выявление симпатий к темам, а потом год-полтора на глубокое изучение
проблемы, на "узкую специализацию", это был бы самый короткий путь к
получению журналиста широкого профиля. Практика показывает, что таким путем
прошли многие известные публицисты нашего времени. Любой газетчик, если он
того хочет, может приблизиться к идеалу, во всяком случае качественно
измениться в лучшую сторону. За счет чего? За счет расширения тематики на
основе "узкой специализации". Полагаю, этим диалектическим выводом мы и
закончим разговор о круге тем и эффективности журналистского труда.
воплощение замысла? Тема есть, сумма мыслей - с нами, адрес - на конверте
письма... Неужто опять какая-то задержка? Что же на сей раз? Пустяк: надо
решить, стоит или не стоит ехать в командировку по данному конкретному делу.
создания концепции вопрос о том, нуждается ли автор письма в конкретной
помощи журналиста. Пришел момент ответить. Собственно говоря, ради чего
следует ехать в командировку? Только ради того, чтобы набрать детали и
получить подтверждение концепции? Стоит ли овчинка выделки? Казалось бы,
запирайся в любом редакционном кабинете или у себя дома, вчитайся еще раз в
письмо Сергея - и пиши! Получится, возможно, умный, насыщенный мыслями
острый материал, который назовут в редакции "безадресным", потому что Сергей
так и останется "Сергеем Т.", а город, в котором он живет, будет назван
"городом Н.", но дело очерк сделает: "разбудит" читателя и внесет свою лепту
в формирование общественного мнения. Зачем в таком случае "закрывать
чемодан", тем более что и автор письма, вероятно, не желает раскрывать
инкогнито?
угадывается: надо ехать в командировку! И не автору письма решать за нас
этот вопрос. Журналист, и только журналист вправе принимать решение: искать
или не искать анонимщика, ехать или не ехать к человеку, укрывшемуся за
какой-нибудь буквой алфавита. Но бывает, что инкогнито не прозрачное, все
"концы" спрятаны в воду, тогда ситуация безвыходная: подняв руки вверх,
газетчик остается дома. Другое дело - вопрос, связанный с обнародованием:
приехав и найдя анонимщика, журналист обязан учесть мотивы его инкогнито,
его желание или нежелание получать "известность" и в случае категорического
отказа автора письма гарантировать ему написание того же "безадресного"
материала.
входит делание конкретного добра, причем независимо от того, будет или не
будет написан материал, будет или не будет он опубликован. Довольно часто
авторы писем скрывают себя, не очень хорошо понимая механизм нашей работы и
ошибочно полагая, что, если приехал корреспондент, жди теперь каждый номер
газеты. Стало быть, тем более журналист обязан за них решать вопрос о
конкретной помощи или о наказании зла.
укрылся за буквой "Т", сам факт обращения в газету есть призыв о помощи.
Можем ли мы оставаться равнодушными? Можем ли не протянуть ему руку, имея
возможность ее протянуть?
должно быть свойственно умение совершать нормальные человеческие поступки.
Когда кричат "караул!", мы так же обязаны кидаться на помощь, как наш сосед
по лестничной клетке, работающий слесарем или старшим научным сотрудником.
Больше того, в зависимости от способности творить добрые дела мы либо
состоимся как журналисты, либо не состоимся. Фиаско человеческое по законам
высшей справедливости должно сопровождаться провалом профессиональным, -
жаль, действительность иногда делает исключения из этого мудрого правила.
крик души семнадцатилетнего юноши. Учтем излишнюю аффектацию, свойственную
возрасту, и гиперболизацию негативной стороны дела - так выглядит картина с
нашей точки зрения, а для Сергея она истинна, следовательно, чревата
последствиями. Юноша на краю беды.
придумывать на месте. Вовсе не исключено, что одного толкового разговора с
родителями подростка окажется достаточно, чтобы они оставили сына в покое.
Или, возможно, наше официальное обращение к председателю исполкома, который,
судя по письму, уже вмешивался в дело, но "не с той стороны", приведет к
тому, что напряжение вокруг имени Сергея будет снято. Разумеется, при этом
нельзя забывать о наших профессиональных обязанностях, поскольку вопрос о
написании то ли адресного, то ли безадресного материала остается открытым.
именно принесением конкретного добра. Покойная Ф. Вигдорова, мне кажется, в
какой-то степени даже пожертвовала своим публицистическим даром во имя блага
конкретных людей, столько времени, сил и таланта она отдавала, добиваясь
одним жилья, другим лечения, третьим мира в семье, четвертым перевода из
института в институт, а в общем и целом - торжества справедливости. О.
Чайковская, прекрасно, но редко пишущая в "Литературной газете", буквальным
образом открыла двери своего дома всем униженным и оскорбленным. А.
Борщаговский, Л. Графова, Г. Медынский - сколько их, бескорыстных служителей
добра! Сейчас, когда я пишу эти строки, в кабинете "Алого паруса" живет
мальчишка, его подобрали на улице молодые сотрудники "Комсомольской правды",
привели в редакцию, накормили, напоили, а потом невзначай простудили, и
мальчишка на третий день дал температуру, теперь все бегают, устраивая его в
больницу, и вопрос о том, будет или не будет в конечном итоге газетный
материал о мальчишке, никого пока не волнует.
дело!", то есть - в очерк, на газетную полосу. И сейчас не отказываюсь от
этого принципа, потому что он не только не исключает, а скорее предполагает
конкретное добро. "Все в дело" и "рабочее состояние" - это наше
профессиональное состояние, наша профессиональная основа, но должна быть, и
есть, еще человеческая, которая зовется совестью, и без нее мы можем
превратиться в роботов, в "каисс", играющих в шахматы, в "киберов",
сочиняющих тексты.
на помощь раненому человеку, даже не находясь на службе и работая в данный
момент дома над докторской диссертацией. "Оставление без помощи нуждающегося
в ней человека гражданином, обладающим специальными знаниями, карается..." -
далее следует статья Уголовного кодекса. Мы, журналисты, хотя и не имеем,
как имеют врачи, "собственной" статьи в кодексе, мало чем отличаемся в этом
смысле от медицинских работников. И вовсе не только в силу общих принципов
гуманности, вовсе не потому, что любой человек должен быть "хорошим",
"отзывчивым", "добрым", хотя все это имеет к нам, журналистам, самое
непосредственное отношение. Помимо общих мотивов требование делать
конкретное добро диктуется нам мотивами профессиональными: гражданской
позицией, без которой не может обойтись человек, носящий звание журналиста,
стремлением к социальной справедливости. Одним умом журналист не сможет быть
журналистом, представителем клана, который справедливо полагают в народе
"последней инстанцией", а потому и жалуются в газету, когда исчерпаны на
местах все официальные возможности. Одних умственных способностей, повторяю,
журналисту мало: ему необходимо еще осознание своей почетной и ответственной
миссии в обществе.
уважаемые товарищи, зависит еще от того, кто формирует и будит, от того,
какие мы - искренние или фальшивые, циничные или прямодушные, с чистой
совестью или замаранной, добрые или добренькие, непримиримые или идущие на
компромисс, и способны ли мы сами совершать поступки, к совершению которых
призываем.
имея благое намерение от них не отпугнуть. В нашем деле отпугивать даже
важнее, чем привлекать. И я, ведя профессиональный разговор, скажу так:
какие бы поступки и качества нам ни приписывала молва (как худые, так и
положительные), мы все равно такие, как мы пишем, а пишем мы так, какие мы
есть, и читатель это прекрасно видит, чувствует, знает, улавливает,
угадыва-ет по нашим словам, оборотам и интонациям, какими бы ухищрениями мы
ни пользовались, пытаясь прикрыть нашу суть: в глазах читателя нас создает и
нас разоблачает наше собственное творчество. Больше того, только оно-то и
остается после нашего ухода. Конечно, возможны случаи блистательной
мистификации личности автора, но это всего лишь означает, что либо автор всю
свою сознательную жизнь стремился быть таким, каким выглядел его образ в
мнении читателей, либо творчество его, наподобие скульптора, постоянно
лепило и его характер, и его поступки, чтобы в конце концов он
соответствовал тому, что защищал своим творчеством. Читатель всегда точно
знает, каково наше истинное отношение к жизни, даже если мы, желая скрыть
его, провозгласим иное.
Заблуждается тот, кто думает, что журналиста уже ничто не воспитывает, не
развивает и не тормозит в развитии не только в профессиональном, а именно в
человеческом плане. Атмосфера доброты, принципиальности, понимания,
демо-кратизма, сочувствия, товарищеской заботы, исключающая злобность,
зависть, наушничество, мелочность и беспринципность, делает нас такими,
какими мы должны быть, если хотим достойно выполнить нашу святую миссию.
письму, мы, по сути дела, прикасаемся к существеннейшей проблеме
журналистики: что для нас важнее - выступить в газете или принести пользу
какому-либо человеку или делу? Во имя того, чтобы кто-нибудь когда-нибудь
сказал нам простое слово "спасибо" и вспомнил нас "нэзлым" словом, и это при
том, что материал может быть так и не опубликован. Должны ли мы поступиться
возможностью сделать добро во имя написания статьи или написанием статьи -
во имя достижения конкретного добра?
Контровский Владимир
Мацумото Сэйте
Эриксон Стивен
Володихин Дмитрий
Муркок Майкл