тому же твой Венцлав или кто-нибудь еще не сможет вылететь нам вслед.
планшета карту и расстелил ее на столе:
Богораз улетаем. Вы, господин Арцеулов, и ты, Степа, можете решать сами.
на него, но смолчал.
летим на Особый объект "Челкель" в Западном Китае. Это неподалеку от
Яркенд-дарьи. Вот смотрите...
изображавшую неведомую им Яркенд-дарью, в маленький неровный кружок,
оказавшийся озером Челкель. Все невольно удивились.
долететь? - Арцеулов невольно поглядел на масштаб карты и покачал головой.
- Здесь же тысячи две километров!
летал и не однажды. Мы полетим на "Муромце"...
километров, да? Но ведь все равно, не долетим!
аэроплана еще нет ни у кого в мире. Четыре мотора, по шестьсот лошадиных
сил! Но нам не нужно будет устанавливать рекорды. В Монголии мы сядем и
заправимся. Вот здесь, в Бодомган-хурэ...
обозначавшего бескрайние степи Внешней Монголии.
метров, это оптимально. Кстати, нам будет помогать холод...
термодинамики!
При низких температурах он выше, значит, нам будет легче добираться. А от
Бодомган-хурэ до Челкеля тысяча триста километров или чуть-чуть больше. В
общем, лет десять назад это был бы рекорд, а теперь, господа, ничего
особенного. Тем более, по сравнению с "Мономахом"! Плохо лишь, что
придется лететь самому. Вообще-то нужен второй пилот, и я рассчитывал на
Казим-бека...
слишком опасно. Этот полет - мое дело. Ничего, долетим...
голос Богораза. Студент неуверенно протирал очки, мигая красными от
недосыпа глазами.
такой ситуации не рискну. Зато среди нас есть человек, прошедший полный
курс полетов на "Муромце"...
на пораженного услышанным Степу. - По-моему, в Качинской школе вы делали
большие успехи, чем я.
- Вы учились в Качинской авиашколе?
узнали о вашем полете. Господин Богораз прошел полную подготовку на легких
аэропланах, а я предпочла бомбовозы. Я летала на "Святогоре" и
"Муромце"...
пришлось ехать якобы на лечение в Коктебель...
Лебедев. - Вы учились в Каче... А потом в Можайске?
больше на эту тему не заговаривал. И Степа, и Арцеулов знали о знаменитой
на всю Россию авиационной школе в Каче, но чему учили в Можайске, не имели
никакого понятия.
летчиком-исследователем? - Лебедев резко повернулся к студенту. Тот снял
очки, покрутил в руках и вновь надел на нос.
Правда, не представляю, как я буду лететь с моим бронхитом...
разлюбезном отечестве, но временами начинает казаться, что все вокруг
спятили! Сначала мне сообщают, что намечается испытание принципиально
нового эфирного корабля. Затем выясняется, что будет проведен научный
эксперимент, для чего будет послан летчик-исследователь. Вдобавок красным
почему-то требуется сорвать запуск! И самое любопытное, что я ничего не
знаю ни о новом корабле - мне даже не дали его как следует осмотреть! - ни
об эксперименте, ни об экипаже!
Аскольдович нам что-нибудь объяснит, если, конечно, он вправе.
кораблю я отношения не имею, а что касается эксперимента, то речь идет об
испытании системы эфирной связи. А насчет экипажа - тут, по-моему,
обыкновенная российская расхлябанность. Вместо того, чтобы подготовить
летчика, лететь предложили мне или господину Семирадскому. Я, конечно,
понимаю, что такое долг ученого, но в этой истории мне, честное слово,
приходится выступать, как лицо комическое...
поверил, с сожалением поглядев на нескладного худого студента, который был
менее всего похож на героя-первооткрывателя эфира. Но Степе тон Богораза
показался каким-то нарочитым. Тем более, нелепый Семен Аскольдович,
несмотря на свой кашель, очки и вечные жалобы, при случае недурно стрелял
навскидку, окончил Качинскую школу да еще учился в этом самом Можайске,
где, как сообразил Косухин и готовили экипаж "Мономаха".
казался! Так ведь и Наташа, помнится, все кошку искала."
капитан задумались, пытаясь, каждый по-своему, осмыслить услышанное. Берг
разложила перед собой карту предстоящего полета и углубилась в ее
изучение. Полковник, сославшись на необходимость взглянуть на аэроплан,
вышел.
Аскольдович, это будет почище, чем когда мы с вами летели из Пишпека.
будет. Я не выдержу.
раза мы разминулись с господином Лебедевым...
далеко не случайно, все же посетила его. Похоже, кавалера ордена
Александра Невского не особо посвящали в детали проекта. И Степа вдруг
подумал, что у страшного Венцлава могут быть резоны не допустить старта
"Мономаха"...
поле. Там было уже все готово - огромный "Муромец" стоял на расчищенной от
снега полосе, а трое механиков заканчивали что-то подтягивать и
довинчивать в его механическом нутре.
Сколько ни летал, а лучше "Муромца" машины не видел! Представляете,
господа, семнадцать лет назад братья Райт продержались в воздухе всего три
минуты! Их аппарат не мог поднять и средних размеров чемодан! Если бы
тогда кто-то сказал, что через несколько лет аэроплан будет поднимать до
двух тонн нагрузки и лететь до полусуток без посадки, никто бы просто не
поверил!
всерьез попросил Косухин.
некоторым удивлением поглядел на обычно спокойного и сдержанного
полковника. Здесь, на летном поле, Лебедев стал совсем другим. Летчик был
снова в родной стихии, там, где мог рассчитывать на свои силы и опыт.
Капитан же, знавший и умевший все, что нужно на войне, рядом с многотонной
машиной, которая унесет их за тысячи километров, почувствовал себя снова
мальчишкой, впервые увидевшим аэроплан во время показательного полета
знаменитого Уточкина над городским ипподромом.
усовершенствовал... Впрочем, не будем терять времени, прошу всех на
борт...
разместиться все пятеро. Степа, уже бывавший на борту бомбардировщика,
лишь завистливо вздохнул, взглянув на недоступный штурвал. Богораз, не
проявивший ни малейшего интереса, тут же отправился в хвост, заявив, чтобы
его не будили без крайней необходимости. Берг быстро, но внимательно
осмотрев кабину, задала полковнику несколько непонятных для остальных
вопросов, указывая на какие-то приборы. Тот столь же непонятно ответил,
употребив запомнившееся Степе странное слово "гирокомпас". Затем полковник
показал на лежавшие рядом с приборной доской летные шлемы, от которых
тянулись тонкие длинные проводки: