Чтение 51–й страницы книги ~Анж Питу~

- Какое?

- Причастны вы к моему аресту или?..

- Я не знал о вашем возвращении во Францию - Я счастлив это слышать, ваше
величество; в таком случае я могу заявить во всеуслышание, что зло, творимое
вашим именем, чаще всего творится без вашего ведома, а тем, кто в этом
усомнится, привести в пример себя.

- Доктор, - улыбнулся король, - вы проливаете бальзам на мои раны.

- О, ваше величество! Бальзама у меня сколько угодно. Больше того, если
вы захотите, я залечу вашу рану, ручаюсь вам в этом.

- Если я захочу! Какие могут быть сомнения?

- Но нужно, чтобы вы были тверды в своем желании.

- Я буду тверд.

- Прежде чем связывать себя словом, ваше величество, прочтите слова,
стоящие на полях записи о моем заключении в Бастилию.

- Какие слова? - спросил король с тревогой.

- Вот какие.

Жильбер подал королю страницу тюремной книги записей.

Король прочел: "По требованию королевы..." Он нахмурился.

- Королевы! - сказал он. - Неужели вы попали в немилость к королеве?

- Ваше величество, я уверен, что ее величество знает меня еще меньше
вашего.

- Но все-таки чем-то вы, должно быть, провинились; просто так в Бастилию
не отправляют.

- Выходит, что отправляют, раз я оказался там.

- Но вас послал ко мне господин Неккер, и он же подписал указ о
заключении вас под стражу?

- Совершенно верно.

- В таком случае подумайте как следует. Поройтесь в вашем прошлом Быть
может, вы вспомните какое-либо обстоятельство, выпавшее из вашей памяти.

- Порыться в прошлом? Да, ваше величество, я сделаю это, и сделаю вслух,
не тревожьтесь, я не отниму у вас много времени С шестнадцати лет я работал
без устали Я был учеником Жан-Жака, соратником Бальзамо, другом Лафайета и
Вашингтона и с тех пор, как покинул Францию, не совершал не только
преступлений, но даже ошибок Сделавшись достаточно сведущ в науках, чтобы
лечить больных и раненых, я всегда старался помнить, что отвечаю перед Богом
за каждую свою мысль, за каждый свой поступок Поскольку Господь позволил мне
спасать людские жизни, я проливал кровь, лишь беря в руку скальпель хирурга,
леча же людей, всегда находил для них слова утешения, а нередко и протягивал
руку помощи. Так прошло пятнадцать лет Богу было угодно, чтобы большинство
моих пациентов выздоровели; все они лобызали мне руки в знак благодарности О
тех же, кто умер, скажу одно - их осудил на смерть сам Господь. Нет, ваше
величество, оглядывая мою жизнь за те пятнадцать лет, что я провел вне
Франции, я ни в чем не могу себя упрекнуть.

- В Америке вы знались с защитниками новых идей и проповедовали эти идеи
в своих сочинениях - Да ваше величество, - и тем заслужил благодарность
королей л их подданных Король промолчал - Теперь ваше величество, -
продолжал Жильбер, - жизнь моя вам известна, я никого не обидел, никого не
оскорбил - ни нищего, ни королеву, и пришел к вашему величеству, дабы
узнать, за что меня наказали.

- Я поговорю о вас с королевой, господин Жильбер, но скажите неужели вы
полагаете, что указ о заключении вас под стражу исходил непосредственно от
нее?

- Я этого не утверждал ваше величество, однако, я думаю, что королеве
принадлежит лишь приписка к письму о моем аресте.

- Вот видите! - воскликнул Людовик с крайне довольным видом.

- Да, но вы ведь понимаете, ваше величество, что если королева делает
приписку, значит, все происходит по ее воле.

- А кем написано само письмо? Дайте-ка взглянуть.

- Взгляните, ваше величество, - сказал Жильбер. И он протянул королю
письмо с просьбой о заключении его под стражу.

- Графиня де Шарни! - воскликнул король. - Как, значит, вы были
арестованы по ее желанию! Но чем же вы обидели бедняжку де Шарни?

- Еще сегодня утром, ваше величество, я не знал даже имени этой дамы.

Людовик провел рукою по лбу.

- Шарни! - прошептал он. - Шарни - сама нежность, само целомудрие, сама
невинность!

- В таком случае, ваше величество, - засмеялся Жильбер, - выходит, что я
оказался в Бастилии по воле этих трех священных добродетелей.

- О, я выясню, в чем тут дело, - сказал король и дернул шнурок звонка.
Вошел слуга.

- Узнайте, не у королевы ли графиня де Шарни, - приказал Людовик.

- Ваше величество, - отвечал слуга, - госпожа графиня только что прошла
по галерее и направилась к своей карете.

- Бегите за ней и попросите ее зайти ко мне по делу исключительной
важности.

Затем, обернувшись к Жильберу, он спросил:

- Я угадал ваше желание, сударь?

- Да, - отвечал Жильбер, - и я приношу вашему величеству тысячу
благодарностей.

Глава 23

ГРАФИНЯ ДЕ ШАРНИ

В ожидании графини де Шарни Жильбер укрылся в оконной нише.

Что же до короля, то он расхаживал по приемной, размышляя то о делах
государственных, то о деле этого Жильбера, под чье влияние он, как ни
странно, подпал в пору, когда ничто, кроме новостей из Парижа, казалось бы,
не должно было его интересовать.

Внезапно дверь кабинета отворилась, слуга доложил о приходе графини де
Шарни, и сквозь щель в шторах, которые он успел задернуть за собой, Жильбер
смог разглядеть женщину, чьи широкие шелковые юбки с шуршанием коснулись
створок двери.

Графиня была одета согласно тогдашней моде - на ней было серое в цветную
полоску утреннее платье и шаль, перекрещенная на груди и завязанная на
спине, что подчеркивало всю прелесть прекрасной пышной груди.

Маленькая шляпка, кокетливо увенчивавшая высокую прическу, туфельки на
высоких каблуках, сидевшие как влитые на ножках безупречной формы, маленькая
тросточка в изящных маленьких ручках с длинными аристократическими пальцами,
затянутых в превосходные перчатки, - таков был облик особы, которую с таким
нетерпением ожидал Жильбер и которая вошла в эту минуту в кабинет короля
Людовика XVI.

Монарх сделал шаг ей навстречу.

- Вы собирались ехать, графиня?

- В самом деле, - отвечала графиня, - я садилась в карету, когда узнала о
приказании вашего величества.

Услышав этот серебристый голос, Жильбер почувствовал страшный звон в
ушах. Кровь прилила к его щекам, тело пронзила судорога.

Он невольно рванулся вперед и выступил на шаг из своего убежища.

- Она! - прошептал он. - Она... Андре!

- Сударыня, - продолжал король, который, как и графиня, не заметил
волнения, которое охватило укрывшегося в полумраке Жильбера, - я хотел
видеть вас, дабы задать вам несколько вопросов.

- Я рада служить вашему величеству.

Король наклонил голову в сторону Жильбера, как бы желая предупредить его.

Тот, понимая, что ему еще не время обнаруживать свое присутствие,
потихоньку снова скрылся за шторами.

- Сударыня, - сказал король, - восемь или девять дней назад господин де
Неккер получил на подпись указ о заключении под стражу...

Сквозь едва заметную щель между шторами Жильбер пристально глядел на
Андре. Молодая женщина была бледна, возбуждена, взволнована; казалось, ее
гнетет какая-то тайная, безотчетная тревога.

- Вы слышите меня, графиня? - спросил Людовик XVI, видя, что графиня де
Шарни не решается ответить.

- Да, ваше величество.

- Так вот! Знаете ли вы, о чем я говорю, и можете ли мне кое-что
разъяснить?

- Я пытаюсь вспомнить, - сказала Андре.

- Позвольте мне вам помочь, графиня. Под письмом с просьбой о заключении
под стражу стоит ваша подпись, а на полях имеется приписка королевы.

Графиня молчала; ею все больше и больше овладевала та лихорадочная
отрешенность от мира, что стала заметна уже после первых слов короля.

- Отвечайте же, сударыня, - сказал король, начинавший терять терпение.

- Вы правы, - дрожащим голосом произнесла Андре, - вы правы, я написала
такое письмо, а королева сделала к нему приписку.

- В таком случае я хотел бы знать, какое преступление совершил тот, о ком
шла речь в письме.

- Ваше величество, я не могу сказать вам, какое преступление он совершил,
но ручаюсь вам, что преступление это очень тяжкое.

- И вы не можете мне открыть, в чем оно заключается?

- Нет, ваше величество.

- Не можете открыть этого королю?

- Нет. Я молю ваше величество простить меня, но я не могу этого сделать.

- В таком случае откройте это самому преступнику, сударыня; вы не сможете
отказать в том, в чем отказываете королю Людовику XVI, доктору Жильберу.

- Доктору Жильберу! - вскричала Андре. - Великий Боже! Ваше величество,
где он?

Король отошел в сторону, шторы раздвинулись, и из-за них показался
доктор, почти такой же бледный, как Андре.

- Вот он, сударыня, - сказал король.