раздельное "ха-ха". Значит, она была там. Видимо, он дал какие-то указания
молча, хотя кто-то к нему и обратился вполголоса. Потом вышел и запер за
собою дверь.
значительную часть комнаты. Возле изголовья стояло кресло. В нем сидел
мужчина, полуодетый; он молчал, голова была откинута назад, глаза закрыты.
Мистер Рочестер поднес ближе свечу, и я узнала в этом не подававшем никаких
признаков жизни бледном человеке сегодняшнего приезжего, Мэзона. Я заметила
также у него под мышкой и на плече пятна крови.
взял с умывальника таз с водой. - Держите, - сказал он. Я повиновалась.
Окунув губку в воду, он провел ею по мертвенно-бледному лицу Мэзона. Спросил
мой флакон с солями и поднес его к ноздрям гостя. Мистер Мэзон вскоре
приоткрыл глаза. Он застонал. Мистер Рочестер распахнул рубашку раненого,
плечо и рука которого были перевязаны, смыл губкой кровь, стекавшую крупными
каплями.
сейчас сам отправлюсь за врачом. К утру мы, надеюсь, увезем тебя отсюда.
Джен! - продолжал он, обращаясь ко мне.
вы будете вытирать губкой кровь, как я вытирал сейчас, если она появится. А
если ему сделается дурно, вы дадите ему выпить воды из этого вот стакана и
понюхать соли из вашего флакона. Вы не должны разговаривать с ним ни под
каким предлогом. Помни, Ричард, я запрещаю тебе под страхом смерти
разговаривать с ней. Достаточно тебе открыть рот и пошевельнуться, и я не
отвечаю за последствия.
может быть и чего-то другого, точно парализовала его. Мистер Рочестер вложил
мне в руку окровавленную губку, и я начала стирать кровь, как делал он.
Несколько секунд он наблюдал за мной, затем сказал: "Не забудьте - никаких
разговоров", - и вышел из комнаты. Странное я испытала чувство, когда ключ
повернулся в замке и звук удаляющихся шагов мистера Рочестера замер вдали.
камер; вокруг меня была ночь. Перед моими глазами - доверенный моим заботам
бледный, окровавленный человек; от убийцы меня отделяла тонкая дверь. Да,
это было ужасно; я все готова была перенести, но содрогалась при мысли о
том, что Грэйс Пул может кинуться на меня.
мертвенным лицом, смотреть на эти посиневшие, недвижные уста, которым
запрещено открываться, на эти глаза, то закрытые, то блуждающие по комнате,
а по временам останавливающиеся на мне и словно остекленевшие от ужаса. Я
все вновь и вновь должна опускать руку в таз с водой и стирать выступающие
капли крови; следить за тем, как постепенно догорает свеча, как тени
сгущаются на старинных потертых гобеленах вокруг меня, становятся черными за
тяжелым пологом массивной кровати и странно трепещут над старинным шкафом
против меня: его створки состоят из двенадцати делений, в каждом из которых
- изображение сумрачного лика одного из апостолов, сделанное искусной рукой,
причем каждый лик заключен как бы в деревянную раму, а над ними высится
распятие из черного дерева.
склоненным челом, то голова святого Иоанна с прядями длинных волос, то
дьявольское лицо Иуды, - оно словно вдруг оживало, и в нем проступали
угрожающие черты архипредателя-сатаны, принявшего образ своего слуги.
прислушиваться к движениям дикого зверя или дьявола по ту сторону двери.
Однако мистер Рочестер, уходя, как будто заколдовал страшное создание. В
течение всей ночи из-за таинственной двери до меня только трижды, и притом с
большими промежутками, донеслись приглушенные звуки: то был скрип половицы
под чьими-то осторожными шагами, уже знакомое хриплое рычание и затем
тоскливый человеческий стон.
этом уединенном доме, владелец которого не мог ни покончить с ним, ни
пресечь его? Какая тайна прорывалась здесь то вспышкой пожара, то
кровопролитием в самые глухие часы ночи? Что это за существо, которое,
приняв облик обыкновеннейшей женщины, так непостижимо меняло голос? То это
был насмешливый демон, то дикий коршун, терзающий падаль.
человек, - каким образом он угодил в эту паутину ужаса? Отчего фурия
накинулась на него? И как он очутился в этой отдаленной части дома в столь
неподходящий час, когда ему давно следовало мирно спать в своей постели? Я
сама слышала, как мистер Рочестер указал ему комнату внизу, - так что же
привело его сюда? И почему он так беззлобно относится к совершенному над ним
насилию, а возможно, и предательству? Почему так покорно подчинился этому
заточению, на которое его обрек мистер Рочестер? И зачем это понадобилось
мистеру Рочестеру? На его гостя было совершено нападение; его собственной
жизни еще недавно угрожало какое-то гнусное злодейство; и оба эти покушения
он предпочитал держать в тайне и предать забвению? Я только что была
свидетельницей полной покорности мистера Мэзона мистеру Рочестеру, я видела,
как настойчивая воля последнего безоговорочно подчинила себе инертность его
гостя: те несколько слов, которыми они обменялись, подтверждали это.
Очевидно, и в их прежних отношениях энергия моего хозяина, как правило,
брала верх над пассивностью его приятеля. Чем же тогда объяснить испуг
мистера Рочестера, когда он узнал о приезде мистера Мэзона? Отчего одно имя
этого незначительного человека, который подчинялся теперь каждому его слову,
как ребенок, сразило его несколько часов тому назад, словно удар молнии,
обрушившийся на мощный дуб?
прошептал: "Джен, вы нанесли мне удар, вы нанесли мне удар, Джен!" Я не
могла забыть, как дрожала рука, опиравшаяся на мое плечо; а ведь нелегко
было согнуть этот решительный характер и вызвать трепет в сильном теле
Фэйрфакса Рочестера.
как ночь тянулась бесконечно, а мой пациент стонал, слабел, угасал, и ни
утро, ни помощь не приходили. Все вновь и вновь подносила я воду к губам
Мэзона, все вновь и вновь предлагала понюхать освежающие соли, - мои усилия
казались тщетными. Физические или душевные страдания, потеря крови, а может
быть, все вместе взятое вызвало у него внезапный упадок сил. Он так стонал,
казался таким слабым, растерянным и несчастным, что я боялась: вот-вот он
умрет, а я не могу даже заговорить с ним!
занавесок бледно-серую кайму света. Значит, утро все-таки близко. Затем я
услышала, как на дворе залаял в своей будке Пилот. Моя надежда воскресла. И
не напрасно: через пять минут скрип ключа в замке известил меня о том, что
мое дежурство кончено. Оно продолжалось не больше двух часов, но мне
казалось, что протекла неделя.
полчаса на то, чтобы промыть рану, наложить повязку, свести больного вниз и
так далее.
надо поднять у него настроение. Пойдемте, принимайтесь за дело.
штору и впустил в комнату как можно больше дневного света. И я с радостью
отметила, как светло уже было на дворе! Какие яркие розовые полосы озаряли
восток! Затем он подошел к Мэзону, которого осматривал врач.
Просто немного крови потерял - вот и все. Картер, скажите ему, что никакой
опасности нет.
со своего пациента повязку. - Жалею, что не оказался здесь раньше, тогда он
не потерял бы столько крови. Но что это? Плечо не только порезано, оно
изорвано. Эта рана не от ножа, тут поработали чьи-то зубы.
тигрица, когда Рочестер отнял у нее нож.
Рочестер.
Мэзон. - О, это было ужасно, - добавил он содрогнувшись. - Я не ждал этого,
она вначале была так спокойна.
начеку, когда ты с ней. И потом, ты же мог подождать до завтра, и я пошел бы
с тобой; это было просто безумием - попытаться устроить свидание сегодня же
ночью и с глазу на глаз.
тебя. Ну, как бы там ни было, ты пострадал, и, кажется, пострадал достаточно
за то, что не послушался моего совета; поэтому я умолкаю. Картер, скорей,
скорей! Сейчас взойдет солнце, и мы должны его увезти отсюда.
эту рану на руке. Тут тоже, видимо, побывали зубы.
- воскликнул Мэзон.
отвращения, ужаса и ненависти исказило его лицо до неузнаваемости, но он
Самойлова Елена
Флинт Эрик
Ильин Андрей
Акунин Борис
Шилова Юлия
Березин Федор