правдивость снискала ей славу чуть ли не во всей конгрегации. Аббат Сикар
упоминает о сестре Симплиции в письме к глухонемому Масье. "Как бы искренни,
как бы чисты мы ни были, в нашей правдивости всегда можно найти трещинку -
трещинку мелкой невинной лжи. Но только не у сестры Симплиции". Мелкая ложь,
невинная ложь - да полно, существует ли она! Ложь - это воплощение зла.
Солгать чуть-чуть - невозможно; тот, кто лжет, лжет до конца; ложь-это
олицетворение дьявола; у Сатаны есть два имени: он зовется Сатаной, и он
зовется Ложью. Так думала она. И как думала, так и поступала. Отсюда и
проистекала та чистейшая белизна, о которой мы уже говорили, - белизна,
сияние которой распространялось даже на ее уста и глаза. У нее была сияющая
чистотой улыбка, у нее был сияющий чистотой взгляд. В окне этой совести не
было ни одной паутинки, ни одной пылинки. Вступая в общину Сен - Венсен де
Поль, она приняла имя Симплиции, и выбор ее был не случаен. Как известно,
Симплиция Сицилийская - это та святая, которая дала вырвать себе обе груди,
но, будучи уроженкой Сиракуз, не согласилась сказать, что родилась в
Сежесте, хотя эта ложь спасла бы ее. Она была подходящей заступницей для
этой святой души.
которых она постепенно избавилась: она питала пристрастие к лакомствам и
любила получать письма. Она никогда ничего не читала, кроме молитвенника,
написанного крупным шрифтом по-латыни. Она не понимала латыни, но понимала
молитвенник.
скрытую добродетель, и посвятила себя почти исключительно уходу за ней.
который припомнился сестре несколько позже, попросил ее позаботиться о
Фантине.
несущего с собой тепло и радость Она говорила сестрам: "Я только тогда в
живу, когда приходит господин мэр".
спросила:
великому удовольствию Фантины, просидел целый час. Он тысячу раз повторил
окружающим, что больная ни в чем не должка нуждаться. Все заметили, что на
минуту лицо его стало очень мрачным. Однако это объяснилось, когда узнали,
что врач, нагнувшись, шепнул ему на ухо: "Ей значительно хуже".
изучив дорожную карту Франции, висевшую у него в кабинете, карандашом
записал на клочке бумаги какие-то цифры.
Глава вторая. ПРОНИЦАТЕЛЬНОСТЬ ДЯДЮШКИ СКОФЛЕРА
Скауфлеру, а на французский лад - Скофлеру, который отдавал внаем лошадей и
"кабриолеты по желанию".
безлюдной улице, где находился церковный дом того прихода, к которому
принадлежал Мадлен. По слухам, священник этого прихода был человек достойный
и почтенный, умевший при случае подать добрый совет. В ту минуту, когда
Мадлен поравнялся с церковным домом, на улице был только один прохожий, и
этот прохожий заметил следующее: уже миновав дом священника, г-н мэр
остановился, постоял, потом вернулся и дошел до ворот этого дома; в воротах
была калитка с железным стукальцем; он быстро взялся за стукальце и
приподнял его, потом снова остановился и как бы замер в раздумье, однако по
прошествии нескольких секунд, вместо того чтобы громко пост±чать, он
тихонько опустил стукальце и пошел дальше с поспешностью, какой до того не
обнаруживал.
значит, по-вашему, "хорошая лошадь"?
следующий же день.
набросано несколько цифр. Он показал их фламандцу. Это были цифры: пять,
шесть и восемь с половиной.
равно, что двадцать лье.
белая лошадка. Вам, наверно, случалось ее видеть. Это коняшка из нижнего
Булоне. Горяча, как огонь. Сперва ее думали объездить под седло - куда там!
Брыкается, скидывает на землю. Решили, что она с пороком, не знали просто,
что с ней и делать. Я купил ее и запряг в кабриолет. И что же вы думаете,
сударь? Этого-то ей и надо было. Послушна, как овечка, быстра, как ветер.
Дело в том, что не надо было садиться ей на спину. Не желала она ходить под
седлом. У каждого свой норов. Везти - согласна, нести на себе - ни за что.
Видно, уж так она про себя и порешила.
часов, но только при некоторых условиях.
пока она будет есть, кто-нибудь должен побыть при этом, чтобы работник
постоялого двора не отсыпал у нее овса, а то я заме" чал, что на постоялых
дворах конюхи пропивают больше овса, чем лошади его съедают.
чтобы не перегружать лошадь.
самим придется потрудиться и присмотреть за кормежкой.
так же. Ни на грош меньше, и прокорм коня за ваш счет, господин мэр.
утомит лошадь. Лучше бы вы, господин мэр, согласились ехать в моем маленьком
тильбюри
стоять у моих дверей.
большого пальца пятно на деревянном столе, добавил тем равнодушным тоном,
каким фламандцы так искусно прикрывают хитрость: - Да! Только сейчас
вспомнил! Ведь господин мэр еще не сказал, куда едет. Куда это вы едете,
господин мэр?
почему, не решался задать этот вопрос.
спусков будет по дороге отсюда до вашего места?
ответил Мадлен и вышел.
снова, это был мэр.
тильбюри?
приеду, вы вернете мне эти деньги. Во сколько вы цените кабриолет и лошадь?