Чтение 51–й страницы книги ~Старый год~

- У Кюхельбекера есть возможность ее найти.

- К нему я не пойду, - сказала Люся. - Он не скажет.

- Почему?

- Он очень злой. Внутри он злой.

- Он хочет стать императором, - сказал доктор. - Я так думаю...

- Если бы вам, Леонид Моисеевич, захотелось найти Соню, где бы вы ее
искали?

- Не знаю, честное слово, не знаю. Но, наверное, искал бы ее в районе
метро "Университетская" и Нового цирка.

- Тогда у меня к вам просьба, - сказала Люся, - пожалуйста, будьте так
любезны... Спросите у Кюхельбекера.

Доктор обещал помочь, но не знал, удастся или нет. Люся еще долго сидела у
него. Все равно делать пока нечего - она спрашивала о ветеранах, которые
нападали на Егора, и доктор объяснил ей, что это и в самом деле люди, которых
тянет к объединению, к порядку и которые в той жизни привыкли быть в партии,
последние попали сюда в начале девяностых. Они ненавидят императора, и если бы
остальные не боялись их прихода к власти, то дали бы убить императора, и Кюхлю,
и Леонида Моисеевича. Но их меньшинство, и они не всесильны...

- Ты знаешь о фундаменталистах? - спросил доктор.

- Это у нас в Средней Азии, они хотят на всех женщин паранджу надеть и
чтобы были гаремы.

- Приблизительно. Но главное, они хотят, чтобы миром правила их религия.
Там очень интересная публика подобралась... Они хотят прервать все связи с
вашим миром, они боятся, что ты или Веня - это зараза, которую император
нарочно ввозит сюда, чтобы погубить наш мир, который, по их мнению, создан как
полигон для будущего чистого, организованного мира. Они верят, что в конце
концов они будут править здесь, раз уж не удалось там, у вас. Ты меня
понимаешь?

- Я понимаю, - сказала Люся, - что даже в самом глубоком подвале мы сразу
начинаем гражданскую войну... А они, эти фундаменталисты, они прячутся? Их
нельзя найти?

- А зачем их находить?

- Вас мало. Я думаю, что императору не нужны враги. Доктор улыбнулся.

- Ты умница, - сказал он. - С тобой приятно разговаривать. Твой мозг, как
необработанный, но чистый камень, отражает связи окружающего мира. Может,
потому, что ты остаешься здесь зрительницей. Нас так мало, и всем страшно... Я
думаю, что между императором и ветеранами достигнут статус-кво. Только не
убеждай меня, что ты знаешь перевод этого выражения.

- Я не знаю, - сказала Люся, - но догадаться нетрудно. Это значит договор
или заговор.

- Ты почти права.

- Они меня убьют?

- Они могут убить. А могут и не тронуть. Покушение на тебя состоялось,
когда ты была еще никем. Теперь ты императрица и защищена обычаем.

- Разве раньше были императрицы?

- Здесь не принято составлять хроники или вести дневники. Для меня история
без времени - черная яма. Для других - тоже. Мы ничего не хотим знать.

- А где я найду Соню Рабинову? - неожиданно спросила Люся.

- Если узнаю - скажу.

- Спасибо.

- Ты куда?

- Я хочу найти Дантеса. Мне нужно заполучить назад мои джинсы и кроссовки.
Не ходить же мне вечно в подвенечном платье.

- Это очень красиво.

В дверь кабинета ударили - дверь распахнулась. Там стоял император, крепко
подхваченный велосипедистами личной охраны.

- Ты почему от меня скрываешься? - сказал он. - Я же тоскую без тебя.

- Сейчас иду, - сказала Люся.

Она скользнула в узкую щель между его тушей и косяком двери. Император
качнулся, стараясь прижать ее, схватить, но она уже стояла за его спиной.

- Я хочу найти Дантеса, - сказала Люся.

- А спать ты не пойдешь? - громко спросил император. - Мне так нравится с
тобой спать!

- Обязательно пойду, но мы же только что встали, и теперь моему организму
надо оправиться от того, что вы с ним натворили!

Император пожевал губами, соображая, обидели его или сделали комплимент.
Наконец он решил обрадоваться.

- Правда, - сказал он, - тебе надо отдохнуть от меня.

- Вы не видели Дантеса? - спросила Люся. - Мне нужно переодеться, и к тому
же он обещал выделить мне комнату поблизости от вашей.

- И не мечтай.

- Доктор! - в отчаянии закричала Люся. Доктор понял и отозвался из глубины
медпункта:

- Даме надо иметь свою туалетную комнату. Из соображений гигиены. Даже
простолюдины в нашем государстве имеют свои комнаты.

- Ну ладно, ладно, - отмахнулся император. -Дантес на платформе у
багажного отделения. Я только что его видел. Там коллекционеры собрались,
представляешь, они собирают марки и монеты!

Люсе удалось, подождав, правда, вытащить Дантеса из толпы коллекционеров,
и он проводил ее в гардеробную. Потом они долго искали подходящую комнату. Люся
капризничала, Дантес сердился, потому что спешил к своим коллегам.

Люсе нужна была комната с внутренним засовом. Она нашла ее - это была
комната с решительной черной табличкой "Посторонним вход воспрещен". Там даже
сохранился письменный стол с запертыми ящиками. Туда Люся утащила ворох тряпок,
которые набрала в гардеробной.

Дантесу претила роль носильщика, но Люся ему нравилась. Он боялся, что его
заметят придворные, и, быстро скользнув от лестницы в опочивальню, кинул одежду
на пол.

- Господин Дантес, - сказала Люся, когда переезд был завершен и Дантес
вздохнул с облегчением, что его никто не увидел. - Мне хочется встретиться с
Соней Рабиновой.

- Еще чего не хватало! - ответил Дантес. Он не сообразил, зачем Люсе такая
встреча, и накручивал на палец золотистый локон, стараясь привести мысли в
порядок.

- Она мне очень понравилась, - сказала Люся, - я хочу с ней дружить. Может
быть, я ее возьму даже во фрейлины. И тут Дантес раскусил хитрость Люси:

- Ты думаешь, она расскажет тебе, как бежать от нас? Черта с два! Она
ничего не знает и знать не может. Она лишь орудие. Тупое, не рассуждающее
орудие.

- Она мне не кажется тупой, - сказала Люся.

- Ни черта ты здесь не понимаешь! И вдруг Люся поняла, что она не должна
позволять ему переходить на тон шестилетней давности.

- Господин Дантес, - сказала она, изображая королеву, - попрошу вас не
грубить. Вы забываете, с кем имеете дело.

- Да ты что?

- Я позову стражу, - сказала Люся.

И Дантес понял, что она и в самом деле так сделает. Он проглотил слюну.

- Но я не знаю, как найти эту Рабинову. Я знаю только, что она сама сюда
приходит, когда надо...

Он обиженно отправился к двери, от двери отомстил:

- Спрашивай у Кюхли. Но учти, что он с тобой не будет как я, цацкаться.

Она закрыла дверь, сорвала с себя это паршивое подвенечное платье, оно
взвилось над полом и медленно опустилось, как морской скат опускается на
песчаное дно. И вдруг Люсе стало страшно, обидно и горько. И она заревела.

Она поняла, что никогда не наденет такого платья на настоящую свадьбу. И
все кончено. И жизнь ее кончена, и она будет теперь чахнуть в этой коробке
вокзала.

Ей нечего было устраивать в новой комнате, но существование комнаты как-то
отделяло ее от противного императора. Не вечно же спать в ногах у Павла
Петровича, которого, может, в паспорте зовут совершенно иначе. Может, даже
Герингом.

Она натянула джинсы, кроссовки, и тут ей захотелось спать - непонятно
почему, может, перенервничала.

Когда она проснулась, то долго не могла понять, где она.

В дверь постучали.

- Император велел прийти на праздничный ужин. Мы продолжаем торжества.

Снова все сидели за столом и делали вид, что едят. Люська не
прислушивалась к разговорам и старалась не смотреть на ту самую простыню,
которую вывесили как трофейное знамя. Господи, ну как же выжить здесь!

Потом она решила попробовать иной путь. Она спросила мужа:

- Павел, мне можно погулять?

- Как так погулять?

- Я хочу сохранить форму, как ты, - сказала она.

Кюхельбекер, который подслушивал все разговоры, укоризненно проговорил:

- Допустимо ли так обращаться к нашему любимому императору?

Император смотрел на них по очереди, переводя круглую голову с жены на
главного министра и обратно. Наконец губы его разъехались в усмешке:

- Никому нельзя называть меня Павлом, никому не дозволено обращаться ко
мне в единственном числе. За это положена смертная казнь. Ясно?

Голос его поднялся почти до визга и разнесся по всему залу. Кюхельбекер не
скрывал торжества, Люся поняла, что ошиблась в оценке характера своего мужа.

Но тот продолжал:

- Никому, за исключением моей единственной прекрасной супруги Люси.

Он поманил ее согнутым указательным пальцем, Люся послушно наклонилась к
нему, и он поцеловал ее в губы холодными влажными губами.

"Как мертвец, - подумала она. И мысленно добавила: - А скоро мы с ним
станем парочкой - сладкой парочкой".

- Павел, - сказала она, отстранясь от императора, - я хочу погулять по
окрестностям.

- Где у нас безопасное направлений? - спросил император у Кюхельбекера.