Чтение 51–й страницы книги ~Жестокий шторм~

Дэви поворачивается и бросает на своего отца взгляд, полный страха и
неверия. "Я не верю, - говорит этот взгляд. - Мой папа - никогда!" - но он
на миг видит в лице Стена неприкрытую вину и страх пойманного в капкан
зверя. Этой минуты хватает, чтобы глубоко потрясти веру мальчика в отца,
который был кумиром.

- Папа?..

- Я не знаю, кто вы, мистер, - говорит Стен, - но вы лжете. Лжете!

Хорошо, но недостаточно. Никто не верит ему, в том числе его жена и сын.

- Рожденный во лжи дважды скажи.., а, Дэви? Хотя бы дважды.

С Хоупвеллами он покончил. Вера друг в друга в этой семье погибла вмиг и
навеки. Линож медленно движется по проходу к помосту. Каждый глаз ловит его
неторопливое продвижение - и тут же отворачивается; "каждое сердце
вспоминает свои ошибки и обманы. Дойдя до Джонни Гарримана, Линож
останавливается и улыбается снова.

- Ба, да это Джонни Гарриман! Который сжег столярный цех в Мачиасе по ту
сторону пролива!

- Я.., да ты.., не было этого!

- Еще как было! - улыбается Линож. - Два года назад, когда они тебя
уволили! - Он поворачивается к Кирку Фримену. - А Кирк помогал.., правда?
Конечно, помогал - на то и дружба, верно? - И снова к Джонни. - Семьдесят
человек потеряли работу, но ты за себя отплатил, а это самое главное,
правда? А как же!

Островитяне смотрят на Джонни, будто видят его впервые.., и на Кирка
тоже. Джонни сжимается под этими взглядами до роста в один фут.

- Видишь, дубина! - обращается к Джонни Кирк. - Смотри, во что ты нас
втравил!

- Заткнись! - отвечает Джонни, и Кирк затыкается, но поздно.

Линож, улыбаясь, идет к помосту. Все глядят на него, ежась, как собаки,
которых часто бьют. Ни один не решается встретиться с ним взглядом. Каждый
надеется, что Линож не остановится возле него, не заговорит, как со Стеном и
Джонни Гарриманом.

Но Линож останавливается еще раз возле Джека Карвера. Джек сидит среди
тех двоих, которых Линож уже назвал в связи с избиением молодого гея. Джек
поднимает на Линожа глаза и быстро их отводит. Так же не в своей тарелке
чувствуют себя Алекс Хабер и Люсьен Фурнье.

- Да, ребята, вам бы посмотреть на того пидора, которого вы отделали. Вы
бы так при кололись из-за повязки у него через глаз. Крепдешиновая такая
повязка.

Энджи Карвер прислушивается. Хмурится. Что там Линож говорит про ее мужа?
Что он кого-то избил? Быть того не может! Или.., может?

- Заткнись, - говорит Джек, но едва ли громче шепота.

- Этот парень живет в одном из домов без лифта на Кэнэл-стрит, прямо за
Лисбоном. Могу дать адрес. Не знаю, может, вы захотите ему до конца свет
погасить? Люсьен, как насчет выбить ему второй глаз? Окончить работу?

Люсьен молчит, глядя в пол.

- Алекс?

Алекс тоже онемел.

- Рожденный в грехах - рассыпься в прах, - говорит Линож и оставляет их в
покое, идя дальше к помосту.

Робби Билз все еще стоит между своим столом городского менеджера и
помостом, все еще течет пот по его лицу, воротник рубашки промок. И он
видит:

По проходу, в той же больничной рубашке, с распущенными седыми волосами,
идет поддельная мать. Конечно, это все тот же Линож, и он сжимает в руке все
ту же трость с волчьей головой.

- Почему я должна была умереть среди чужих, Робби? - спрашивает
поддельная мать. - Ты мне все еще не объяснил этого, Робби. Почему я должна
была умереть, призывая тебя? Я только хотела прощального поцелуя...

Линож (в этом кадре это в самом деле Линож) приближается, и Робби
выхватывает пистолет. - Не подходи! - кричит он, - Предупреждаю, не подходи!

- Ох, положи это, - говорит Линож. Рука Робби разжимается. Мы видим, как
он борется, не давая ее разжать, но будто чья-то рука куда больше - которой
мы не видим - отгибает ему пальцы один за другим. Пистолет падает на помост,
на который уже всходит Линож.

Робби видит, как поддельная мать всходит по ступеням, и больничная
рубашка развевается вокруг тощего тела. Она наставляет на Робби конец
трости, и слезящиеся старческие глаза зловеще вспыхивают.

- Почему ты не скажешь этим людям, где ты был и что делал, когда я
умирала, Робби? Наверное, твоей жене будет особенно интересно, правда,
Робби?

- Заткни пасть! - кричит Робби. - Сандра, не верь ему! Не слушай! Он все
врет!

В недоумении и страхе Сандра Билз пытается встать с места. Урсула
удерживает ее за руку и заставляет снова сесть.

Линож на помоете тянет руку к лицу Робби, щелкая пальцами, как пастью.

- Твои глаза, Робби...

Робби смотрит на поддельную мать.

- Я выем твои глаза прямо из головы... Старческая костлявая рука, в
которой нет трости, продолжает щелкать.

Робби пятится, ноги у него заплетаются, и он падает. Отползает от
Линожа-матери на ягодицах, отталкиваясь ногами, и заползает под свой стол
городского менеджера. Там и остается, тихо скуля и бормоча. Пистолет его,
забытый, валяется футах в пяти.

По рядам островитян проходит испуганный говор, а Линож всходит на трибуну
и берется за ее края, как уверенный в себе политик, собираясь начать речь.

- Не волнуйтесь, ребята - он вполне оправится, это я вам говорю. А пока
что гораздо удобнее, чтобы он сидел под столом, вместо того, чтобы по нему
стучать, не так ли? Несколько спокойнее. Продолжим. Скажи правду... - он
останавливается, улыбается, - ..и посрами дьявола.

Все смотрят на него молча и со страхом. Он на всех - с улыбкой.

- Итак, мы подходим к сути вопроса. Я вам его изложу, потом сойду вниз и
подожду, пока вы примете решение.

Встает Санни Бротиган. Он испуган, но решился сказать.

- Почему вы пришли сюда? Почему именно мы?

- Есть в вас что-то очень для меня противное, - почти неслышно говорит
Майк.

Молли берет его за руку. Майк сплетает с ней пальцы, поднимает ее руку к
своему лицу и трется щекой.

- Я здесь потому, что на островах народ умеет объединяться ради общего
блага, когда это надо.., и этот народ знает, как хранить секреты. Так было
на острове Роанок в 1587 году, так и на острове Литтл-Толл-Айленд в 1989.

- Говорите дело! - встает Хэтч. - Хватит ходить вокруг да около. Скажите,
чего вы хотите.

Хэтч садится. Линож стоит на помосте с опущенной головой, будто
задумался. Островитяне, затаив дыхание, ждут продолжения. На улице стонет
ветер. Наконец чужак поднимает голову и оглядывает аудиторию.

- Ваши дети здесь, с вами.., но их здесь нет. То же самое и со мной,
потому что частично я с ними.

Он показывает направо, где находятся окна внешней стены. В погожий день
здесь был бы вид на сбегающий к причалам склон, на пролив и на материк.
Сейчас окна темны.., до тех пор, пока Линож не поднимает трость и не
показывает на них головой волка.

Окна полны ярким голубым светом. Островитяне поражены, испуганы,
некоторые буквально закрывают глаза рукой.

- Смотрите! - требует Линож. Камера наплывает на центральное окно.
Голубое небо.., внизу облака.., клиновидный строй птиц (может быть, уток?)
держит свой путь над облаками. Только это не утки.., не гуси.., это..,
это...

В "детском углу" зала заседаний вскакивает на ноги Энди Робишо, не
отрывая глаз от сияющего окна. На его лице - смятение.

- Гарри.., о Господи, это Гарри!

Он оборачивается на спящего сына, видит, что мальчик не исчез, и снова
поворачивается к окну. Рядом с ним возникает Энджи.

- Бастер! Джек, это Бастер там!

- Это все они там, - говорит Линож прямо в камеру.

И мы видим ту же картину - Линож летит во главе клина за летящей тростью.
Он держит за руки Пиппу и Ральфи, как и прежде, и остальные дети вытянулись
за ними, составляя клин. Дети смеются, радуются, счастливые до крайности.
Пока...

- Но если я их брошу там... - звучит голос Ли-ножа...