туркменским солнцем.
Но пока еще было не так жарко, и они с жадностью рассматривали эту новую
непривычную землю и серо-голубую плоскую гладь моря за невысокими холмами.
берегу моря.
береговой линии, выключил мотор и глубоко вздохнул в наступившей тишине,
окинув глазом сразу все - и дымный горизонт, и выступающие далеко в море
длинные песчаные косы, и невысокие покатые горы за спиной, и поросшую
полынью и ковылем серо-зеленую степь...
горько пахнущий морем и полынью. А молодой подполковник - летчик, попутчик
или кто он там? - ничего не ответил, не отозвался. Словно не замечая их,
пошел, по серому песку к воде, к шумящей линии прибоя, на ходу сбрасывая
рубашку.
потов пролили, отдав дань культуризму, который к тому времени уже называли
по-новому -бодибилдингом. И потому невольно засмотрелись на фигуру своего
спутника. Он сбросил майку и стоял вдали в черных плавках, будто изваянный
из красно-коричневого камня. Ничего лишнего не было в этом идеально
соразмерном мужском теле. Широкие мускулистые плечи, треугольная спина,
узкая талия, литые бедра...
судьбой, живое воплощение силы, безупречной точности, строгой меры. И в то
же время что-то суровое и трагичное явственно исходило от него.
туда, где стоял он. Вот он ближе, еще ближе... И вдруг они разом
остановились, глядя в его спину широко раскрытыми глазами. Все тело
подполковника было в шрамах, в глубоких рытвинах и рубцах. На нем в полном
смысле слова не было ни одного живого, не израненного, не изрезанного места.
И им, солдатам, не в кино и не по телеку повидавшим войну, сразу стало
понятно, что такие бесчисленные раны от шеи до пят - не просто следы аварий,
осколков или пуль, а навечные знаки изуверских истязаний, которые вынес этот
человек.
его руки, плечи, грудь и живот. Непонятно было, как вообще сумел он
вытерпеть все это и выжить...
вспенив набегающую волну, и свободно поплыл все дальше и дальше от берега.
и цену и масштаб. В этом плывущем навстречу волнам человеке вдруг открылось
что-то важное, близкое. То, что они сами больше всего прочего ценили и
уважали в людях. И когда Артист, нырнув, подплыл к нему и взглянул в его
глаза, оба поняли друг друга без слов - словно этой горько-соленой водой
унесло и смыло то, что поначалу встало между ними.
берегу!
прикосновениями солнечных лучей.
сказал, не глядя на них, подполковник. - Разукрасили маленько.
на штурмовиках... Подбили моего "грача" - истребителя-бомбардировщика...
Попал к ним. Ну и отдали мою шкуру на выделку людям Хекматиара. Вошли во
вкус, постарались... И вот что, мужики, есть предложение. Перейдем на "ты".
Зовут меня Михаил. Я получил приказ сопровождать вас по всему маршруту. Как
ваш автомеханик. Местечко найдется?
придется потесниться...
тренировках.
возбужденные, они выскочили из машины около ворот аэродрома.
и так. - Зато вид теперь у нас и у нашей коляски вполне подходящий.
"лендровера". - Мы тут кайф с тобой ловим, загораем на пляже да уху лопаем,
а как там они?
- Это ты у нас телепат. Телепнул бы!
рассвете на Быковском аэродроме. Их скрытно вывезли на машине на пустынное
шоссе и оставили одних. Дальше надо было добираться своим ходом.
болтался теперь на поясе безжизненной черной коробочкой. А тот, что был во
внутреннем кармане куртки у Пастуха, вдруг запиликал, и Сергей поспешно
вытащил его и нажал кнопочку.
неявки после указанного времени известные вам лица будут отправлены в
Могилев".
времени вагон.
платформе Удельная. В любом случае появиться им следовало из московской
электрички.
участков. В ветвях громко скандалили вороны. Было сыро и холодно. Они сели в
электричку, понеслись к Москве и вышли в Томилине, чтобы отправиться обратно
к месту встречи.
Боцман. - Где мы были-то с тобой? Ведь спросят.
разбит, курточка - будто слоны топтали...
городу, добрались до Выхина, чтобы ехать в Быково...
отчитаться...
в менялку - там блатные...
мы в Выхино, сели в электричку - тут патруль. Мы же в форме, хоть и без
знаков различия. Будьте любезны - пройдемте с нами. Мы решили, что эти люди
- от вас, перехватили, не доезжая Быкова, ну и поперлись, как телки...
стеклами. Глаза завязали, а нам-то что? Вроде все согласно купленным
билетам. Встретили, взяли и повезли... В семь вечера - мы и не колебнулись.
Завезли куда-то - то ли цех, то ли склад...
мол, встреча? Хвать за пейджеры наши - а там все чисто, информация сброшена.
О'кей, говорят, будете сидеть хоть до морковкина заговенья, пока пейджеры не
запиликают. Вот тогда, мол, и узнаем, где у вас встреча и когда. Пейджеры
сняли и на пол положили. Тут-то мы и смекнули, что эти птички кто угодно,
только не те, кто нам "Моторолы" эти выдал...
ждали-ждали, пейджер ни гугу...
карате, немного джиу-джитсу, немного русского мата... Не могли же мы им дать
прочитать сообщение! Уложили б мы с тобой четверых?
уйти подальше и ждать до утра. На метро опоздали, на электричку в Быково,
естественно, тоже... Денег на мотор не было - все отняли. Угонять транспорт
не рискнули...
пять остались в нетронутой банковской упаковке.
железобетонные конструкции перрона, рассовал пачки в трещины бетона.
заплеванный тамбур и минут через десять уже бродили по станции Быково.
Несколько приехавших вместе с ними пассажиров быстро рассосались, и Боцман с
Пастухом остались одни на влажном черном перроне. Послонялись по платформе и
отправились изучать расписание. Двое коротко стриженных высоких парней в
кожаных куртках подошли к ним одновременно с двух сторон. Покосились на
разбитую губу Боцмана... Один из них спросил коротко: