есть кумуди?
в лодку лезет кумуди.
как на ненормального... он смущенно зарылся в свой гамак. Позже я узнал, что
Айвену, если разбередить его рассказами о кумуди, снятся кошмары, он кричит,
отчаянно мечется и благополучно будит всех вокруг, кроме себя самого. С ним
и после бывали такие вещи, но со временем мы к ним привыкли, и таких
кавардаков, как в ту ночь, больше не случалось. В конце концов мы
распутались с гамаками и, уклонившись от предложения мистера Кана выслушать
еще одну историю о кумуди, уснули.
Под негромкий рокот мотора лодка скользила вниз по широкой голубовато-серой
в рассветных сумерках глади реки, окаймленной полосою деревьев. Воздух был
прохладен и насыщен запахом цветов и листьев. Светало. Небо из серого
становилось зеленым, последние звезды мерцали и гасли, поверхность воды
курилась дымкой, которая кольцами и прядями плыла над рекой, между стоящими
на берегу деревьями с какой-то замедленной, "подводной", грацией - так
колышутся от движения волн гигантские метелки морских водорослей. Затем небо
из зеленого стало бледно-голубым, сквозь просветы между деревьями
завиднелась взлохмаченная рать ярко-красных облаков; солнце всходило. Рокот
мотора разносился далеко по притихшей реке, нос лодки с мягким шелковистым
шипением вспарывал речную гладь. Мы прошли поворот и достигли устья,
впереди, серое и неспокойное в утреннем свете, раскинулось море. На берегу
реки наполовину в воде лежало мертвое дерево, кора свисала с него полосами,
обнажая выбеленный солнцем ствол. Среди ветвей сидела пара красных ибисов -
два гигантских алых цветка, выросших на мертвом стволе. При нашем
приближении они поднялись в воздух и, лениво кружа, медленно хлопая крыльями
и вспыхивая на солнце розовым, красным и алым, полетели вверх по реке,
копьями выставив перед собой длинные изогнутые клювы.
проплыть с милю вдоль берега моря. Масса воды, изливаемая рекой в море,
бурлила и волновалась, и наша лодка скакала и перелетала с волны на волну,
словно пущенный по поверхности воды камень, а крепкий бриз то и дело
набрасывал на нас завесы водяной пыли. Вот мимо нас стройным клином
пролетела стая пеликанов и с тяжелым плеском опустилась на воду ярдах в
пятидесяти поодаль. Птицы уткнулись клювами в грудь и с типичным для них
благожелательным выражением уставились на нас. Издали, качаясь на волнах
вверх и вниз, они были до смешного похожи на стаю целлулоидных уток в
грязной ванне.
сплошной стеной, и я подумал, что наш рулевой решил лишь прижаться к суше на
тот случай, если волны разыграются еще сильней; в конце концов лодка не была
рассчитана для плавания по морю. Тем не менее мы плыли прямо на стену
деревьев, она надвигалась все ближе и ближе, а рулевой и не думал
отворачивать. Казалось, лодка вот-вот врежется в берег, но тут мы
протиснулись под ветвями одного дерева, кустарник сомкнулся за нами,
заглушив шум моря, и по узкому тихому ручью мы медленно вошли в совершенно
иной мир.
густым подлеском. Перекрученные стволы деревьев сплетались над водой,
образуя длинный узкий проход, и ветви их были увешаны лишайником, длинными
водопадами серого мха, яркими ковриками из розовых и красных орхидей и
множеством вьющихся зеленых растений. Вода у берегов ручья была скрыта от
глаз под толстым сплетением водяных растений и усеяна множеством ярких
мелких цветков. Местами этот красивый узорчатый ковер из листьев и цветов
был испещрен блестящими зелеными тарелками - листьями водяных лилий,
жавшихся в кучки вокруг своих остроконечных бело-розовых цветов. Вода в
ручье была глубокая и прозрачная, густого рыжевато-коричневого цвета. Воздух
над этим забитым зеленью лотком был горяч и неподвижен, и мы, словно в
полудреме, сидели на крыше лодки, греясь на солнце и наблюдая все новые
виды, которые открывались нам, по мере того как лодка продвигалась по лениво
извивающемуся руслу ручья.
пространстве в несколько акров, затопляя прибрежную долину. Лодка зигзагами
продвигалась в коричневатой воде между древесными стволами, окруженными
ободками из водяных лилий и водорослей. На травянистом бережке грелся на
солнце небольшой кайман; он лежал, чуть раскрыв пасть в злобном оскале, а
при виде нас поднял голову, щелкнул челюстями и скользнул в воду, пробив
рваную дырку в зеленом покрове растительности у берега. Дальше вверх по
течению берега становились как бы волнистыми от множества плавно округленных
бухт, каждая из которых была оторочена розовыми водяными лилиями, неподвижно
лежавшими на темной, словно полированной воде. Их листья составляли нечто
вроде зеленого, усеянного цветами настила, игриво разбегавшегося по воде в
разные стороны. На одном таком естественном настиле мы увидели самку яканы,
которая вела за собой выводок пушистых, недавно вылупившихся птенцов, каждый
чуть побольше грецкого ореха. Якана похожа на шотландскую куропатку, только
ее длинные, стройные ноги оканчиваются кистью тонких, очень длинных пальцев.
Глядя на эту птицу, понимаешь, какую службу служат ей тонкие пальцы. Якана
осторожно ступала по зеленым плиткам естественного настила, помещая тяжесть
тела точно по центру листа, и пальцы ее, растопыриваясь, как лапы у паука,
равномерно распределяли ее вес по его поверхности. Листья лишь чуточку
вздрагивали и слегка погружались в воду под ее ногой, но не больше. А ее
выводок роем золотисто-черных шмелей семенил вслед за ней; птенцы были такие
легкие, что могли собраться все вместе на одном листе, не стронув его с
места. Якана вела их по настилу из листьев быстро и осторожно, и малыши
бежали за ней, послушно останавливаясь всякий раз, пока мамаша испытывала
новый лист. Достигнув конца настила, якана нырнула, и малыши один за другим
последовали за ней. Лишь несколько серебряных пузырьков да ушедший в воду
лист напоминали о том, что они только что были здесь.
предначертанное русло и устремлялись через поросшую густым лесом местность.
Деревья жались все ближе одно к другому - и вот уж мы плывем в зеленом
полумраке под сводом из ветвей и листьев по эбеново-черной воде, местами
тронутой серебряными бликами света, пробивающегося сквозь листву над нашей
головой. Внезапно с дерева, мимо которого мы проплывали, вспорхнула птица,
она пролетела по сумрачному туннелю и опустилась на залитый солнцем ствол.
Это был крупный черный дятел с длинным, курчавым, винно-красным гребнем и
клювом цвета слоновой кости. Он глядел на нас, прилепившись к коре, пока к
нему не присоединилась его подруга, и тогда они принялись сновать вверх и
вниз по стволу, с важным видом простукивая его клювами и прислушиваясь со
склоненной набок головой. Время от времени они разражались короткими
приступами пронзительного металлического смеха и на своем
жутковато-невнятном птичьем языке переговаривались между собой по поводу
какой-то одним им ведомой шутки - ни дать ни взять два сумасшедших
рыжеволосых врача, простукивающих грудь пациента и восхищенно хихикающих над
обнаруживаемыми ими симптомами болезни: червоточиной, туберкулезными пятнами
сухой гнили и полчищами личинок, неустанно грызущих их пациента. Казалось,
дятлов все это страшно забавляет.
решимости пополнить свою коллекцию несколькими экземплярами. Я показал на
них Айвену.
добуду вам все, что вы пожелаете.
концов исчезли в переплетении зарослей. Дай бог, чтобы мистер Кан сдержал
свое слово, - я в этом что-то сильно сомневался.
края ручьев индейской деревушке с маленькой миссионерской школой. Оставив
главный ручей, мы вошли в приток поуже, от берега до берега затянутый
плотной пеленой водяных растений. Эта зеленая лужайка была усеяна множеством
крохотных, с наперсток величиной, розовато-лиловых, желтых и розовых цветов
на коротеньких, в каких-нибудь полдюйма высотой, стебельках. Я сидел на
носу, и мне казалось, будто лодка плавно скользит по зеленой, поросшей
водорослями дорожке, и только волнообразное колыхание слоя растений у нас за
кормой говорило о том, что внизу под нами вода.
извивавшейся среди лесов и лугов, и наконец она привела нас к полоске
светлого берега, на котором росли пальмы. Мы увидели хижины,
полуспрятавшиеся между деревьями, и несколько каноэ, вытащенных на чистый
песок. Когда мы заглушили мотор и по инерции медленно подходили к берегу,
нам навстречу с криками и смехом выбежала ватага совершенно голых ребятишек
с лоснящимися на солнце телами. За ними шел высокий негр; как только мы
причалили, он отрекомендовался нам школьным учителем. Окруженный шумной
толпой смеющихся ребятишек, он повел нас по полосе светлого прибрежного
песка к одной из хижин и потом ушел, пообещав вернуться, как только мы
распакуем багаж и устроимся на новом месте. После шума мотора, целый день
долбившего нам в уши, тишина и покой маленькой хижины среди пальм
действовали невероятно успокаивающе. В этой блаженной тишине мы
распаковались и поели, и даже мистер Кан, явно поддавшись очарованию места,
не возмущал спокойствие.
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Андреев Николай