море. Были последние дни до перемены ветров. Судно неслось, опасно
зарываясь носом. В кают-компании Глеб просиживал над картами, изредка
делая робкие карандашные пометки. Новое знание странным образом
прорезалось в нем - будто вспоминалось что-то накрепко забытое. Но
вспоминалось без системы, без зацепок, кусками, обрывками, нужными,
ненужными - как узнать?.. Диаметр Кольцевых гор в точности равен диаметру
Земли; кривизна поверхности Транквилиума определению не подлежит,
поскольку различные методики дают различные результаты: от сферической
поверхности с радиусом в шесть тысяч четыреста километров до тороидальной
с кривизной дуг от шестнадцати тысяч до восьмидесяти тысяч километров...
Казалось, будто в полумраке книгохранилища кто-то наугад берет с полки
книгу, наугад раскрывает... и ставит на место.
бугристо-зеркальный след, Глеб понял вдруг с поразившей его самого
четкостью, что огромная, едва ли не главная часть его самого, его естества
- уже отделилась от него и отстает, медленно, но неуклонно отстает, как
отстает от паровоза отцепившийся вагон, и ничего не сделать, и надо
учиться обходиться без того, что было в том вагоне... Нет, мысль, что надо
обходиться без утраченного - пришла позже; в первые же секунды осознание
утраты - настоящее, полное, безоговорочное осознание - чуть было не
погребло его под собой.
оборудованный для спанья трюм.
было слишком тесным, и потому приходилось и видеть, и говорить, и
стараться быть любезным...
войти в тесную гавань порта Хармони и стать на мертвый якорь. Пассажиров
свезли на берег и разместили частью в отеле, а частью на квартирах;
команда жила в казармах, матросской и офицерской. Шло следствие.
выходящей в розовый сад. Олив еще ни разу в жизни не видела столько роз
одновременно. Многие кусты уже отцвели, и оставшихся поздних, предосенних,
хватало с избытком для того, чтобы воздух был густым и сладким. Здесь
росли низкие, стелющиеся по траве кусты, сплошь усыпанные маленькими
цветками нежно-кремового цвета. Были кусты с темными листьями и цветками
огромными и почти черными. Были белые розы, растущие на обвивающих
деревья, как лианы, стеблях. Были высокие, много выше человеческого роста,
кусты, похожие на взрыв: ветви их, отягощенные множеством желтых и
желто-красных, сразу будто бы полуувядших цветов, склонялись и
покачивались даже в безветрие. И были розовые деревья: их светлые кожистые
стволы, показываясь из листвы, дразнились, как дразнят обнаженные ноги и
руки нимф; лепестки светились - настолько интенсивным был их алый цвет...
самой медленной ходьбы.
визиты.
Палладии, так и из Мерриленда, были гостеприимны сверх всякой меры.
Эмигрантов в черту города не пускали, они жили в своих поселениях своей
жизнью; для торговли имелся деловой квартал - во-он, как раз через
бухту...
царила потрясающая скука.
стояли распахнутыми настежь. Любые двери любого дома. Приемы, вечеринки,
пикники - шли бесконечной чередой. Так цветет пустыня, думала Олив,
великолепная вспышка - и жди следующего года... пылкие дружбы и клятвы в
любви навек, а через месяц забвение и тишина. Тишина и забвение. Кукольные
улицы, где никогда не случается ничего неожиданного... и удушающий запах
роз. И при этом - огромная фигура умолчания: никто никогда ни при каких
обстоятельствах не говорит об иммигрантах. Даже попытки Олив затронуть эту
тему встречали вежливый, но совершенно ледяной отпор. Милочка, попробуйте
цыпленка, наш повар настоящий волшебник... Она поделилась наблюдениями с
Баттерфильдом, и тот согласился: даже его новый друг, торговец шерстью
Джулиан Джерард, бывший сержант морской пехоты на линейном корабле "Лили",
- с Баттерфильдом, то есть с мистером Черри, с лейтенантом Черри, он
разминулся по срокам службы всего на месяц, - даже он за сигарами и бренди
ничего не рассказывает о жизни иммигрантов, хотя ведет с ними дела и
бывает в их землях регулярно. А на прямой вопрос: почему так? - ответил
неохотно: да не любим мы их. Какие-то они... вроде бы и похожи на людей, а
- как из стада взяты...
Джерардом и двумя его помощниками покачивалась на мягких подушках легкой
дорожной кареты. Дорога была ровная, пейзаж за окнами: луга и прозрачные
рощи - склонял к меланхолии, а разговор, неторопливый и необязательный,
тянулся тем не менее легко и касался чего угодно, только не цели
путешествия. Три часа езды было до нес.
цвета. Полуподкова невысоких, но крутых, местами обрывистых горок,
начинаясь от скалы, охватывала селение с запада и севера - и пропадала,
будто тонула в плоской равнине. Лишь в пяти-шести милях впереди видны были
размытые белесоватые возвышенности, а слева от дороги и тоже довольно
далеко проступала темная полоса настоящего леса.
обустроенный, но обещающий вскоре привести себя в порядок, стать
маленьким, уютным, зеленым... Но при взгляде в упор стало ясно, что такого
никогда не произойдет.
никогда. Повернувшись к воде черными спинами, стояли на том берегу
какие-то сараи - стояли давно и прочно, до половины, а то и по крышу
заваленные хламом. Дети и куры вперемешку копошились на голой земле.
Двухэтажные дома из серых, неровно сколоченных досок стояли в ряд,
отгороженные один от другого из чего попало сооруженными заборами. Стекла
окон были пыльные. И вообще - было видно, что малейший ветерок поднимает
здесь в воздух тучи пыли. Карета въехала на мостик - гулкий, с
проломленными перилами. Под мостом валялись бочки, бревна, колеса... Тут
же высились кучи шлака, мусора, переломанных и испачканных известью досок.
Что-то смрадно горело.
приличнее. Даже, можно сказать, вполне прилично - если не считать неровной
мостовой, слишком узких тротуаров и того, что люди, попадающиеся
навстречу, были одеты пусть даже богато, но нелепо. И даже не нелепо, а...
Олив вспомнила театр: как костюмер изобретал детали, подчеркивающие
характер роли. Похоже, все здешние жители одевались у того костюмера...
Ах, какая прелесть: голубой полуфрак - и черные лакированные ботинки!..
понравилось. Холл, обитый золотисто-коричневой рогожкой, был почти пуст:
лишь картины на стенах, два курительных столика и плетеные диваны в
центре. Олив шагнула к картинам: портрет юной красавицы, необыкновенно
светлые волосы, светлее, чем загорелая кожа лица, тонкие пальцы сжимают
тонкий бокал... смертная тоска и тревога в глазах... и странный отсвет
лежит на всем... Другая картина: лошади на лугу. Одна щиплет траву,
другая, подняв голову, прислушивается к чему-то...
пяти, поджарый, загорелый, с обильной сединой на висках. - Позвольте
представиться: Петр Забелин, хозяин этого дома. Джулиан, друг мой...
протянула руку. - Мой муж, Эдвард Черри.
Джерард. - И вот судьба вновь свела нас...
хозяин дома наклонил голову и всмотрелся в лицо Олив. - А вы, леди, та
героиня, которая спасла нескольких моих соотечественников?
будем об этом.
Обед подадут через полчаса, а пока Тамара покажет вам гостевые комнаты...
прошло достаточно времени, чтобы все знакомые наверняка куда-нибудь
делись, он встал с дивана, спустился в ресторан, пообедал - после баночных
супов и баночной же свинины с бобами он не мог наесться нормальной пищей -
и вышел на проспект...
крикнул извозчика и назвал ему адрес профессора Иконникова Константина
Михайловича. Адрес Альдо...
Через минуту торопливо, нервно - вошел профессор.
сказать это ровно и спокойно, и - получилось.
Шилова Юлия
Корнев Павел
Никитин Юрий
Прозоров Александр
Глуховский Дмитрий
Володихин Дмитрий