Чтение 51–й страницы книги ~Путешествия с тетушкой~

- Да. Но я-то думал, это мой носовой платок.

- Вы попали в отчаянный переплет.

- Видимо, да.

- Вы можете схлопотать десять лет. Вы извините, если я присяду. Столько
часов простоял на этом проклятом параде.

- Да, конечно, садитесь.

- Я могу попросить второй стул.

- Не беспокойтесь. Я уже привыкаю к мешковине.

- Ведь худо, что вы сделали это в их День независимости, - сказал
О'Тул. - Как будто умышленно. Если бы не День независимости, вас выслали
бы из страны, и дело с концом. С чего это вы назвали меня?

- Вы говорили, что знаете все ходы и выходы, а на "английское
посольство" они не реагировали.

- Боюсь, ваша нация тут не в чести. Мы все-таки доставляем им оружие...
и еще помогаем гидроэлектростанцию строить... недалеко от водопада Игуасу.
Бразилия тоже будет ею пользоваться, но ей придется платить Парагваю за
право пользования. Великое дело для их страны.

- Безумно интересно, - сказал я не без горечи.

- Мне, конечно, хотелось бы вам помочь, - продолжал О'Тул. - Вы друг
Люсинды. От нее, кстати, пришла открытка. Она не в Катманду, она во
Вьентьяне. Не знаю, чего ради.

- Послушайте, О'Тул, - сказал я, - если вы не можете ничего сделать,
позвоните хотя бы в британское посольство. Раз уж мне суждено провести в
тюрьме десять лет, то я хотел бы иметь кровать и стул.

- О чем речь, - сказал О'Тул, - я все устрою. Я, наверно, мог бы даже
вызволить вас из полиции. Шеф полиции - мой добрый приятель...

- Тетушка, по-моему, тоже хорошо с ним знакома.

- Не очень-то на это рассчитывайте. Видите ли, к нам поступила свежая
информация о вашей родственнице. Полиция бездействует - очевидно, не
обошлось без взятки. Но мы оказываем на нее нажим. Вы, похоже, связались с
весьма сомнительными личностями, Генри.

- Моей тетушке семьдесят пять лет. - Я взглянул на свои настенные
записи: улица Прованс, Милан, "Мессаджеро". Девять месяцев назад я и сам
счел бы ее карьеру сомнительной, но теперь в ее curriculum vitae
[жизнеописание (лат.)] я не видел ничего плохого - ничуть не хуже, чем
тридцать лет работы в банке. - Не понимаю, что вы имеете против нее?

- К нам заходил ваш знакомый, тот черный парень.

- Уверен, что о тетушке он не сказал вам ничего плохого.

- Правильно, он и не говорил, но зато много чего порассказал про
мистера Искьердо. Так что я уговорил полицию на некоторое время изъять
Искьердо из обращения.

- Это тоже входит в ваши социологические исследования? Наверное, он
страдает от недоедания?

- Тут я вас немного обманул, Генри, - проговорил он. Вид у него опять
был слегка пристыженный.

- Значит, вы все-таки служите в ЦРУ, как и говорила Тули?

- Ну... вроде того... не совсем... - Он цеплялся за клочья своего
обмана, как за вывернутый порывом ветра зонтик.

- Что вам сообщил Вордсворт?

- В состоянии он был довольно скверном. Не будь ваша тетя такой старой,
я бы сказал, что тут замешана любовь. Он вроде ревнует ее к этому типу
Искьердо.

- Где Вордсворт сейчас?

- Где-то болтается поблизости. Хочет увидеться с вашей тетей, когда вся
заваруха рассосется.

- А может рассосаться?

- Отчего же. Генри, может. Если все будут вести себя благоразумно...

- К чиханью это тоже относится?

- Да, и к чиханью тоже. Что до контрабандных делишек мистера Искьердо,
так всем на это плевать, лишь бы он вел себя разумно. Вы же знаете мистера
Искьердо.

- В глаза не видел.

- Может, вы знаете его под другой фамилией?

- Нет.

О'Тул вздохнул.

- Генри, - сказал он, - я хочу вам помочь. Друг Люсинды вправе на меня
рассчитывать. Мы можем затормозить это дело запросто. Висконти не такая уж
важная фигура, не то что Менгеле или Борман.

- Речь, кажется, шла об Искьердо.

- И вы, и я, и ваш приятель Вордсворт знаем, что это одно лицо. Полиция
тоже знает, но она покрывает этих людей - по крайней мере покуда у них
есть деньги. У Висконти деньги почти вышли, но тут появилась мисс Бертрам
и заплатила за него сполна.

- Мне об этом ничего не известно. Я просто приехал в гости.

- Я догадываюсь, что были основательные причины, почему Вордсворт
встречал вас в Формосе, Генри. Так или иначе, я бы хотел переговорить с
вашей тетей, а если бы вы замолвили за меня словечко, мне бы это облегчило
дело. Если бы я убедил полицию отпустить вас, мы с вами могли бы пойти к
ней вместе...

- Что именно вам нужно?

- Она, наверно, уже беспокоится о Висконти. Я могу ее успокоить. Его
продержат в каталажке считанные дни, пока я не дам распоряжения его
отпустить.

- Вы хотите предложить ей какую-то сделку? Предупреждаю, она не
согласится, если это может повредить мистеру Висконти.

- Я просто хочу с ней поговорить, Генри. В вашем присутствии. Одному
мне она может не поверить.

Мне стало уже невмоготу сидеть на мешковине, и вообще я не видел причин
отказывать ему.

- Пока вас выпустят, уйдет, наверно, час или два. Нынче везде такой
беспорядок.

Он поднялся.

- Как поживает статистика, О'Тул?

- Этот парад совсем выбил меня из колеи. Я даже кофе боялся сегодня
выпить. Столько часов простоять - и ни разу даже не помочиться.
Сегодняшний день придется вычеркнуть. Нормальным его никак не назовешь.

На переговоры ушел не час и не два, но стул после ухода О'Тула унести
забыли и дали мне какой-то жидкой каши, и я принял все это за добрый знак.
К моему удивлению, я не испытывал скуки, хотя ничего нового к тетушкиной
биографии на стене я прибавить не мог, за исключением двух
предположительных дат, относящихся к периодам Туниса: и Гаваны. Я принялся
сочинять в уме письмо к мисс Кин с описанием моего настоящего положения:
"Я нанес оскорбление правящей партии Парагвая и причастен к делам военного
преступника, за которым охотится "Интерпол". За первое мое преступление
максимальное наказание - десять лет. Я нахожусь в тесной камере площадью
десять футов на шесть, для спанья имеется только кусок мешковины. Не
представляю, что будет со мной дальше, но, признаюсь, больших страданий не
испытываю - мне все глубоко интересно". Такого письма я на самом деле
никогда бы писать не стал, потому что в ее представлении никак не
совместились бы автор письма с тем человеком, кого она знала раньше.

На улице уже совсем стемнело, когда за мной наконец пришли. Меня опять
провели по коридору, в дежурку, там мне торжественно вручили тетушкин
шарф, и полицейский дружески хлопнул меня по спине, подтолкнув к двери на
улицу, где в допотопном "кадиллаке" меня ждал О'Тул.

- Простите, - сказал он. - Все получилось дольше, чем я думал. Боюсь,
мисс Бертрам волнуется теперь еще и из-за вас.

- Рядом с мистером Висконти я не много значу.

- Кровь не вода. Генри.

- К мистеру Висконти слово "вода" неприменимо.

В доме виднелись только два огонька. Когда мы шли через рощу, кто-то
осветил фонариком наши лица, но фонарь погас раньше, чем я успел увидеть,
кто его держит. Я оглянулся, проходя по газону, но ничего не заметил.

- Вы поставили кого-то наблюдать, за домом? - спросил я.

- Нет, Генри, я ни при чем.

Я видел, что он нервничает. Он сунул руку за пазуху.

- Вы вооружены? - спросил я.

- Приходится соблюдать меры предосторожности.

- Против старой женщины? Дома она одна.

- Кто знает.

Мы пересекли газон и поднялись по лестнице. Лампочка под потолком
столовой освещала два пустых бокала и пустую бутылку из-под шампанского.
Она еще хранила холод, когда я взял ее в руку. Ставя ее на место, я
опрокинул бокал, и по всему дому разнесся звон. Тетушка, должно быть,
находилась на кухне - она сразу же показалась в дверях.

- Боже мой, Генри, где ты пропадал?

- В тюрьме. Мне помог освободиться мистер О'Тул.

- Вот уж никогда не думала увидеть его у себя в доме. Принимая во
внимание то, как он обошелся с мистером Искьердо в Аргентине... Стало
быть, вы и есть мистер О'Тул?

- Да, мисс Бертрам. Я решил, что неплохо бы нам побеседовать
по-дружески. Я знаю, как вы, наверно, волнуетесь из-за мистера Висконти...

- Я нисколько не волнуюсь.

- Я думал... раз вы не знаете, где он находится... столь долгое
отсутствие...

- Я прекрасно знаю, где он находится, - прервала его тетушка. - Он в
уборной.

И в доказательство, как удачно приуроченная реплика, раздался шум
спускаемой воды.