Чтение 51–й страницы книги ~Петля~

другим не даю.
- А вы ухаживайте, - лукаво предлагает Валя.
- Если бы наша встреча произошла год назад, - театрально произношу я. - А
теперь в Москве ждет невеста. Я бы мог и притвориться, да вы сразу
почувствуете.
- Можете быть уверены, - в тон мне отвечает Валя. - Лучше не пытайтесь.
Хоть и жаль. Такой видный мужчина пропадает, - она прыскает от смеха и
прикрывает ладошкой рот.
- Вы, кажется, не первый год здесь отдыхаете?
- Лечусь, - строго поправляет меня Валя. - Я в прошлом году тоже здесь
была.
- И тоже осенью?
- Ну нет. Я была в июле.
- Подумайте! И сестренка моя тоже в это время была здесь. Но осталась не
очень довольна.
Так, слово за словом, и я "вспоминаю", что случайно захватил фотографию
сестры, и, порывшись в карманах, показываю ее заинтересовавшейся Вале,
прикрывая плащом от дождя.
- Ой, эту девушку я помню! - восклицает Валя, указывая на Холодову. - Это
Оксана. Интересно, когда же это они без меня ездили? А вашу сестру я,
кажется, тоже помню. Они с Оксаной вместе жили. Как ее зовут?
- Вера...
Я все больше начинаю ощущать смерть Веры, как потерю не только очень
хорошего, но и мне лично знакомого и дорогого человека. Это чувство растет
во мне по мере того, как я узнаю эту девушку, ее жизнь, ее поступки,
слова, ее привязанности и радости, и... Нет! Вот бед ее и горестей я пока
не знаю. А ведь это именно то, что мне следует знать.
- Вера? - переспрашивает Валя и задумчиво качает головой. - Нет... что-то
не припоминаю... - И вдруг, оживившись, восклицает: - Ой, и Костя здесь!
Тоже снялся, надо же! Вот он, видите? - и она указывает на того самого
парня, который меня так интересует.
- А кто он такой? - как можно равнодушнее спрашиваю я. - И почему бы ему
не сняться?
- Да нет, ради бога, пусть снимается, - машет рукой Валя. - Просто у меня
с ним была смешная история. Раз вы все равно за мной не ухаживаете, то я
вам расскажу. Ой, вы просто умрете, честное слово!
Она звонко смеется и стреляет в мою сторону глазками. Правда, все это
больше рассчитано, как я замечаю, на внешний эффект.
Мы идем сейчас по главной аллее парка, соединяющей два самых больших и
красивых павильона с минеральными источниками. И народу здесь масса,
разноплеменного и разноязыкого. Идут компаниями, семьями. Шум, говор, смех
кругом. Много детей, женщин. И это несмотря на дождь и холод. Ничего не
поделаешь, наступило время предобеденного "водопоя". И конечно, каждый
второй мужчина обращает внимание на мою спутницу.
- Этот Костя, - оживленно продолжает Валя, делая вид, что увлечена
разговором со мной и не замечает посторонних взглядов, - работал в
санатории культурником. Ну, знаете... всякие там вечера танцев, викторины,
экскурсии. Так вот, он дико за мной ухаживал. И один молодой человек тоже.
Так Костя, знаете, грозился его убить. Я дико боялась. Он все может, если
загорится. Он даже меня грозился убить, представляете? Если я не отвечу на
его чувства. Он как сумасшедший был. И вот не успела я уехать, а он уже с
другой фотографируется. Тут, оказывается, число проставлено, видите? Это
через неделю после моего отъезда. Верь вам всем после этого.
Валя заливисто смеется, откинув головку, и незаметно оглядывается.
- Ну, почему же вы думаете, что он тут за кем-то ухаживает? - улыбаясь,
спрашиваю я. - Он, наверное, организовал эту экскурсию, и все. А у вас
сразу такие мысли.
- Ой, вы его не знаете! - машет обеими руками Валя. - Он уже влюбился. Я
вам ручаюсь. Может быть, даже в вашу сестру. Она очень хорошенькая,
кажется. И конечно, не давал ей прохода. И грозил убийством. Это уж
обязательно. Вот такой это ненормальный псих.
- А может быть, он влюбился в Оксану?
- Может быть. Я же не знаю. Все это уже было после меня, - охотно
соглашается Валя.
Она-то, конечно, знать не может. Зато знаю я, в кого этот Костя влюбился.
И даже знаю, чем все это кончилось. Да, характер этого Кости делает такой
конец вполне возможным. И ведь тем же самым все это могло кончиться и у
Вали. Если бы этот негодяй, допустим, не встретил Веру, а отправился бы по
Валиным следам, к ней в Свердловск. И я как-то совсем по-другому смотрю на
свою жизнерадостную и легкомысленную спутницу.
- Костя и сейчас работает в санатории? - спрашиваю я.
- Не знаю, - равнодушно пожимает плечами Валя. - Я его что-то не вижу. А
сегодня вообще понедельник. Он выходной.
Мы наконец заходим в гулкий, с высокими сводами павильон, становимся в
одну из коротких очередей и через минуту уже подставляем свои кружки под
краник, потом отходим в сторонку и через силу выпиваем теплую, невкусную
воду.
- Гадость какая! - морщится Валя.
Но я лицемерно возражаю:
- Чего не сделаешь, чтобы быть здоровым.
И становлюсь противен самому себе. Кроме того, мне вдруг приходит в
голову, что, наверное, не так уж и полезно пить в таком количестве эту
отвратительную воду на здоровый желудок. Но посоветоваться по этому поводу
я ни с кем, естественно, не осмеливаюсь. Впрочем, надеюсь, что мне не
придется долго испытывать на прочность мой бедный, ни в чем не повинный
желудок. А последнее открытие решительно приближает конец всей операции.
Испив водичку, мы с Валей не спеша пускаемся в обратный путь. Разговор, не
без моего содействия, вертится вокруг любимой Валиной темы о курортных
нравах, всяких там флиртах, романах и сердечных драмах. Хотя,
справедливости ради, следует сказать, что для Вали это по занимательности
все-таки тема номер два, а тема номер один - это ее английский язык,
древний, средний, новый, с его германским происхождением, норманнским
влиянием, флексиями, фонетикой, морфологией и прочими немыслимыми
премудростями. Все это, как вы понимаете, никак не может служить объектом
курортной болтовни, и Валя с этим легко примиряется, с жаром отдаваясь
второй теме, которая ее тоже чрезвычайно волнует. Меня она тут уже
приравнивает чуть ли не к Рае, хотя общие свои соображения о курортной
жизни все-таки избегает иллюстрировать конкретными примерами.
- Да, конечно, - соглашаюсь я. - Но вот возьмите этого Костю. До вас он
разве тоже за кем-нибудь ухаживал? Вы же этого не знаете.
- Ой, я вам сейчас расскажу, - Валя даже жмурится от удовольствия. - С ума
сойти. Понимаете, тут в прошлом году был один дядечка. Я его еще застала.
Такой видный, немолодой и жутко состоятельный. Нет! - перебивает она сама
себя. - Вы не думайте. Тут в основном действительно больные люди. Меня и
то знаете как печень мучила? Дико! Во второй раз здесь и... тьфу, тьфу,
тьфу! Значительно легче.
- Вот и меня язва тоже... - считаю своим долгом вставить я.
- Очень даже просто, - соглашается Валя. - Язва сейчас помолодела. Даже,
говорят, у грудных бывает.
- Тогда у меня это уже старческая форма Но вы начали рассказывать что-то.
- Да, да, - подхватывает Валя и насмешливо продолжает: - Так вот, этот
дядечка - о тоже, кстати, из Москвы, как и вы, не помню только, как его
звали, - решил совместить приятное с полезным. И приехал лечиться... с
племянницей. Вы ж понимаете, что это за племянница! Но весьма эффектная
особа. И наш Костя принялся за ней ухаживать. Это, говорят, была история!
Как он безумствовал! Но ничего не получилось. Представляете?
- Вполне, - важно говорю я. - Мария тоже любила Мазепу.
- Ну, когда это было, - с полной убежденностью возражает Валя. - А в наше
время все прозаичнее. "Жестокий век, жестокие сердца", - со значением
заключает она.
- Да, с веком нам повезло, - задумчиво говорю я.
На всякий случай я все же запоминаю эту историю. Надо бы, пожалуй, узнать,
как звали этого дядюшку. Может быть, пригодится в будущем разговоре с
Костей.

Однако прежде всего надо разыскать самого Костю.
После обеда я осторожно приступаю к решению этой важнейшей задачи.
Первый разговор в связи с этим завязывается у меня в вестибюле столовой.
Там на стене развешаны красочные расписания всяких культурных и спортивных
мероприятий, афиши кинофильмов, цветные фотографии бассейна, волейбольной
и баскетбольной площадок. Над всем этим протянулся броский лозунг:
"Единственная красота - здоровье!"
Возле этой стены за маленьким столиком сидит усталый и хмурый человек в
белом халате. Это дежурный "службы внимания". Ему явно скучно. Почему-то
никто внимания от него не требует. И я решаю нарушить его унылое
одиночество.
Через пять минут Семен Гаврилович - так зовут хмурого человека в халате, -
благодарный уже мне за внимание, жалуется, что на него теперь взвалили,
кроме "внимания", еще и всю культурно-массовую работу. Ибо человек,
который работал до него на этой должности, грубо говоря, проворовался.
Однако скандал решили замять и ограничились тем, что выгнали этого
паршивца Костю с работы. Кому хочется портить реноме своего учреждения,
спрашивается? А украл Костя не более и не менее как две теннисных ракетки,
заграничный футбольный мяч, аж три еще не надеванных шерстяных спортивных
костюма и даже трубу из оркестра, правда старую. Семен Гаврилович
перечисляет мне все это с абсолютной точностью, ибо сам лично подписывал
соответствующий акт о списании всех этих предметов, как пришедших в
негодность. Не подумайте - лично Семен Гаврилович безупречно честный
человек и не позволит себе присвоить даже чужую копейку и государственную
тоже. Но подписать такой акт... Он тяжело вздыхает.