложку и громко сербнула.
тарелку.
ели.
деревянные тарелки, Сирокко была рада расслабиться и ни о чем не
думать.
того, две завернутые в листья забытые конфеты. Она протянула одну
Габи и рассмеялась, увидев, как загорелись у той глаза. Она отставила
свою тарелку и развернула конфету, засахаренную фрукту, поднесла ее к
носу и понюхала. Она пахла слишком хорошо, чтобы так сразу съесть ее.
Она раскусила ее пополам и рот наполнился ароматом абрикос и
сладкого крема.
Сирокко.
взгляды на конфету Габи, которую та положила рядом с собой. Габи изо
всех сил старалась не рассмеяться.
не спать всю ночь.
что десерт надо есть ~после~ обеда.
изучала ее, не обращая внимания на ужимки Сирокко. Сирокко походила
на кокер-спаниэля за обеденным столом и на бездомную женщину перед
витриной кондитерской лавки, у нее перехватило дыхание, когда Габи
наконец положила конфету в рот.
небе от счастья, от оказанного ей внимания; лицо ее пылало от смеха и
возбуждения, глаза искрились.
моментально посерьезнела. Она коснулась руки Сирокко и
вопросительно на нее посмотрела, затем медленно покачала головой.
Никто из них не решился заговорить, но Габи своим видом говорила
красноречивее всяких слов:
похлебку, держа тарелки около ртов и не заботясь о манерах.
дрожать и тарелка со стуком выпала на ступеньки. Задыхаясь, она
принялась рыдать. Она слепо нащупывала руку Сирокко у себя на плече.
Затем она подогнула коленки и сжала кулаки под подбородком,
зарывшись лицом под шею Сирокко и продолжала рыдать.
коротковолосой черной головке, очень хорошенькой, и начала ерошить
ей волосы, потом приподняла за подбородок лицо Габи и начала
смотреть, куда бы поцеловать ее, выискивая неприкрытый повязкой
участок. Она уже собиралась поцеловать Габи в щеку, но в последний
момент передумала, хотя засомневалась, стоит ли это делать, и
поцеловала ее в губы. Они были влажные и теплые.
снова уткнулась лицом в плечо Сирокко. Она зарылась в ямку около шеи
и затихла. Ни дрожи, ни рыданий.
ее звучал приглушенно, но близко.
тебя не было рядом, я бы сошла с ума. А ты даже не плачешь.
И я не знаю, кто из вас хуже!
поможет. Но я тоже страдаю. Физически.
хочу, даже если бы ты чувствовала себя здоровой. Если ты "могла бы", то
это нехорошо. Я не Джин, и мне легче страдать, чем получать любовь
таким образом. Достаточно того, что я люблю тебя.
Сирокко.
любовью. Но так помоги мне,- она наклонилась к Габи и быстро
вытерла ей нос.- Так помоги мне,- продолжала она,- ведь ты мой
лучший друг из тех, что я когда-либо имела.
сейчас опять заплачет, но этого не случилось. Она коротко обняла
Сирокко и поцеловала ее в шею.
верхней, Сирокко металась и ворочалась на следующей и последние
красные угольки костра тлели на нижней ступеньке.
градом тек пот. Во сне над ней опять стоял Джин с ножом. Габи
спустилась к ней и держала ее пока не миновал ночной кошмар.
разрешила мне лечь с тобой.
настолько горячие, что их нельзя было коснуться, подошвы их ботинок
пылали. Сирокко почувствовала, что терпит поражение, зная что до
середины пути еще несколько тысяч ступеней, только после этого можно
было бы надеяться на то, что опять станет прохладнее.- Еще тысячу
ступеней,- сказала Сирокко.- Если мы сможем их пройти, то пойдем
дальше. Если не станет прохладнее, то возвращаемся назад и пытаемся