второму разу Грозный штурмануть...
Топорик втянул голову в плечи. Нет, он не боялся ехать на Кавказ, тем более
что зимой 1994/95 года и впрямь штурмовал Грозный. И погибнуть не боялся -
семьи у него не имелось, и в плен попасть - "мамонты" живыми не сдаются, и
даже покалечиться, потому что знал - при таком раскладе "мамонты" в беде не
оставят. Боялся он другого - оказаться вне родного коллектива, пусть не
навсегда, но перейти в чужую команду. Даже если командировка закончится
благополучно и Птицын смилостивится, в течение полугода придется работать
сержантом в учебной роте - восстанавливаться в звании "бойца". А то и вовсе
начнут "омоновцем" называть. Жуткое оскорбление для "мамонта"!
- Виноват, товарищ полковник! - пробормотал Топорик самым покладистым
тоном.
- Хорошо, хоть это понял, - бросил Птицын, в свою очередь решив, что
воспитывать слишком долго не стоит. - Все указания Кирилла Петровича
исполнять неукоснительно, как мои собственные. Вопросы?
- Нет вопросов! - дружно отозвались Алик и Топорик. Они остались у машины,
а Максимов, Птицын и Колосова поднялись в дом.
- Ну что, сперва перекусим? - поинтересовался зам ген-директора "Кентавра",
обращаясь главным образом к Ирине, потому что Птицын был человек
дисциплинированный и являлся для Максимова почти таким же подчиненным, как
Топорик - для Птицына. То есть если начальник приказывал - должен был
обедать, а если запрещал - сидеть голодным. А вот Ирина Михайловна - дама
московская, представлявшая вышестоящую организацию. С ней в командном тоне
беседовать не следовало. Для того чтоб послать Колосову на контакт в
"Пигмей", Максимову пришлось испрашивать санкцию у ее московского
руководства.
- Как скажете, - пожала плечами Ирина. - Если время терпит...
- Пока терпит, - кивнул Кирилл Петрович. Они поднялись на второй этаж
особняка, в некую уютную комнату, отделанную по стенам дубовыми панелями, с
охраняемой плечистым молодцом дверью. Будто из воздуха возникла рослая
официантка в короткой юбке и передничке с кружевами, быстренько накрыла
столик на три персоны, достав посуду из резного буфета с витражами из
цветного стекла. Она подала хозяину и гостям меню, терпеливо дождалась,
пока гости отметят там блюда, которые пожелают откушать, а затем молча
удалилась, звонко цокая каблучками.
- Сервис - как в ресторане! - заметила Колосова. - И за бесплатно...
- Иной раз зарубежных гостей принимаем, - ухмыльнулся Максимов, приходится
пыль в глаза пускать. В рыночную эпоху без этого нельзя - маркетинг того
требует.
- Что ж, примем по 50 грамм для аппетита.
- Я - пас! - строго сказала Колосова, накрывая рюмку ладошкой. - Мне еще
работать с вашим клиентом.
- Как скажете, - вздохнул Птицын, наливая из графинчика себе и Максимову. -
Ну что, Кирилл Петрович? За нашу Советскую Родину?
- Не чокаясь, - предупредил Максимов. - Пусть земля ей будет пухом!
- Не рано ли схоронили? - прищурилась Ирина.
- В самый раз, - мрачно произнес Кирилл Петрович, закусывая свой невеселый
тост. - Той, что была, уже не будет. Придется новую делать. Долго и упорно,
как папа Карло, когда стругал Буратино. И не рубанком, а шерхебелем
каким-нибудь!
- Пожалуй, для начала ее еще топориком тесать придется,- накалывая на вилку
малосольную кету, заметил Генрих, всякие там сучки-корешки рубить по
одному...
Появилась официантка, прикатила первое, в ее присутствии все разговоры
прекратили. Когда девица уцокала за дверь, Кирилл Петрович налил себе и
Генриху еще по 50 граммов, которые они опрокинули, чокнувшись, просто так,
без тоста. Потом дружно стали хлебать наваристую солянку с лимоном и
маслинами. Колосова ела заметно быстрее мужчин.
- Наверно, вам, Ирина Михайловна, не терпится приступить к работе? заметил
Кирилл Петрович в интервале между ложками. - Мечете пищу прямо как
солдатик-салабон, чтоб за двадцать минут успеть.
- Не по-женски как-то, - согласился Птицын.
- Извините, так приучилась, - проворчала Колосова. - У меня вся жизнь такая
- как на бегу. То с самолета на поезд, то с поезда на самолет. За этот год
не могу припомнить, чтоб провела на одном месте хотя бы неделю.
- Интенсивно живете, - заметил командир МАМОНТа.
- Работа есть работа...
С этого момента разговоров на "производственные" темы не велось. Когда обед
завершился, выкурили по сигаретке и рассказали пару приличных анекдотов.
Официантка убрала посуду и быстренько удалилась. Затем Максимов поглядел на
часы и сказал:
- По-моему, пора, господа-товарищи. Половина четвертого.
Присутствующие встали и следом за Максимовым прошли в дальний угол
столовой, к одной из дубовых панелей, ничем вроде бы не выделявшейся из
общего ряда. Однако, когда Кирилл Петрович вытащил из кармана нечто похожее
на электронный ключ от машины и нажал кнопочку, панель сперва подалась
назад, а затем отъехала вправо, открыв проход в какое-то неосвещенное
помещение.
Когда все трое прошли через проход и оказались в этом помещении, Кирилл
Петрович, немного пошарив по стене, нащупал тумблер. Щелк! - и дверь,
замаскированная дубовой панелью, встала на место. С внутренней стороны ее
закрыла еще и звукопоглощающая заслонка. Затем Максимов включил свет.
Помещение оказалось совсем небольшим, не больше четырех квадратных метров.
Справа от двери, за металлической перегородкой вроде тех, что бывают в
рентгенкабинетах, находилось нечто вроде пульта управления, с компьютерным
монитором и клавиатурой, телефонной трубкой и несколькими панелями с
кнопками и тумблерами. Слева от двери стояло кресло, напоминавшее
одновременно и зубоврачебное, и электрический стул. Сходство с последним
придавали висевший над креслом обруч-наголовник с подключенными к нему
проводами - правда, низковольтными, соединенными в несколько толстых
кабелей, а также металлические защелки на подлокотниках, спинке и подставке
кресла. Защелки явно предназначались для того, чтоб фиксировать руки, ноги,
туловище и даже шею того гражданина, которому выпадет судьба сидеть в этом
кресле. А прямо напротив входа стоял большой стальной ящик или контейнер,
выкрашенный шаровой краской, как военный корабль.
- Напоминаю, - строго произнесла Колосова, которая, судя по всему, в этой
комнате становилась скорее хозяйкой, чем гостьей. - Последовательность
работы со спецтехникой должна выдерживаться неукоснительно. В кабину
заходим по одному, работаем за закрытой дверью, выполняем свою часть работы
и выходим. Товарищ Максимов, вы первый.
Максимов вошел, закрыл за собой дверцу кабины, снял телефонную трубку на
пульте управления, набрал цифры 362 и нажал кнопку.
- Девятый на связи, - отозвались из трубки.
- Ноль первый говорит, - объявил Максимов. - Подготовить объект 18 к
работе.
- Принято!
После этого Максимов включил какой-то тумблер на одной из вспомогательных
панелей, и кресло стало плавно опускаться куда-то под пол. Пока это
происходило, Колосова нажала кнопку, запускающую компьютер. Через несколько
секунд на черном экране засветилась мигающая надпись: "Your first code,
please?" Под надписью в светящемся прямоугольничке мерцала черная
горизонтальная черточка. Кирилл Петрович быстро набрал на клавиатуре число
630560 и нажал на клавишу ENTER. На мониторе появилась красная надпись:
"First code accept". Продержавшись несколько секунд, надпись исчезла, а
вместо нее возникла другая: "Next code, please?" Максимов вышел из кабины,
и на его место в кабину зашел Птицын. Миссия Генриха была совсем короткая.
Закрыв за собой дверцу, он сразу же набрал на клавиатуре число 242212 и