ним дерева. Бледный, дрожащий, расстроенный, он не отрывал от Бианки
взоров, доказывавших ей, как глубоко потрясло его несчастье, о котором она
ему объявила. Но и в ее глазах, устремленных на него, он мог прочесть
чувства, мало чем отличавшиеся от его собственных. Молчание, в котором
было нечто трагическое, царило между этими несчастными любовниками.
Наконец, сделав над собой усилие и несколько оправившись от потрясения,
король обрел дар речи и сказал Бианке со вздохом:
доверчивости.
достаточно вескими основаниями жаловаться на него.
притворством? Прикажете ли вы не верить собственным глазам и ушам и,
несмотря на их свидетельство, почитать вас безвинным? Нет, государь, мой
разум не способен на это.
кажутся вам столь достоверными, обманули вас. Именно они и ввели вас в
заблуждение. Я не виновен, и я вам не изменял: это так же верно, как то,
что вы супруга коннетабля.
Констанце брак и верную любовь? не при мне ли заверили вельмож королевства
в том, что исполните волю покойного монарха? и не при мне ли принцесса
приняла поздравления от своих новых подданных в качестве королевы и
супруги Энрико? Или кто-либо околдовал мои глаза? Сознайтесь лучше,
изменник, сознайтесь, что соблазн престола перевесил в вашем сердце любовь
Бианки, и, не унижаясь до притворных заверений в том, чего вы больше не
чувствуете и, быть может, никогда не чувствовали, скажите прямо, что
считаете корону Сицилии для себя более обеспеченной с Констанцей, чем с
дочерью Леонтио. Вы правы, государь: я столь же мало достойна блестящего
трона, сколь и сердца такого монарха, как вы. Я была слишком тщеславна,
осмелившись посягать на то и на другое; но вы не должны были поддерживать
меня в этом заблуждении. Я поведала вам свои страхи, когда боялась вас
потерять, что мне казалось почти неизбежным. К чему вы меня успокоили? к
чему рассеяли мои опасения? Я скорее обвинила бы судьбу, чем вас, и,
потеряв мою руку, которую я никому никогда бы не отдала, вы, по крайней
мере, сохранили бы мое сердце. Но теперь поздно оправдываться. Я супруга
коннетабля, и, чтобы избавить меня от последствий разговора,
предосудительного для моей чести, разрешите, ваше величество, чтоб я, при
всем уважении, коим вам обязана, покинула того, чьи речи мне больше не
дозволено слушать.
была способна в тогдашнем своем состоянии.
отчаяния короля, готового скорее презреть трон, которым вы его попрекаете,
чем удовлетворить пожелания своих новых подданных!
похитить меня у коннетабля раньше, чем проявлять столь великодушные
порывы. Но теперь, когда я уже несвободна, мне безразлично, превратите ли
вы Сицилию в пепел и кого наречете своей супругой. Если я проявила
слабость, позволив сердцу увлечься, то, по крайней мере, у меня хватит
твердости задушить его порывы и показать новому королю Сицилии, что
супруга коннетабля уже не возлюбленная принца Энрико.
вместе с Низой, захлопнула ее за собой. Король, подавленный горем, остался
один. Он не мог прийти в себя от удара, который Бианка нанесла ему
известием о своем браке.
обещали друг другу! Мы разлучены, несмотря на мои и ваши клятвы. Значит,
надежда обладать вашими чарами была лишь сновидением. Ах, жестокосердная,
сколь дорогой ценой расплачиваюсь я за то, что добился вашей любви!
всеми пытками ревности; это чувство так завладело им на несколько
мгновений, что он был готов принести в жертву своей мести и коннетабля и
самого Сиффреди. Однако разум мало-помалу охладил силу этого порыва.
Невозможность разуверить Бианку в том, что он ей изменил, приводила его в
отчаяние. Тем не менее ему казалось, что он убедил бы ее, если б смог
поговорить с ней наедине. Для этого надо было удалить коннетабля, и он
решил арестовать его, как человека подозрительного при данных политических
обстоятельствах. Он отдал об этом приказ начальнику гвардии, который
отправился в Бельмонте и, задержав с наступлением ночи коннетабля, отвез
его в палермскую крепость.
тотчас же отправился к королю, чтоб поручиться ему за невинность зятя и
указать на опасные последствия такого ареста. Король, предвидевший этот
поступок министра и желавший до освобождения коннетабля хотя бы повидаться
наедине с Бианкой, строго приказал не допускать к себе никого до
следующего утра. Но, несмотря на запрещение, Леонтио сумел проникнуть в
покои короля.
почтительный и преданный слуга в праве жаловаться на своего господина, то
я пришел жаловаться вам на вас же самих. Какое преступление совершил мой
зять? Подумало ли ваше величество о вечном позоре, которым оно покрывает
мой род, и о последствиях ареста, который может отвратить от службы лиц,
занимающих самые высокие государственные посты?
состоит в преступных сношениях с наследником престола, доном Пьетро.
верьте этому, государь; вас обманывают. В роду Сиффреди никогда не было
предателей, и коннетаблю достаточно быть моим зятем, чтоб подобное
подозрение не могло его коснуться. Он ни в чем не повинен; но тайные
замыслы побудили вас арестовать его.
сказал король. - Вы жалуетесь на арест коннетабля, а не мне ли жаловаться
на ваше бессердечие? Это вы, жестокий Сиффреди, лишили меня покоя и своим
услужливым попечением довели до того, что я завидую судьбе самого жалкого
из смертных. Но не обольщайтесь тем, что я сочувствую вашим намерениям.
Брак с Констанцей напрасно решен...
жениться на принцессе, после того как на глазах у всего народа подали ей
эту надежду?
король. - Зачем поставили вы меня в необходимость обещать то, чего я не
мог исполнить? Кто заставил вас вписать имя Констанцы в акт, который я
предназначал для вашей дочери? Вам были известны мои намерения. К чему
было тиранить сердце Бианки, выдавая ее замуж за нелюбимого человека? И по
какому праву располагаете вы моим сердцем, которое хотите отдать
ненавистной мне принцессе? Разве вы забыли, что она дочь жестокой
Матильды, которая, поправ права крови и человечности, сгубила моего отца в
тяготах жестокой темницы? И чтоб я на ней женился? Нет, Сиффреди, бросьте
навсегда эту надежду; прежде чем зажжется свадебный факел этого ужасного
брака, вы увидите всю Сицилию в пламени и все ее нивы залитыми кровью.
будущее заставляете вы меня заглянуть! Какие страшные угрозы! Но я
напрасно тревожусь, - продолжал министр, меняя тон, - вы слишком любите
своих подданных, чтоб уготовить им такую печальную судьбу. Вы не
допустите, чтоб любовь вас поработила, и не омрачите своих добродетелей,
поддавшись слабостям простых смертных. Если я отдал свою дочь коннетаблю,
то только для того, государь, чтоб приобрести для вашего величества
храброго слугу, который своей рукой и армией, находящейся в его
распоряжении, поддержит ваши интересы против принца дона Пьетро. Я
полагал, что, привязав его к своей семье столь прочными узами...
меня. Жестокий друг, зачем вы нанесли мне столь чувствительный удар? Разве
я поручал вам охранять мои интересы в ущерб моему сердцу? Почему не
позволили вы мне самому защитить свои права? Или я недостаточно храбр,
чтоб усмирить тех своих подданных, которые вздумали бы мне воспротивиться?
Я сумел бы наказать и коннетабля, если б он ослушался. Конечно, короли не
тираны и счастье подданных - это их первый долг; но должны ли они быть
рабами своего народа? Теряют ли они право, предоставленное природой всем
людям, располагать своими склонностями только оттого, что небо поручило им
управлять людьми... Но если они не могут пользоваться им, как обыкновенные
смертные, то возьмите обратно, Сиффреди, эту верховную власть, которую вы
хотели мне обеспечить в ущерб моему покою.
покойного короля брак с принцессой является условием наследования
престола.
Разве король Карло, его брат, которому он наследовал, завещал ему этот
недостойный закон? И как могли вы проявить такую слабость, чтоб одобрить
столь несправедливое условие? Для великого канцлера вы плохо знакомы с
нашими обычаями. Словом, обещание жениться на Констанце было вынужденным.
Я не собираюсь его сдержать, и если дон Пьетро, основываясь на моем
отказе, хочет вступить на престол, не втягивая народы в кровопролитную
бойню, то пусть предоставит шпаге решить, кто из нас более достоин
править.
удовольствовался просьбой об освобождении зятя, на что получил согласие.
Коннетабль вскоре последует за вами.