Чтение 51–й страницы книги ~Моя кузина Рейчел~

экипаже, как разочарование, все последние часы тяжким грузом лежавшее у меня
на сердце, мигом забылось; и я, велев Веллингтону трогать, вскочил на
подножку и сел на узкую жесткую скамейку напротив нее.

Она сидела, укутавшись в накидку; вуаль была опущена, и я не мог видеть
ее лица.

- Я ищу вас с одиннадцати часов, - сказал я. - Где вы были, черт
возьми?

- В Пелине, - сказала она. - У вашего крестного.

Все тревоги, все подозрения, преданные забвению и, казалось, навсегда
погребенные в глубинах сознания, мгновенно ожили в моем мозгу, и я, полный
дурных предчувствий, подумал: что замышляют эти двое, чтобы нарушить мои
планы?

- Зачем? - спросил я. - Что побудило вас отправиться к нему в такой
спешке? Все давно улажено.

- Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, говоря обо , -
ответила она.

Экипаж подбросило на выбоине, и, чтобы удержаться, она ухватилась за
ремень рукой, обтянутой темной перчаткой. Какой далекой казалась она, сидя
рядом со мной в траурной одежде, скрытая вуалью! Какая бездна отделяла ее от
той Рейчел, которая прижимала меня к своему сердцу!

- Документ, - сказал я. - Вы думаете о документе. Вы не можете
оспорить его. Я совершеннолетний. Крестный ничего не может сделать. Документ
подписан, скреплен печатью и засвидетельствован. Все принадлежит вам.

- Да, - сказала она, - теперь я это понимаю. Формулировки были
немного туманны, вот и все. Я хотела уточнить, что они значат.

И опять этот отстраненный голос, холодный, безучастный, тогда как в
моих ушах, в моей памяти звучал другой, тот, что шептал над моим ухом в
полночь.

- Теперь вам все ясно? - спросил я.

- Все, - ответила она.

- Значит, не стоит больше и говорить об этом?

- Не стоит, - ответила она.

Непринужденности, радости и смеха, которые мы вместе делили, когда я
подарил ей драгоценности, не было и в помине. Проклятие! Неужели крестный
чем-нибудь обидел ее?

- Поднимите вуаль, - сказал я.

Мгновение она сидела неподвижно. Затем взглянула на широкую спину
Веллингтона и на грума, примостившегося рядом с ним на козлах. Аллея
перестала петлять, Веллингтон взмахнул кнутом, и лошади перешли на легкий
аллюр.

Она подняла вуаль; в глазах, которые в упор смотрели на меня, не было
улыбки, на что я надеялся, не было слез, чего я боялся. Они смотрели твердо,
спокойно, невозмутимо, как глаза человека, который ездил по делам и уладил
их, к своему полному удовлетворению. Не знаю почему, но я почувствовал себя
опустошенным и в каком-то смысле обманутым. Я хотел, чтобы эти глаза были
такими, какими я запомнил их на рассвете. Возможно, это и глупо, но я думал,
что она прячет их под вуалью именно потому, что они такие же, какими были
утром. Однако нет. Должно быть, пока я терзался ожиданием, сидя на ступеньке
перед дверью дома, вот так она и сидела напротив крестного за столом в его
кабинете, решительная, практичная, холодная, не чувствуя ни смятения, ни
тревоги.

- Я бы вернулась раньше, - сказала она, - но они настояли, чтобы я
осталась на ленч, и я не могла им отказать. Вы что-нибудь придумали?

Она отвернулась посмотреть на пейзаж, и я подумал: чем объяснить то,
что она может сидеть вот так, словно мы не более чем двое случайных
попутчиков, тогда как мне стоит немалых усилий сдержаться, не протянуть к
ней руки и не обнять ее? Со вчерашнего дня все изменилось. Но она и вида не
подает.

- Придумал, - сказал я, - но теперь это не имеет значения.

- Кендаллы сегодня вечером обедают в городе, - сказала она, - но
потом заглянут к вам перед возвращением домой. Полагаю, я добилась
некоторого успеха у Луизы. Сегодня она уже не держалась со мной так холодно.

- Я рад, - сказал я, - мне бы хотелось, чтобы вы стали друзьями.

- В сущности, я убедилась, что была права. Она и вы - прекрасная
пара.

Она рассмеялась, но я не смеялся вместе с ней. Жестоко, подумал я,
подшучивать над бедной Луизой. Видит Бог, я не держал на нее зла и всей
душой желал ей найти мужа.

- Думаю, - сказала Рейчел, - ваш крестный осуждает меня, на что
имеет полное право, но к концу ленча мы, по-моему, хорошо поняли друг друга.
Напряжение прошло, и беседа заладилась. Мы вспомнили о наших планах
встретиться в Лондоне.

- В Лондоне? - спросил я. - Разве вы все еще намерены ехать в
Лондон?

- Ну да! - сказала она. - Почему бы и нет?

Я не ответил. Безусловно, она имеет право съездить в Лондон, если ей
так угодно. Возможно, она хочет походить по магазинам, сделать покупки, тем
более теперь, когда деньги в ее распоряжении, и все же... конечно, она могла
бы немного подождать, и мы бы поехали вместе. Нам надо обсудить столько
вопросов... но я колебался. И вдруг меня неожиданно пронзила мысль, которая
до сих пор не приходила мне в голову. Со смерти Эмброза прошло только девять
месяцев. Нас все осудят, если мы обвенчаемся раньше июля. Так или иначе,
день поставил передо мной вопросы, которых не было в полночь, но я не хотел
думать о них.

- Давайте не поедем сразу домой, - сказал я. - Погуляйте со мной в
лесу.

- Хорошо, - согласилась она.

Мы остановились у домика лесничего в долине, вышли из экипажа и,
отпустив Веллингтона, пошли по тропинке, которая пролегала вдоль ручья,
затем круто сворачивала и, петляя, взбегала по склону холма. Здесь и там под
деревьями виднелись островки первоцвета, и она всякий раз наклонялась,
срывала цветы и вдруг, словно ненароком вспомнив о Луизе, сказала, что эта
девушка знает толк в садовом искусстве, а со временем и немного поучившись
будет разбираться в нем еще лучше. По мне, так Луиза могла отправляться хоть
на край света и всласть наслаждаться тамошними садами. Я привел Рейчел в лес
совсем не для того, чтобы разговаривать с ней о Луизе.

Я взял цветы у нее из рук, положил их на землю и, разостлав куртку,
попросил ее сесть.

- Я не устала, - сказала она. - Я час, а то и больше, просидела в
экипаже.

- И я тоже, - сказал я, - четыре часа у двери, поджидая вас.

Я снял с нее перчатки и поцеловал ей руки, положил капор и вуаль на
цветы и всю ее осыпал поцелуями. Я сделал то, о чем мечтал весь этот долгий,
томительный день, и она вновь была беззащитна.

- Таков, - сказал я, - и был мой план, который вы разбили, оставшись
на ленч у Кендаллов.

- Я так и думала, - сказала она. - Это одна из причин, почему я
уехала.

- В мой день рождения вы обещали ни в чем мне не отказывать, Рейчел.

- Снисходительность тоже имеет пределы, - сказала она.

Я так не считал. Все мои тревоги рассеялись; я снова был счастлив.

- Если лесничий часто ходит по этой тропинке, мы будем выглядеть
несколько глупо, - заметила она.

- А он - еще глупее, - возразил я, - когда в среду придет ко мне за
жалованьем. Или это вы тоже возьмете в свои руки, как и все остальное? Ведь
теперь я ваш слуга, второй Сиком, и жду ваших дальнейших приказаний.

Я лежал, положив голову ей на колени, и ее пальцы перебирали мои
волосы. Я закрыл глаза. Как я желал, чтобы так было всегда! До скончания
веков. Этот миг - и ничего больше...

- Вы недоумеваете, почему я не поблагодарила вас, - сказала она. - В
экипаже я заметила ваш озадаченный взгляд. Я ничего не могу сказать. Я
всегда считала себя импульсивной, но мне далеко до вас. Видите ли, мне
понадобится время, чтобы в полной мере осознать ваше великодушие.

- Это не великодушие, - возразил я. - Я вернул вам то, что
принадлежит вам по праву. Позвольте мне еще раз поцеловать вас. Я несколько
часов просидел на ступеньках перед домом, и мне надо наверстать упущенное.

И тут она сказала:

- По крайней мере, одно я поняла. Больше нельзя ходить с вами гулять в
лес. Разрешите мне встать, Филипп.

Я с поклоном помог ей подняться, подал перчатки и капор. Она пошарила в
сумочке, вынула небольшой пакетик и развернула его.

- Вот, - сказала она, - мой подарок вам на день рождения, который
мне следовало отдать раньше. Если бы я знала, что получу наследство,
жемчужина была бы крупнее.

И она вдела булавку в мой галстук.

- А теперь разрешите мне пойти домой, - сказала она.

Рейчел подала мне руку; я вспомнил, что ничего не ел с самого утра, и
сразу почувствовал изрядный аппетит. Поворачивая то вправо, то влево, мы шли
по петляющей между деревьями тропе - меня не покидали мысли о вареной
курице, беконе и приближающейся ночи - и вдруг оказались в нескольких шагах
от возвышавшейся над долиной гранитной плиты, которая, о чем я совсем
позабыл, ждала нас в конце тропы. Чтобы избежать встречи с ней, я поспешно
свернул к деревьям, но было слишком поздно. Рейчел уже увидела прямоугольную
массивную глыбу, темневшую впереди. Она выпустила мою руку и, устремив на
нее взгляд, застыла на месте.

- Что там такое, Филипп? - спросила она. - По очертаниям похоже на
надгробный камень, выросший из земли.

- Ничего, - быстро ответил я. - Просто кусок гранита. Нечто вроде
межевого столба. Между деревьями здесь есть тропинка, она не такая крутая.
Вот сюда, налево. Нет-нет, не за камнем.