неверия. "Я не верю, - говорит этот взгляд. - Мой папа - никогда!" - но он
на миг видит в лице Стена неприкрытую вину и страх пойманного в капкан
зверя. Этой минуты хватает, чтобы глубоко потрясти веру мальчика в отца,
который был кумиром.
навеки. Линож медленно движется по проходу к помосту. Каждый глаз ловит его
неторопливое продвижение - и тут же отворачивается; "каждое сердце
вспоминает свои ошибки и обманы. Дойдя до Джонни Гарримана, Линож
останавливается и улыбается снова.
сторону пролива!
уволили! - Он поворачивается к Кирку Фримену. - А Кирк помогал.., правда?
Конечно, помогал - на то и дружба, верно? - И снова к Джонни. - Семьдесят
человек потеряли работу, но ты за себя отплатил, а это самое главное,
правда? А как же!
тоже. Джонни сжимается под этими взглядами до роста в один фут.
втравил!
которых часто бьют. Ни один не решается встретиться с ним взглядом. Каждый
надеется, что Линож не остановится возле него, не заговорит, как со Стеном и
Джонни Гарриманом.
тех двоих, которых Линож уже назвал в связи с избиением молодого гея. Джек
поднимает на Линожа глаза и быстро их отводит. Так же не в своей тарелке
чувствуют себя Алекс Хабер и Люсьен Фурнье.
бы так при кололись из-за повязки у него через глаз. Крепдешиновая такая
повязка.
Что он кого-то избил? Быть того не может! Или.., может?
Лисбоном. Могу дать адрес. Не знаю, может, вы захотите ему до конца свет
погасить? Люсьен, как насчет выбить ему второй глаз? Окончить работу?
покое, идя дальше к помосту.
помостом, все еще течет пот по его лицу, воротник рубашки промок. И он
видит:
идет поддельная мать. Конечно, это все тот же Линож, и он сжимает в руке все
ту же трость с волчьей головой.
поддельная мать. - Ты мне все еще не объяснил этого, Робби. Почему я должна
была умереть, призывая тебя? Я только хотела прощального поцелуя...
выхватывает пистолет. - Не подходи! - кричит он, - Предупреждаю, не подходи!
он борется, не давая ее разжать, но будто чья-то рука куда больше - которой
мы не видим - отгибает ему пальцы один за другим. Пистолет падает на помост,
на который уже всходит Линож.
рубашка развевается вокруг тощего тела. Она наставляет на Робби конец
трости, и слезящиеся старческие глаза зловеще вспыхивают.
умирала, Робби? Наверное, твоей жене будет особенно интересно, правда,
Робби?
врет!
удерживает ее за руку и заставляет снова сесть.
которой нет трости, продолжает щелкать.
Линожа-матери на ягодицах, отталкиваясь ногами, и заползает под свой стол
городского менеджера. Там и остается, тихо скуля и бормоча. Пистолет его,
забытый, валяется футах в пяти.
и берется за ее края, как уверенный в себе политик, собираясь начать речь.
что гораздо удобнее, чтобы он сидел под столом, вместо того, чтобы по нему
стучать, не так ли? Несколько спокойнее. Продолжим. Скажи правду... - он
останавливается, улыбается, - ..и посрами дьявола.
подожду, пока вы примете решение.
Майк.
своему лицу и трется щекой.
блага, когда это надо.., и этот народ знает, как хранить секреты. Так было
на острове Роанок в 1587 году, так и на острове Литтл-Толл-Айленд в 1989.
чего вы хотите.
задумался. Островитяне, затаив дыхание, ждут продолжения. На улице стонет
ветер. Наконец чужак поднимает голову и оглядывает аудиторию.
потому что частично я с ними.
здесь был бы вид на сбегающий к причалам склон, на пролив и на материк.
Сейчас окна темны.., до тех пор, пока Линож не поднимает трость и не
показывает на них головой волка.
некоторые буквально закрывают глаза рукой.
Голубое небо.., внизу облака.., клиновидный строй птиц (может быть, уток?)
держит свой путь над облаками. Только это не утки.., не гуси.., это..,
это...
отрывая глаз от сияющего окна. На его лице - смятение.
поворачивается к окну. Рядом с ним возникает Энджи.
Он держит за руки Пиппу и Ральфи, как и прежде, и остальные дети вытянулись
за ними, составляя клин. Дети смеются, радуются, счастливые до крайности.
Пока...