выбор более широкий? - Я действительно хотела выпить, чтобы
хоть немного расслабиться.
другого и ожидать от этого болвана не приходится, дурацкие
"Бешеные псы", я ненавидела этот фильм.
голову:
возразить, поднявшись сюда, в чужую квартиру, с совершенно
незнакомым мне человеком. Он просто хотел переспать с
понравившейся ему бабенкой - и ожидал от меня того же. И я
не стала его разочаровывать: я нашла его губы, уже
податливые, только так и должна поступать красивая
похотливая сучка, только за этим она сюда и пришла. Я
закрыла глаза, чтобы не видеть происходящего, очень
странного происходящего - поцелуй затянулся сам и затянул
меня - в водоворот ощущений, которых я не знала никогда
прежде. У меня вдруг закружилась голова, а чужие раскаленные
губы никак не могли оторваться от моих. И мне вдруг стало
все равно, зачем я приехала сюда с ним, - возможно, только
для этого... Боже мой, наивная школьница, переросток со
сбитыми коленками, всю жизнь просидевшая в закрытом учебном
заведении собственного тела, теперь пытается вырваться на
свободу!
человека, убившего близких мне людей, но сопротивляться
этому я не могла...
молчали.
человека, замазанного в смерти, ведь все так рядом...
что-то обязательно должно произойти, и самое страшное
заключалось в том, что я не видела к этому никаких
противопоказаний.
переводя дыхание, спросила я.
оторвался от меня. - Сейчас. Я тебя провожу.
ничего, даже намека на полотенца; только две зубные щетки,
два бритвенных станка, полувыдавленный тюбик с зубной пастой
и "Детское" мыло в промокшей насквозь обертке.
прямо на пол и влезла под душ, вывернув краны до упора.
с собой, я вдруг с ужасом поняла, что этот тип ("гнусный
тип", не забывай!) будет первым мужчиной, которого я по-
настоящему хочу. А я хотела его, глупо обманывать себя, я
действительно хотела его, впервые за всю жизнь. (Боже мой,
* * поздно, как поздно вес приходит... Ты ведь могла
встретить кого-то другого - умного компьютерщика в круглых
очках, чистенького менеджера по рекламе, студентика
автодорожного института, профессионального автогонщика,
водителя троллейбуса, безнадежного графомана, - кого угодно,
но не этого же подонка...) ...Он обнял меня сзади, "этот
подонок", - это был его стиль, подсмотренный у всех
Тарантино сразу: он влез в ванную с бутылкой шампанского и
обнял меня. Моя спина упала в его грудь как в зыбкое ущелье,
а он все целовал мой затылок, по-мальчишески нетерпеливо. И
все-таки справился с мальчишкой в себе, так всегда поступали
у Тарантино: его губы соскользнули ниже, они исследовали
плечи, лопатки, а потом уткнулись в плеть позвоночника - я
была исцелована позвонок за позвонком и почти потеряла
сознание от этого.
из горла, совсем не почувствовав его вкус, - и только тогда
повернулась к мальчишке, умеющему быть таким ласковым;
никогда еще я не видела такого красивого, такого
восхитительного тела - тем хуже для него...
смешалось со струями воды. Влас поднял голову и перехватил
его остатки открытым ртом, потом отобрал у меня бутылку и
вышвырнул из ванной к чертовой матери - бутылка грохнулась о
линолеум в коридоре, но толстое стекло не разбилось.
его трепетали, как у необъезженной лошади, - и он сделал то,
всего лишь то, что сделал бы любой самоуверенный мужчина на
его месте: припал жадными мокрыми губами к моим соскам...
Проклятый хирург-пластик, долговязый докторишко,
предупреждал, что после операции именно грудь становится
особенно чувствительной - всего лишь послеоперационное
осложнение, побочный эффект, встречающийся у пятнадцати
процентов женщин - я попала в эти пятнадцать процентов, кто
бы мог подумать! Мысль об этом была последней, четко
сформулированной в моем сознании...
на уже расстеленную тахту; как мокрую ("Извини, детка,
полотенец в этом доме нет!") швырнул на белые простыни; как
начал ласкать меня - не для меня самой, нет, он готовил
плацдарм для себя. Но сражаться не пришлось, я сама вышла к
нему навстречу, я сама отдала ключи от изнемогающего,
жаждущего быть покоренным города моего Тела. И орды
кочевников вошли в него с острыми пиками наперевес, сметая
все на своем пути, добираясь до самых потаенных уголков. Они
что-то кричали гортанными голосами, слившимися в один-
единственный торжествующий голос... Это был его голос;
отдельные слова, каждое из которых имело свое, иногда
непристойное, значение, вдруг зазвучали музыкой сфер,
божественным стихом, - они подстегивали меня как плеть,
заставляли выгибаться тело в ожидании... И когда наконец
густой тягучий поток извергся, он не затушил пожара, он лишь
заставил его разгореться с новой силой.
$%h%".#. молдавского шампанского, дешевых случайных связей,
мой восхитительный убийца, - мокрый от пота, не просохший от
воды, - так и остался лежать на поле битвы моего тела. Но он
не умер, нет, он только набирался сил, чтобы возобновить
атаку; я сама подстегивала его, мои руки, мои ноги, мои
бедра бесстыдно и настойчиво направляли его, - и ему ничего
не оставалось, как подчиниться, и все началось снова. Я
должна была получить свое, я должна была получить то, чего
никогда не испытывала.
телом, вот где была физическая география, которую и в голову
никому не придет преподавать в обнищавшей муниципальной
школе; вот где был рельеф со своими впадинами и
выпуклостями, со вздыбившимися зарослями, со спокойными
равнинами... Я исходила отпущенное мне на исследование
пространство вдоль и поперек, обдуваемая запахом -
неожиданно острым и терпким - мужской кожи, как ветром; я
износила все губы, как изнашивают башмаки, семь пар
сказочных башмаков, а надо мной были семь небес, а передо
мной были семь холмов - и это было только начало!..
оставлял меня только затем, чтобы я могла приблизиться к
нему, - и я забыла обо всем, я разрешила себе забыть обо
всем, мое неопытное тело сразу же перестало быть неопытным -
сразу же, стоило только отпустить себя.
времени продолжалась эта случка, это соитие, этот акт, эта
случайная любовь, но, кажется, я загнала его раньше, чем
хотели мы оба - и он, и я. И Влас сдался, он выбросил белый
флаг, он попросил меня остановиться, он попросил меня
остаться, он попросил попить, он попросил ничего не надевать
на себя, он попросил "что-то типа отбивной, большой отбивной
с луком", он попросил Чего-то еще и заснул на полуслове -
все-таки он был мальчишкой, и заснул, как мальчишка, крепко
обняв меня за шею.
себя, может быть, слишком медленно. Я еще нашла в себе силы
поцеловать его во взмокшие спящие волосы, в переносицу, в
лживо-раздвоенный круглый подбородок.
Лукин Евгений
Панов Вадим
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Круз Андрей
Смоленский Вадим