очень даже не плохо и будете питаться так, как захотите. А как быть там
мне, хотела бы я знать?
Ленард. - Ведь такие головные уборы носят в Индии, не правда ли? Уж не
хотите ли вы сказать, что ему выдали эту шляпу и эти нелепые шорты шестого
размера, чтобы носить их здесь в зимнее время?
Гай слова Брента.
заметил Ленард. Эту фразу ему, видимо, случалось произносить довольно
часто.
я знала, что ты собираешься стать солдатом, то вышла бы замуж за
кого-нибудь из военно-воздушных сил. _Их_ жены живут очень хорошо, и, что
еще важней, это как раз те люди, которые выигрывают войну. Об этом все
время говорят по радио, разве не так? И потом, дело не только во мне: у
нас есть ребенок, и о нем тоже нельзя забывать.
могли бы рассчитывать на то, что Джима назначат специально защищать вашего
ребенка. Понимаете?
будет ни качаться на волнах, ни лежать под пальмами, ни играть, на
гавайской гитаре.
состоять именно в этом.
Я же прошу вас о помощи. Вы ведь общаетесь с важными чинами.
пожалуйста.
выбрали именно Джима?
в казарменный городок алебардистов, - сказал наконец Гай. - Там, должно
быть, много ребят, которые рады поехать с вами.
Если вас посылают за тысячи миль от того места, где идет война, то ведь
это не что иное, как эвакуация.
Гаю:
А это правда, что, родив ребенка, некоторые женщины теряют рассудок?
занимались в эти длинные и жаркие летние дни тем, что наносили со
всевозможных направлений "сокрушительные удары" по бару в Брук-парке.
подготовки. Это, возможно, потребует некоторого времени, но он считает,
что меня переведут.
угрызения совести в связи с его решением. В тот же вечер прибыло
предварительное распоряжение о предстоящей посадке на суда, и всем
алебардистам предоставили сорокавосьмичасовой отпуск перед отплытием.
4
отец сидел над светло-голубым томом Ксенофонта, освежая свои знания для
предстоящего семестра.
почти весело. - Совершенно уверен, что эти маленькие чертенята поймают
меня на чем-нибудь. Прошлый семестр они меня подлавливали, но делали это в
очень пристойной манере.
его роте. Проходя по почти пустому лагерю в сумерках, он встретил
бригадира.
ничего лучшего, чем командовать ротой в бою. Следующим за этим идет
действие по собственному усмотрению. Все остальное - это просто бумаги и
телефонные разговоры. - Под деревьями в сумеречном свете бригадира было
едва видно. - Дело нам предстоит не очень-то боевое. Мне нельзя говорить
вам, но я все же скажу. Речь идет о Дакаре. Я никогда и не слышал о нем,
пока мне не стали присылать совершенно секретные данные разведки, главным
образом о земляных орехах. Это какой-то французский городок в Западной
Африке. Наверное, сплошные бульвары и публичные дома, насколько я знаю
французские колонии. Мы входим в соединение поддержки. Хуже того - наша
задача оказать поддержку бригаде поддержки. Первой будет высажена морская
пехота, черт бы их взял! Все это лягушатники придумали. Рассчитывают, что
не встретят никакого противодействия. Для нас это будет своеобразной
боевой подготовкой. Напрасно я рассказал вам все это. Если кто-нибудь
узнает, меня отдадут под суд военного трибунала. А я, пожалуй, слишком
стар для военного трибунала.
Ливерпуль. Ленарда оставили в тыльной походной заставе в ожидании нового
назначения. Никто, кроме Гая и подполковника, но знал, почему с Ленардом
поступили именно так. Большинство считало, что он заболел. Последнее время
он выглядел как привидение.
Пока поезд конвульсивно продвигался к Ливерпулю, Гаю пришла в голову
мысль, что скорее, пожалуй, они оставили Ленарда, а не он их. Их
направляли вовсе не на какую-нибудь базу в Гонолулу, или в Алжире, или в
Куэтте, порожденную туманным воображением миссис Ленард, а в
благоустроенный, теплый и хорошо оборудованный город, далекий от падающих
бомб и отравляющих газов, не испытывающий тягот оккупации и недостатка в
продуктах питания, далекий от мрачного концентрационного лагеря, в который
неожиданно превратилась вся Европа.
Где-то, не так уж далеко от порта, падают и взрываются бомбы. Офицеры
штаба, ведающие погрузкой на суда, пользуясь затемненными карманными
фонариками, старательно рассматривают именные списки личного состава
частей. Гаю и его роте приказали погрузиться на одно из судов, затем снова
выгрузиться на причал, где они простояли целый час. Прозвучал сигнал отбоя
тревоги, и кое-где зажглись тусклые лампы. Офицеры, ведающие погрузкой,
укрывавшиеся во время тревоги в бомбоубежище, появились снова и принялись
за свое дело. Наконец с наступлением рассвета алебардисты Гая молча
поднялись на борт судна и разыскали отведенные им помещения. Гай
проследил, как они улеглись спать, и отправился искать свою каюту.
мирного времени, когда в них путешествовали состоятельные туристы. Судно
было зафрахтовано, и на нем оставалась гражданская команда мирного
времени. Уже поднялись и приступили к исполнению своих обязанностей
стюарды-гоанцы в свежевыстиранных и накрахмаленных белых с красным
ливреях. Они молча переходили с места на место, расставляли симметрично
пепельницы в салонах, раздвигали шторы, впуская на судно солнечный свет
наступающего дня. Они действовали так, как будто не существовало никакой
войны. Никто никогда не говорил им ни о подводных лодках, ни о торпедах.
каюты, Гай неожиданно увидел нечто вроде воинственного танца, в котором
танцующие выталкивали друг друга из каюты, которая предназначалась ему.
Исполнителями танца были алебардист Гласс, и безупречно выглядевший гоанец
- стройный пожилой человек с великолепными седыми усами, разделявшими его
мокрое от слез орехово-коричневое лицо на две части.
вашем вещевом мешке, сэр.
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Русанов Владислав
Роллинс Джеймс
Контровский Владимир
Мороз Александра