пробудить, можно счесть счастливейшим из смертных, а потому он очень рад
принятому решению.
решения, он еще продолжал размышлять об этом предмете. Для очистки совести,
должно быть. "Представим себе человека, - думал он, - который достиг
совершеннолетия добрых два десятка лет тому назад; обстоятельства его
воспитания сделали его робким и неуверенным в себе; обстоятельства его
нынешней жизни делают его угрюмым и замкнутым; он знает, что лишен многих
привлекательных черточек, которые так нравятся ему в других, и в этом
повинны долгие годы, проведенные на чужбине, в суровом одиночестве; у него
нет добрых сестер, которые могли бы встретить и обласкать его жену; нет
уютного дома, куда он мог бы ее ввести; он почти чужой в Англии; не обладает
и богатством (что хоть отчасти искупило бы все эти недостатки); в нем только
и есть хорошего, что любящее сердце и горячее желание поступать по
справедливости - и вот такой человек явился бы сюда, в этот дом, и
поддавшись очарованию прелестной юной девушки, вообразил бы, что может
надеяться завоевать ее сердце; ведь это была бы непозволительная слабость!"
внизу. Год за годом проходит, и все столько же миль в час пробегают речные
воды, все на столько же ярдов сносит течением лодку при переправе, все так
же здесь белеют кувшинки, а там шелестит камыш; никаких перемен, никаких
смятений.
не повинен. Чья же это слабость? Ничья, ничья. Отчего же не забыть об этом?
Но забыть он не мог. И невольно закрадывалась мысль (у каждого бывают такие
минуты): а не лучше ли быть таким, как эта река, в вечном однообразии
катящая свои воды, - жить, не ведая радостей, но не ведая и горя.
ГЛАВА XVII - Ничей соперник
была отменная, до завтрака оставалось не менее часа, и, перебравшись через
реку, он пошел по тропинке, извивавшейся среди лугов. Когда тропинка вновь
привела его к берегу, он увидел там какого-то путника, который дожидался
переправы и криками торопил перевозчика, замешкавшегося на другой стороне.
сидело на его ладной фигуре, лицо было смуглое, взгляд живой и веселый.
Когда Артур, миновав перелаз, спустился к реке, незнакомец скользнул по нем
беглым взглядом, и снова вернулся к своему несложному занятию - он коротал
время, сталкивая ногой и воду небольшие голыши. Что-то жестокое почудилось
Кленнэму в том, как он каблуком выворачивал камешек из земли и придвигал его
к себе, чтобы удобнее было прицелиться. Кому из нас не случалось испытывать
подобное чувство, глядя, как человек совершает самый пустяковый поступок:
срывает цветок, отбрасывает мешающий ему предмет, наконец просто ломает
что-то?
не обращал никакого внимания на красавца ньюфаундленда, который
настороженным взглядом следил за хозяином, косясь на каждый летящий с берега
камень, и готовый по первому знаку броситься за ним в воду. Однако знак так
и не был подан, а тем временем перевозчик причалил к берегу, и хозяин,
ухватив собаку за ошейник, заставил ее войти в лодку.
на глаза дамам, если с тебя будет течь вода? Куш!
послушно улеглась под скамью, а джентльмен остался стоять, заложив руки в
карманы и загораживая Кленнэму перспективу. Как только лодка коснулась
берега, и джентльмен и собака легко соскочили на землю и ушли. Кленнэм был
очень рад от них избавиться.
назначенное для завтрака время. Не успел он дернуть колокольчик, как из-за
ограды послышался громкий собачий лай.
румяных служанок отворила калитку, и первое, что представилось его взгляду,
были ньюфаундленд и его хозяин.
больше, сказала привратница, когда все трое вошли в сад. Затем, обращаясь к
хозяину собаки, она добавила: - Мистер Кленнэм, сэр, - и убежала.
молодой человек. Собака тотчас замолчала. - Разрешите представиться: Генри
Гоуэн. Не правда ли, чудесный уголок, и сегодня он особенно хорош.
если бы не принятое решение не влюбляться в Бэби, этот Генри Гоуэн ему бы не
понравился.
Гоуэн после того, как Артур также высказал свое восхищение.
красота была здесь нынешней весной, перед тем как хозяева отправились в
путешествие! Право, жаль, что вы не могли этого видеть.
любезность от души пожелал бы ему провалиться в кратер Этны.
время, и смею вам сказать, это - рай!
если б не то мудрое решение) за то, что произнес слово "рай". Ведь он затем
только произнес его, что увидел приближавшуюся Бэби, которая, услышав это
слово, должна была заключить, что ее он считает ангелом, черт бы его побрал!
привычно собака кинулась к ней! Как красноречивы были эти зардевшиеся щеки и
потупленный взгляд, это смущение, эта несмелая радость! Разве Кленнэм хоть
раз видел ее такою? Правда, не было никаких причин к тому, чтобы он хотел,
мог или надеялся увидеть ее такою, правда, он никогда даже не мечтал об
этом; но все же - разве она когда-нибудь на его памяти бывала такою?
ней навстречу и взял ее за руку. Собака уперлась в нее своими огромными
лапами и положила голову ей на грудь. Она смеялась, здороваясь с гостем, и
была явно увлечена возней с собакой - слишком, слишком увлечена, - так по
крайней мере могло показаться стороннему наблюдателю, будь это человек
влюбленный в нее.
пальчики, пожелала доброго утра и мило улыбнулась, как бы ожидая, что он
предложит ей руку, чтобы вести ее в дом. Этот Гоуэи даже бровью не повел.
Видно, знал, что ему нечего опасаться.
когда все трое вошли в столовую (верней сказать, все четверо, считая и
собаку, которая была не самой неприятной в этой четверке). От Кленнэма это
не укрылось, как не укрылся и беспокойный взгляд, брошенный на мужа хозяйкой
дома.
у вас нынче новенького?
в путь, чтобы поспеть сюда к завтраку, как уж у нас заведено по
воскресеньям. Я ведь теперь поселился в Кингстоне, хочу написать там два или
три пейзажа. - Затем он рассказал, как они с Кленнэмом встретились у
перевоза и вместе явились в дом.
прислушался.)
взял на себя смелость пригласить к вам еще одного гостя - надеюсь, это не
причинит неудобства хозяевам. У меня не было другого выхода, - пояснил он,
обращаясь к мистеру Миглзу. - Один мой знакомый напросился сегодня ко мне на
обед; а так как он из хорошей семьи, я решил, что вы не рассердитесь, если я
предложу ему приехать сюда.
по ведомству своего родителя. Могу поручиться, во всяком случае, что вечер
не станет темней от его присутствия. Он с неба звезд не хватает.
семейством немного знакомы, Дэн, верно? Черт возьми, да ведь оно сейчас у
самого, можно сказать, кормила. Позвольте, позвольте. Кем же этот молодой
человек доводится лорду Децимусу Полипу? Милорд в тысяча семьсот девяносто
седьмом году женился на леди Джемайме Билберри, второй дочери от третьего
брака - нет, что я путаю! То вовсе была леди Серафина. Леди Джемайма была
первой дочерью от второго брака пятнадцатого баронета Чваннинга, с
досточтимой Клементиной Тузеллем. Так, отлично. Отец вашего друга женился на
девице из рода Чваннингов, а отец его отца был женат на своей двоюродной
сестре, девице Полип. Отец того отца, что женился на девице Полип, был женат
на девице Джодлби... Пожалуй, Гоуэн, я забрался слишком далеко. Но мне
хочется установить, в каком родстве состоит этот молодой человек с лордом
Децимусом.
Миглз, зажмурившись, чтобы ничто не мешало ему насладиться смакованием этой
родословной. - Черт возьми, а вы правы, Гоуэн. Именно так.
осененный какой-то новой мыслью. - А по материнской линии, выходит, он
внучатый племянник леди Чваннинг?