окончила. Комиссар вздохнул.
ребятам, что я еще не вполне сознателен, люблю мечтать о всяком вздоре и еще
чего-то там такое... Этого я уж никак не ожидал от нее!.. И председателем
избрали Клавдюшку. Да, да! Ту самую Клавдюшку, которая принималась в
швамбранские войны только на роли пленной.
коварная Клавдия. - Он все еще про одну страну воображает... Швамбрания, что
ли. Играют так. Они и меня в плен садили. Только в этом теперь интересу
мало.
нынче командирша и давно выбралась из всех пленов. А Леля все еще в плену
швамбранском... Эх ты, братишка, кузнечик мой!..
Но Швамбрания показалась мне в эту минуту более сомнительной, чем
когда-либо. Я почувствовал, что не смогу найти ни одного слова в оправдание
игры. Она становилась явно ненужной, навязчивой и стыдной, как привычка, от
которой хочешь отучиться. Клавдя, председательница, подошла ко мне.
плена!
не нуждалась. Это было ясно. И я зачеркнул в нашей описи мирового
неблагополучия пункт третий, последний, о "безземельных ребятах". Мне
захотелось быть одного подданства с Клавдией. Я остался.
работал там после школы. Я ходил заляпанный красками, клеем, чернилами. Я
был нагружен папками и заботами. За мной увязался и Оська. Он вскоре
сделался общим любимцем. Его назначили заведующим шахматным столиком. "И
стуликом", - добавил Оська при избрании.
первый номер нашего журнала "Смелая мысль". Редактором его подписался я. К
алхимику мы почти не ходили. День был занят библиотекой. По вечерам в
читальне вслух разбирали газетные новости. Это были "большие новости", но не
швамбранские, а с настоящих фронтов. Где-то в этих новостях участвовал
Степка Атлантида и, может быть, отец.
вечера и утра. Актеры и зрители были одинаково азартны. Слава о нашей
библиотеке расходилась по Покровску все шире и шире. Десятки новых ребятишек
ежедневно тянулись сюда со всех окраин - из Краснявки, из Тянь-Дзиня, с
Осокорьев...
нашей библиотеки. Дина и ее помощница Зорька, тихая, добрая девушка,
устраивали громкие скандалы в исполкоме из-за каждого полена. А когда раз
дров все же не хватило до конца месяца, каждый из нас принес кто сколько
мог. Маленькие замерзшие ребята приносили кто доску, кто филенку от шкафа,
кто груду щепок. Хотя у самих дома нечем было вытопить печи, они тащили. И
снова затрепыхались дверцы печей. Вечером маленькие читатели, оторвавшись от
книжек, слушали, как победоносно палят, салютуют искрами в печи их дрова.
Каждый владетельно оглядывал комнату, шкафы, столы, соседей, каждый
чувствовал себя хозяином.
посещал все наши спектакли, диспуты, вечера. Его звонкие, словно
металлические, аплодисменты воодушевляли нас. Самого же его больше
воодушевляло присутствие Дины. Дина имела на него, как он сам говорил,
большое культурное влияние. Разные несознательные говорили, что комиссар
просто влюблен. Но это нас не касалось.
ребят. В библиотеке произвели генеральную уборку, сняли всю паутину и
повесили новые плакаты. Пришли почему-то только матери. Они поправляли
гребешки на затылках и прятали большие руки под платком на животе. Им
предоставили лучшие места. Дина и Зорька угощали их чаем без сахара, хотя и
с повидлом.
огромного гостеприимства толкнуло меня и Оську на подвиг. Я оделся, чтобы
сбегать домой.
это видел Степка Атлантида.
собственность".
революции".
со швамбранским сахаром вприкуску.
ногами выступает! Чистый кавалер!
признаешь.
выражается.
всех частит... Который в будке, взопрел небось ему подсказывать.
едва не задохнулись в материнских объятиях зрителей. После спектакля Оська
читал описание украинской ночи из "Сорочинской ярмарки". Зал уселся и затих.
Оська.
воспитание было!
доску газетных вырезок.
и Зорька вытащили их на середину комнаты. Я грянул "Барыню" в четыре руки,
считая пару Оськиных, и комната завертелась, как огромный волчок. У нас дома
бывали елки и "вечера рождения", но никогда не было так весело и хорошо.
- и вам, Зоренька, и вам, ребятишки. Спасибо. Наша-то молодость сгибла уж...
Дожили хоть на ребят своих в радости посмотреть... Спасибо вам.
был задрапирован красивыми занавесками. Сверху висела доска с надписью:
"Панорама. Вид в лунную ночь зимой".
нее был вправлен чудесно изготовленный ночной зимний ландшафт. Голубое
молоко луны заливало панораму. Отлично были скопированы покровские амбары.
Стройная водокачка стояла посреди пустынной площади. В крохотных домах
горели красные огоньки.
Кто это сделал?
велела. Гляди, гляди!
минуту игрушечная ночь отпрыгнула назад. Перспектива углубилась. Амбары
обрели нормальные масштабы, и я понял, что никакой панорамы нет. Рама была
вставлена в большом окне. Окно выходило на площадь. Я смотрел на
обыкновенную ночь в настоящем Покровске. Никогда бы я не подумал, что эта
прекрасная ночь и все, что было сегодня на нашем вечере, могло происходить
на простой земле. Туман скучной недействительности пал на Швамбранию.
Швамбранская почва ускользала у меня из-под ног. Но в эту минуту я услышал
обидный смех. Я оглянулся. Дина стояла за мной в толпе ребят.
Тогда и Покровск в Швамбранию превращается? Эх, ты!
ним в кругу хохочущих ребят. Смеялся Феоктист Ухорсков. Смеялась Клавдя. Мы
с Оськой тоже собирались было принять участие в общем осмеянии страны
Большого Зуба, но горячая кровь швамбран ударила нам в голову. Как они смели
издеваться, в самом деле?
пословица: там хорошо, где нас нет. Но вот один известный коммунистический
писатель так писал: пролетариату незачем строить себе мир в облаках, потому
что он может основать, и основывает, свое царство на земле. И для того у нас
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шидловский Дмитрий
Браун Дэн
Шилова Юлия