Чтение 51–й страницы книги ~Сорок пять~

В момент, когда письмо уже исчезало, Сент-Малин задержал руку Карменжа и
почтительно поцеловал королевскую печать.

Затем он отдал письмо Карменжу.

Эта лесть вызвала у Генриха III улыбку.

- Ну, ну, господа, я вижу, что вы верные слуги.

- Больше ничего, сир?

- Ничего, господа. Только еще одно последнее указание.

Молодые люди поклонились, приготовившись слушать.

- Письмо это, господа, - сказал Генрих, - важнее человеческой жизни. За
сохранность его вы отвечаете головой. Передайте его Тени так, чтобы никто об
этом не знал. Тень вручит вам расписку, которую вы мне предъявите. А главное
- путешествуйте так, словно вы едете по своим личным делам. Можете идти.

Молодые люди вышли из королевского кабинета. Эрнотон был вне себя от
радости, Сент-Малина раздирала зависть. У первого сверкали глаза, жадный
взгляд второго словно прожигал куртку товарища.

Господин д'Эпернон ждал их, намереваясь расспросить.

- Господин герцог, - ответил Эрнотон, - король не дал нам разрешения
говорить.

Они незамедлительно отправились в конюшню, где королевский курьер выдал
им двух дорожных лошадей, сильных и хорошо снаряженных.

Господин д'Эпернон, без сомнения, проследил бы за ними, чтобы побольше
разузнать, если бы в самый тот миг, когда Карменж и Сент-Малин уходили, он
не был предупрежден, что с ним желает во что бы то ни стало и сию же минуту
говорить какой-то человек.

- Что за человек? - раздраженно спросил герцог.

- Чиновник судебной палаты Иль-де-Франса.

- Да что я, тысяча чертей, - вскричал он, - эшевен, прево или стражник?

- Нет, монсеньер, но вы друг короля, - послышался слева от него чей-то
робкий голос. - Умоляю вас, выслушайте меня, как его друг.

Герцог обернулся.

Перед ним стоял, сняв шляпу и низко опустив голову, какой-то жалкий
проситель, на лице которого сменялись все цвета радуги.

- Кто вы такой? - грубо спросил герцог.

- Никола Пулен, к вашим услугам, монсеньер.

- Вы хотите со мной говорить?

- Прошу об этой милости.

- У меня нет времени.

- Даже чтобы выслушать секретное сообщение?

- Я их выслушиваю ежедневно не менее ста. Ваше будет сто первое. Это,
выходит, на одно больше.

- Даже если речь идет о жизни его величества? - прошептал на ухо
д'Эпернону Никола Пулен.

- Ого! Я вас слушаю, зайдите ко мне в кабинет.

Никола Пулен вытер лоб, с которого струился пот, и последовал за
герцогом.

Глава 28

РАЗОБЛАЧЕНИЕ

Идя через свою приемную, д'Эпернон обратился к одному из дежуривших там
дворян.

- Как ваше имя, сударь? - спросил он, увидев незнакомое ему лицо.

- Пертинакс де Монкрабо, монсеньер, - ответил дворянин.

- Так вот, господин де Монкрабо, станьте у моей двери и никого не
впускайте.

- Слушаюсь, господин герцог.

- Никого, понимаете?

- Так точно.

И г-н Пертинакс, красовавшийся в своем роскошном одеянии - оранжевых
чулках при синем атласном камзоле, повиновался приказу д'Эпернона. Он
прислонился к стене и, скрестив руки, занял позицию у края портьеры.

Никола Пулен прошел за герцогом в кабинет. Он увидел, как дверь
открылась, закрылась, как опустилась портьера, и принялся дрожать самым
настоящим образом.

- Послушаем, что у вас там за заговор, - сухо произнес герцог. - Но
клянусь богом, пусть это не окажется шуткой. Сегодня мне предстояло заняться
различными приятными вещами, и если, слушая вас, я даром потеряю время -
берегитесь!

- Нет, господин герцог, - сказал Никола Пулен, - речь идет об ужасающем
злодеянии.

- Ну, посмотрим, какое там злодеяние.

- Господин герцог...

- Меня намереваются убить, не так ли? - прервал его д'Эпернон,
выпрямившись, словно спартанец. - Что ж, пускай! Моя жизнь принадлежит
королю и богу. Пусть ее у меня отнимут.

- Речь идет не о вас, монсеньер.

- Ах, вот как! Странно!

- Речь идет о короле. Его собираются похитить, господин герцог.

- Опять эти старые разговоры о похищении! - пренебрежительно сказал
д'Эпернон.

- На этот раз, господин герцог, дело серьезное, если я о нем правильно
сужу.

- Когда же намереваются похитить его величество?

- В ближайший же раз, когда его величество в носилках отправится в
Венсен.

- А как его похитят?

- Умертвив обоих доезжачих.

- Кто это сделает?

- Госпожа де Монпансье.

Д'Эпернон рассмеялся.

- Бедная герцогиня, - сказал он, - чего только ей не приписывают.

- Меньше, чем она намеревается сделать.

- И этим она занимается в Суассоне?

- Госпожа герцогиня в Париже.

- В Париже?

- Могу ручаться в этом, монсеньер.

- Вы ее видели?

- Да.

- То есть вам так показалось.

- Я имел честь с нею беседовать.

- Честь?

- Я ошибся, господин герцог. Несчастье.

- Но, дорогой мой, не герцогиня же похитит короля?

- Простите, монсеньер.

- Она сама?

- Собственной особой, с помощью своих клевретов, конечно.

- А откуда она будет руководить похищением?

- Из окна монастыря святого Иакова, который, как вы знаете, находится у
дороги в Венсен.

- Что за чертовщину вы мне рассказываете?

- Правду, монсеньер. Все меры приняты к тому, чтобы носилкам пришлось
остановиться в момент, когда они поравняются с монастырем.

- А кто эти меры принял?

- Увы!

- Да говорите же, черт побери!

- Я, монсеньер.

Д'Эпернон так и отскочил.

- Вы? - сказал он.

Пулен вздохнул.

- Вы участвуете в заговоре и вы же доносите? - продолжал д'Эпернон.

- Монсеньер, - сказал Пулен, - честный слуга короля должен на все идти
ради него.

- Что верно, то верно, вы рискуете попасть на виселицу.

- Я предпочитаю смерть унижению или гибели короля, вот почему я к вам
пришел.

- Чувства эти весьма благородные, и возымели вы их, видимо, весьма и
весьма неспроста.

- Я подумал, монсеньер, что вы друг короля, что вы меня не выдадите и
обратите ко всеобщему благу разоблачение, с которым я к вам пришел.

Герцог долго всматривался в Пулена, внимательно изучал все извилины его
бледного лица.

- За этим кроется и что-то другое, - сказал он. - Как ни решительно
действует герцогиня, она не осмелилась бы одна пойти на такое предприятие.

- Она дожидается своего брата, - ответил Никола Пулен.

- Герцога Генриха! - вскричал д'Эпернон с ужасом, который можно было бы
испытать при появлении льва.

- Нет, не Генриха, монсеньер, только герцога Майенского.

- А, - с облегчением вздохнул д'Эпернон. - Но не важно: надо расстроить
все эти прекрасные замыслы.

- Разумеется, монсеньер, - сказал Пулен, - поэтому я и поторопился.

- Если вы сказали правду, сударь, то не останетесь без вознаграждения.

- А зачем мне лгать, монсеньер? Какой мне в этом смысл, я ведь ем хлеб
короля. Разве я не обязан ему верной службой? Предупреждаю, если вы мне не
поверите, я дойду до самого короля и, если понадобится, умру, чтобы доказать
свою правоту.

- Нет, тысяча чертей, к королю вы не пойдете, слышите, мэтр Никола? Вы
будете иметь дело только со мной.

- Хорошо, монсеньер. Я так сказал только потому, что вы как будто
колебались.