похудел, на нем был темно-синий парадный костюм, галстук-бабочка. Рядом
стоял очень полный пожилой человек с растерянным мягким лицом.
что видел его лицо по телевизору и на афишах у консерватории.
этот ребенок рассказывал своему "папочке" про вывих? Ведь в обезьянник он
ездил с Константиновым..."
стульями, откашлялся, стало тихо. Свет погас. Маленький живой оркестр
вскинул смычки, зазвучала музыка, вариации на тему какого-то старинного,
очень знакомого романса. Медленно поплыл занавес...
себя он узнал в надменной, циничной, но удивительно обаятельной Лидии
Чебоксаровой, в бедной дворяночке, жаждущей выгодного брака, почти забытую
корреспондентку Юлю Воронину.
общее. Просто Маша опять, как тогда, стала другой, чужой, совершенно
незнакомой женщиной.
режиссер и актеры уже в пятый раз выходили кланяться. Маша, глядя в зал
из-за охапки букетов, видела сквозь цветочные головки знакомые лица,
хлопающие ладони, слышала крики "Браво!". Конечно, это еще не настоящая
премьера, а как бы семейная, и аплодировал зал не столько таланту режиссера
и актеров, сколько своим детям, внукам, племянникам, друзьям, ученикам. И
все-таки становилось очень приятно. Если такие же аплодисменты прогремят на
официальной премьере, после Нового года...
среди множества знакомых лиц она увидела одно, которое надеялась не увидеть
больше никогда в жизни. Она сначала обратила внимание на человека, стоявшего
в самой глубине маленького бельэтажа. Она заметила его потому, что он не бил
в ладоши, как все, а стоял неподвижно. На долю секунды их глаза встретились.
И сразу упал занавес.
театр случайно кто-то очень похожий на тощего телохранителя, которого так и
не поймали тогда. Кто-то очень похожий, и только".