послышался свист. Кажется, приехали. Повозка мягко остановилась.
раз я уловил слово: "Памье". Наконец меня встряхнули, вытащили из повозки и
поставили на ноги. Кто-то разрезал веревки.
осторожно сделал шаг и уперся лицом в стену. Послышался хохот.
сумел удержаться на ногах. Снова толчок, на этот раз посильнее. Плечо зацепилось
за стену. Меня вновь развернули и потащили дальше. Наконец кто-то крикнул:
"Стой!"
счастье!
ничего не видя - не самое веселое занятие. Все-таки я умудрился не упасть и
вскоре сумел нащупать ногой твердую поверхность пола.
старой, прелой. Каменный пол, стены, покрытые цемянкой, маленькое зарешеченное
окошко, люк в потолке... Подвал - или просто погреб, какие бывают в богатых
крестьянских домах. Правда, цепи, ввинченные в стену, свидетельствовали, что сей
подвал использовался несколько иначе.
самого Роберто де Гарая, благородного защитника вдов и сирот, не обнаружил. Зато
тут были трое крепких заросших детин в невообразимо грязных куртках, от которых
несло луком и перегаром. Народные герои!
собой нечто дымящееся, исходящее чадом. Жаровня...
"браслеты" жали не особо сильно. Однако сковали меня на совесть - руки, ноги,
вдобавок тяжелая цепь, тянущаяся к стене.
хохотом, но я предпочел воспринять его серьезно:
"Светильник".
такого? Умберто его звали.
лестницу убрали, хлопнула крышка. Я остался один, если не считать, конечно,
творения отца Гонория...
свои дни посланец Его Высокопреосвященства!
Впрочем, ни есть, ни пить не хотелось. Меня интересовали лишь два обстоятельства
- через сколько дней меня собираются закопать и насколько эти друзья народа
бдительны.
узнику, обстоятельно обследовать свою тюрьму. Правда, я мог двигаться лишь в
пределах двух шагов, насколько позволяли цепи. Но этого хватило. Итак, подвал -
самый обыкновенный, зато прочный и весьма сырой. Цепи успели покрыться обильной
ржавчиной, цемянка на стенах начала отставать, обнажая грубый камень. Окошко
оказалось очень узким, да и находилось слишком высоко. Камень, железо,
цемянка... Только люк в потолке был деревянным, но дотянуться до него не
представлялось возможным.
люке как раз над моей головой. Итак, за мной можно наблюдать. Другое дело,
насколько их интересует моя персона...
показалась бородатая рожа, вопросившая, не требуется ли его милости свечка, дабы
почитать перед сном. Перегар, заполнивший подвал, засвидетельствовал, что охрана
отдала дань "соку вина священному". Конечно, они не падали с ног, но и это
хорошо. Ночью в подвале темно, а пьяный глаз не особо внимателен.
На самом деле сон не шел - перед глазами стояло малиновое пламя, черные фигурки,
корчившиеся в огне. Геенна огненная... В детстве я как-то спросил отца
Константина, нашего духовника, что означает это странное слово. Священник
немного растерялся, но пообещал узнать - и действительно узнал. Оказалось, что
геенна - всего лишь печь, где пекли лепешки. Впрочем, позже я прочитал, что
Геенной называли также овраг возле Иерусалима, в котором сжигали мусор. Доминик
д'Эконсбеф решил сжечь мусор - точнее, крыс, напавших на его замок. Я не мог
судить его, потерявшего отца и брата, но ужас не отпускал. Страшным было не
только увиденное. Куда чудовищней то, что кто-то - человек или логр - может
управлять этим адом. Выходит дэргов не зря проклинали, не зря гнали и травили?
Но ведь д'Эконсбефы жили мирно, и если бы не безумная затея Его
Преосвященства... Хотя не такая уж безумная - теперь никто не вспомнит епископу
его давних грехов и все беды можно огулом списать на "демонов" из замка. Но я
тут же поправил себя: Арно де Лоз все же просчитался - сеньор Доминик уцелел,
жива Анжела... Интересно все же, какую роль во всем этом играла дочь
Тино-жонглера? Да, они живы; живы и на свободе - я молил Господа об этом - Пьер
и Ансельм, жив и я. Пока, во всяком случае.
понадеялся, что бравые разбойнички мирно дремлют. И в самом деле, чего им
опасаться? Ненавистный поп надежно скован, стены не пробить, пол не прокопать...
речи Ансельма, скорбное молчание нормандца... Бедные ребята, намучились они с
творением отца Гонория! Тащить подобный бред от Сен-Дени до Памье!
тяжел для обычной книги из библиотеки Сен-Дени. Хорошо, что латники де Лоза и
народные заступники де Гарая не обратили на это внимания. Первые - по горячке,
вторые - из праведной ненависти к проклятым грамотеям. А может, помогло
благословение отца Сугерия, вручившего мне эту книгу.
щель, слегка потянуть... Да поможет высокоученый брат Гонорий своему скоромному
собрату! Двойные стенки разошлись, и я нетерпеливо сунул руку в тайник. Веревка!
Тонкая, зато крепкая, с множеством узлов. Незаменимая вещь для узника, особенно
если придется спускаться с какой-нибудь башни или стены. Увы, я находился в
подвале, а посему отложил веревку в сторону. Нож! Хитрое изобретение отца
Иегудиила, который так не потрафил брату Петру с крючком. Да, крючки у нашего
кузнеца не самые лучшие, зато ножи... Я потрогал удобную маленькую рукоять и
осторожно нажал на бугорок у основания. Лезвие выскочило бесшумно - длинное,
обоюдоострое. Жало!
и для решеток. Напильничек - маленький, удобный - и пилка. Отец Иегудиил уверял,
что и то и другое ему привезли прямо из Дамаска, а там сии столь тонкие изделия
получили из тайной мастерской ассасинов. Люди Горного Старца понимают толк в
подобных вещах!
Ржавчина - это хорошо. Это просто превосходно! Утром можно прекрасно
замаскировать ночную работу. Я прикрыл глаза, прочитал про себя "Отче наш" и
"Верую" и принялся за дело. Креститься не стал, чтобы лишний раз не звякнули
цепи.
ангелы-хранители открыли люк. Проснулся я от толчка в бок.
прочее вновь покоилось в недрах поистине бездонного творения отца Гонория...
Правда, кусок ячменного хлеба, брошенный прямо на солому, никак не
соответствовал ассоциациям, которые вызывает это слово. Мои тюремщики, однако,
нашли данное обстоятельство забавным.
"Светильника". Только бы не вздумали поглядеть на "картинки" или вновь проверить
цепи! К счастью, их интересовало другое.
такие праведные?
пожелал им счастливого пути, постаравшись принять самый безнадежный вид. Я
сломан, мне страшно, мне стыдно за бочки выпитой мною народной крови...
Лондон Джек
Шилова Юлия
Флинт Эрик
Березин Федор
Афанасьев Роман
Шилова Юлия