к поколению, чье знакомство со страшной стороной жизни никак не назовешь
теоретическим. Я в твоем возрасте попала в оккупацию - одна, без старших - и
последний год войны провела в Германии, в концлагерях. Так что, поверь,
кое-что и меня "коснулось". И я вот что хочу тебе сказать: отчаяться в жизни
оттого только, что в мире есть зло, - глупо. Просто глупо, понимаешь? Зло
всегда было, есть и будет, и от этого никуда не деться. А отчаяться и
опустить руки при встрече с частным, конкретным проявлением зла - это
трусость, Ника. И... предательство, если хочешь... потому что в трусости
всегда есть элемент предательства. При встрече со злом человек просто не
имеет права прятаться... даже в собственную смерть. Понимаешь?
же совсем другое! Мы с мамой были такими друзьями, я так ей верила...
всего, я уверена, - я совершенно уверена! - что все не так плохо и что
многое тут следует отнести за счет твоих расстроенных нервов. Но предположим
- ты права, в вашей семье действительно произошла когда-то эта трагедия и
твоей маме пришлось отдать ребенка. Почему она это сделала? Ты ведь не
знаешь обстоятельств, а они могли быть какими угодно... особенно в то время!
Постарайся их выяснить - это первый совет, который я могу тебе дать.
Поговори с мамой, Ника. Возьми и поговори с ней прямо и открыто - ты ведь
уже действительно взрослая. А к этому человеку, который тебе рассказал,
ходить пока не нужно. Не предпринимай ничего до приезда родителей - наберись
терпения, в конце концов это еще каких-нибудь две недели. И чем выяснять
что-то окольными путями, спроси просто у мамы. Поверь, Ника, так будет
лучше. Одно дело - узнать голый факт, а другое - увидеть его, так сказать, в
контексте, со всеми сопутствовавшими ему обстоятельствами. Понимаешь?
думать обо всем этом до маминого приезда. Да, одну минутку! С этим
сочинением. Можешь написать его дома и сдать завтра, договорились? Ты же
понимаешь, как это опасно - двойка в завершающем году! Весной будешь жалеть,
что не исправила ее вовремя...
забот - думать о том, что будет весной. Все-таки они удивительный народ,
взрослые. "Постарайся поменьше думать до маминого приезда", какое мудрое
цэу. Господи, хоть бы умереть в самом деле...
Замоскворечья начинают расползаться хмурые октябрьские сумерки. Ника идет не
разбирая дороги, сворачивает за угол - кажется, это Климентовский. У церкви
ее догоняют торопливые шаги.
такое лицо, когда ты вышла...
спрашивала меня на прошлой неделе, не знаю ли я, что с тобой...
тебе помочь...
оставьте вы меня все в покое! Оставьте - меня - в покое!!
шаги, почти бежит. У станции метро она поворачивает обратно. Впрочем, бежать
незачем, ее никто не преследует. Туман в переулках еще плотнее, тускло тлеют
первые фонари, наступил час пик, и троллейбусы на Полянке едва ползут,
осевшие до самого асфальта и разбухшие от пассажиров, которые гроздьями
торчат из незакрывающихся дверей. У Ники от голода и усталости подгибаются
ноги, она входит в полуподвальную закусочную - низкую, душную, пропитанную
запахами мокрых плащей и скверной еды, - берет два стакана кофе с какими-то
пирожками и ест стоя у шаткого мраморного столика. Нужно что-то решать, но
голова совершенно не работает, совершенно, и думается все время о всякой
ерунде, лезут глупые вопросы - например, произойдет ли короткое замыкание,
если троллейбус осядет еще больше и коснется земли своим железным кузовом;
или откуда взялась десятка, которую она обнаружила в кошельке, когда платила
за кофе. Впрочем, с десяткой все ясно - это на покупки, Дина Николаевна
поручала что-то купить, даже записывала на бумажке. А вот как с
троллейбусом? В Марьину Рощу идет тринадцатый, от "Детского мира". Нет,
все-таки, наверное, не замкнет, у него ведь сверху два контакта; да, но у
трамвая один, и не замыкает, значит с двумя должен замкнуть? Непонятно
как-то. И что она скажет, когда приедет? Как она объяснит, зачем ей сведения
о том Ратманове?
том, что начало ей не запомнилось; история заинтересовала ее не сразу, и
очень может быть, что она пропустила мимо ушей что-то очень важное, что было
сказано вначале. Этот мальчик начал разыскивать родных, получив паспорт.
Примерно десять лет назад, в пятьдесят девятом или шестидесятом. Сама она
еще не ходила в школу, Светка училась в университете - постой... Что он
сказал, Грибов? Родителей мальчик нашел, но при этом вскрылась история его
"сиротства", и он отказался вернуться. Да-да, это было именно так. Но если в
семье случилось такое, то Светка не могла не знать - не услышать чего-то, не
догадаться...
тоже становится холодной и ясной, начинает работать с пугающей отчетливостью
Память, словно электронный компьютер, безошибочно отбирающий нужную
информацию из огромного потока ненужной, начинает услужливо выдавать ей факт
за фактом, вернее это даже не факты, а только какие-то их обломки; но она-то
знает, как безошибочно можно восстановить амфору из черепков, целое - из
фрагментов, истину - из намеков... У них в семье всегда старательно избегали
разговоров о войне, особенно об эвакуации, - просто потому, что это тяжелая
тема? Да, но с войной у всех связаны тяжелые воспоминания, почти у всех
погиб кто-то из близких, и однако все вспоминают! У бабы Кати погибли на
фронте муж, оба брата и трое сыновей, однако она о них говорит, постоянно
вспоминает, и это естественно... А почему у них не сохранилось ни одной
вещички Славика - ни чепчика, ни распашонки? Даша из "Хождения по мукам"
чуть не сошла с ума, когда умер ее ребенок, но хранила чепчик, да и все
что-то хранят как память... И то, как мама однажды прикрикнула на нее, когда
она начала приставать с расспросами об умершем братике; и то, как однажды
папа, подвыпив с гостями, шутливо жаловался на то, что у него "одни девки",
и те его странные слова за столом в день приезда Светки, когда он вспомнил,
как гонял по Германии на машине, не думая об опасности, - "терять было
нечего, молодой, без семьи", - но ведь дома его ждали жена и дочь? Или у
него в сорок пятом году были какие-то основания не считать их своей семьей?
Да, все это мелочи, казалось бы, черепки, но сейчас они громоздятся стеной,
замыкая вокруг нее кольцо страшной очевидности...
пропустив две переполненные, забирается наконец в относительно свободную
"восьмерку". Через четверть часа ей, полузадушенной и с оттоптанными ногами,
удается выдраться из троллейбуса у Консерватории; дальше она идет по тихой
улице Станкевича, сворачивает на Горького, доходит до Моссовета и решительно
поворачивает обратно - к светящемуся сквозь туман глобусу Центрального
телеграфа. Сначала она звонит домой предупредить дуэнью, что задержится.
Потом идет в главный зал и заказывает срочный разговор с Новосибирском.
однако успокоилась, узнав, что Ника выполняла важное общественное поручение
по комсомольской линии.
Впрочем, я в твои годы вообще не спала. Помню, когда начиналась сплошная
коллективизация, нас однажды всех вызывают ночью в райком и...
- мы едем на картошку, дней на десять.
И вот я не знаю, стоит ли вам беспокоиться, приезжать сюда вечером...
в такую даль, я ведь каждый день после работы еду навестить кота - соседи-то
его кормят, но все равно ему без меня тоскливо, - так я уж тогда завтра дома
и останусь. Ну, а ты позвонишь мне, если что-нибудь изменится.
Она сейчас удивительно спокойна, только вот почему-то не спится; даже
странно, что несколько часов назад она могла истерически рыдать перед
преподавательницей, могла накинуться на ни в чем не повинного Андрея. Ну да,
тогда она еще волновалась, потому что еще ничего не было известно толком, а
теперь что ж волноваться... теперь все предельно ясно. В один миг она
потеряла все - все решительно. Мать, сестру, любимого. Его она тоже
потеряла, потому что она не может ни рассказать ему такое о своей матери, ни
скрыть этого. Лгать умолчанием, как лгали все эти годы ей?
Юрка, в трубке раздался смешок. "Лягушонок милый, это не из тех фамильных
преданий, которыми супруги могут уютно обмениваться у камина, тебе не
кажется?" Откуда у нее этот цинизм, эта жестокость... Впрочем, гены. "Где он
сейчас? Надо полагать, работает в этом своем Новоуральске, - я, признаться,
последнее время не интересовалась..." Она не интересовалась! Еще бы, зачем
интересоваться жизнью брата, когда вокруг столько приятного - поездки на
конгрессы, диссертация...
водопроводная труба, по потолку изредка уже пробегают отсветы фар,
Адамов Григорий
Каменистый Артем
Ильин Андрей
Василенко Иван
Никитин Юрий
Суворов Виктор