зажигавшим искры на соборных шпилях, предстал перед Стефеном как желанный
оазис после оставшейся позади бесплодной пустыни. Жером Пейра, когда
Стефен покидал его на рассвете, был спокойнее и, казалось, меньше страдал,
хотя все еще горел в лихорадке. Ну, теперь уже скоро ему будет оказана
помощь.
улицу Виктории. Приближаясь к центральной части города, он заметил, что
повсюду царит необычайное оживление. Возле кафе толпился народ, все громко
разговаривали, жестикулировали. На углу улицы Лариос перед зданием
"Гасета-де-ла-Калета" собралась большая толпа. Стефен подошел и спросил у
человека, стоявшего с краю:
день.
(исп.)], которое употребил этот человек, обозначает какую-нибудь местную
стычку, быть может забастовку.
прирожденному здравому смыслу испанцев! В другом месте. Большая, очень
большая война. - Он умолк, заметив ошеломленный вид своего собеседника,
затем с легким учтивым поклоном протянул Стефену свернутую трубочкой
газету, которую держал в руке: - Это вчерашняя. Прочтите сами, сеньор.
тотчас бросились крупные, слегка стершиеся и уже посеревшие заголовки. Они
оглушили его, словно удар дубинки по голове. Так долго был он в стороне от
всего, что происходило в эти дни на земле, что сейчас, читая газету,
словно очнулся от сна. Прошла минута, другая, он опустил газету и
уставился невидящим взглядом прямо перед собой. Напряженно сдвинув брови,
он припоминал все, что говорил ему Хьюберт в Париже.
прозвучавшее в словах собеседника. - Не укажете ли вы мне, где здесь
консульство?
налево. Вы увидите флаг над входом.
неподалеку от гавани. Двери особняка были распахнуты настежь, и, когда
Стефен, поднявшись на невысокое крылечко, вошел в вестибюль, там уже
толпился народ - так же как и на лестнице, ведущей во второй этаж. Из двух
комнат первого этажа, расположенных по обе стороны вестибюля, доносился
шум и голоса. Какой-то испанский чиновник с целой охапкой документов в
руках то и дело проходил туда и обратно через вестибюль в сопровождении
служащего консульства.
Дело, которое привело его сюда, не терпело отлагательства, а стоявшие
перед ним в очереди люди ждали - судя по долетавшим до его ушей замечаниям
- уже давно. Здесь было много туристов, и среди них - несколько женщин.
Все были охвачены стремлением возвратиться как можно скорее на родину, все
были выбиты из колеи неожиданно обрушившимся на них бедствием, но при
этом, казалось, скорее раздосадованы тем, что сорвалось их путешествие,
нежели встревожены предчувствием надвигающейся мировой катастрофы. Они
болтали без умолку и даже шутили, пока очередь медленно продвигалась
вперед.
теснившуюся на лестнице толпу не представлялось возможным. И когда
служащий консульства снова вышел из двери справа, Стефен шагнул вперед и
торопливо произнес:
чиновнику было лет тридцать, не больше, и у него сохранился свежий цвет
лица, но голова уже начинала лысеть. На нем был белый полотняный китель.
Приятное, открытое лицо его было сейчас хмуро, он выглядел крайне
утомленным и задерганным. Он с неприязнью посмотрел на грязные рваные
башмаки Стефена, на его лоснящийся пиджак и заношенную рубашку, которая
стиралась в последний раз в илистом ручье. Однако суровое выражение его
лица внезапно смягчилось. Он смотрел на Стефена и словно пытался что-то
припомнить. Затем сказал учтиво и несколько церемонно:
углу и несколько групповых фотографий на выкрашенных желтой клеевой
краской стенах слегка оживляли это помещение, придавая ему менее каменный
вид. Чиновник пододвинул Стефену стул и сел за полированный, заваленный
бумагами письменный стол.
девятьсот девятом?
еще встретимся. Рад видеть вас.
в том...
туда как можно скорее, чтобы внести свою лепту. Ну, расскажите... Что вы
делаете в Испании?
приятелем, который...
для таких экспедиций. Впрочем, когда мы придем на Рейн, там, пожалуй,
будет еще жарче. Ну так. Посмотрим, что можно сделать для вас. - Он
заглянул в какую-то бумагу на столе. - Как вы легко можете себе
представить, мы положительно теряем голову, стараясь помочь нашим
соотечественникам вернуться домой. Граница закрыта, так что возможность
отправки вас поездом исключается. Билеты на пароход нарасхват. На
пассажирских нет уже ни одного свободного дюйма. К тому же почти все
береговые воды минированы. Но я позабочусь о вас. Скоро должен быть
грузовой пароход. Нажмем кое-какие пружины и, я уверен, раздобудем для вас
местечко в каюте.
как можно скорее изложить свою просьбу. - Но пока что я хотел бы
воспользоваться вашей любезностью и попросить о другом. Мой приятель
болен, боюсь, очень серьезно. Я должен раздобыть для него врача... В
сущности, его нужно немедленно поместить в больницу.
Доктор Кабра все вам устроит. Он живет на улице Эстада и работает в
больнице святого Мигеля. Пожалуй, лучше всего дать вам к нему записку. -
Он взял перо, набросал несколько слов на листке со штампом консульства,
промокнул чернила пресс-папье, вложил листок в конверт и протянул его
Стефену. - Этого будет достаточно, Десмонд.
Стефен с чувством. - Когда я могу еще раз повидать вас?
дни. - Холлис улыбнулся и встал. - Мы можем пообедать вместе как-нибудь
вечерком, пока вы не уехали.
не было одиннадцати часов. Он без труда разыскал улицу Эстада и тут же
увидел сводчатый портик с бронзовой дощечкой: "Доктор Хуан Кабра.
Переливание крови".
прихожей. Вскоре появился и сам доктор. Это был моложавый человечек
небольшого роста, подвижный и даже суетливый, с маленькими аккуратными
ручками и ножками, круглым, гладким, шафранно-желтым лицом и маленькими,
черными, как ягоды терновника, глазками, излучавшими неиссякаемое
добродушие и веселость. Он учтиво и с достоинством поклонился Стефену.
консульству (исп.)]. Что вам угодно, сеньор?
минуту призадумался. Затем задал Стефену два-три вопроса и кивнул, давая
понять, что решение принято.
которых он находится, слишком тяжелы для него. Надо поместить его в
больницу.
его маленькие черные глазки на мгновение скрылись за гладкими желтоватыми
подушками щек.
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий
Акунин Борис
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Сертаков Виталий