был обычай называть колонистские корабли по-морскому: Галеон, Глиссер,
Катер, Каравелла... А планеты называли в честь первого приземлившегося
корабля. Мы вышли в обычный космос...
Огненные валы захлестывали горы, пламя плясало по океанам. Протуберанцы
били сквозь атмосферу, словно уже и не планета была перед нами, а звезда...
Я решил, что они доигрались. Что у них техногенная катастрофа. Или война.
Глазам было больно смотреть на этот мир, утопающий в огне... но мы все же
приблизились. Лучший крейсер Альянса, он мог идти сквозь фотосферу звезд...
мы приблизились...
крейсер, парящий над ним, укутанный силовыми полями, крейсер, полный
людей... простых людей, пытающихся сотворить свою империю на обломках
Тени...
океанских волнах играли дельфины. Стояли города... древние города, я всегда
мечтал их увидеть... По улицам ходили люди. Понимаешь -- мир пылал и не
замечал этого! Словно это происходило в двух непересекающихся
пространствах, но мы же видели огонь, и защита стонала от нагрузки. А по
улицам, облитым плазмой, ходили люди. Как автоматы. Словно заводные куклы,
которые уже никому не нужны, но завод еще не кончился и механизм не
износился... Это было страшно. И тоскливо -- будто нас ткнули носом в
собственное убожество. Мы пытались выйти на связь, но нас не замечали.
Потом с планеты взвился протуберанец... поля не выдержали. Он прошил
корабль насквозь. Сияние, и все в огне... но если мы и вспотели -- то
только от страха. И было ощущение, некоторые его испытывают, проходя
Вратами... Чувство, что нас *постигли*. И все. Глянули -- и ушли. Те, кто
обитал в этом мире, уже не нуждались в человеческом обществе и не боялись
его. Мы ударили по планете, уходя. От обиды, от злости. С тем же успехом
можно было высечь море. А ты говоришь... остановились. Желающие идут
вперед, Петр. Кто раньше, кто позже...
связанные с ним удовольствия.
мирной планеты? Поискать приключений в космосе, хотя бы...
поздно... все они уходили. Нам хватает этого мира. Для них он мал и скучен.
Растить маленьких людей, которые уйдут в большой мир и однажды, бесплотной
тенью, пронесутся сквозь твою планету... даже не вспомнив тебя, как ты не
вспоминаешь любимого когда-то плюшевого мишку. Когда ушла наша младшая
дочь, мы решили остановится. Больше детей у нас не будет.
меня.-- Не обманывайся внешней привычностью нашего мира, Петр. На моем
столе стоит музыкальный центр. Если закрыть глаза, то поверишь, что играет
живой оркестр. Вот только внутри -- пустота.
людей. Он будет вечным ребенком. И никогда не станет человеком.
иных мирах. Мы боремся за сохранение дикой природы... которая не погибнет,
даже если мы будем очень стараться. Мы сохраняем семьи и не замечаем, что
соседской девчонке уже полстолетия -- шесть лет. Мы спрятались от мира,
Петр. Нас страшит альтернатива, нам ненавистны изменения. И мы сплавляемся
по рекам на плотах, жжем костры в лесах и охотимся на дичь, чихаем от
простуды и занимаемся физкультурой. И очень, очень боимся умереть, Петр!
Потому что никто не знает, куда его вынесут Врата! Никто не знает, чего он
хочет на самом деле!
кузен с планеты Земля! Мне снится тот город, на дне плазменного океана,
снятся марионетки, что бродят по улицам, ссорятся, смеются, играют с
детьми... Ты не видишь огня, кузен? Тебя не опаляет пламя? Может быть, мы
уже все мертвы, Петр? А это, все это -- фикция! Сухой кокон, из которого
давным-давно вылупилась бабочка, сброшенная змеиная кожа, что лишь в тени
примешь за живое существо... И мой несуществующий сын, которого я учу
разводить костер с одной спички, с которым распеваю веселые песни, шагая
под дождем... может быть, только Дари и живет, а рядом с ним
куклы -- кукла-папа, кукла-мама...
со своим кораблем? Ты знаешь, как рвется сердце, когда его касается пуля?
Ты знаешь, как оно рвется, когда теряешь своего ребенка? Ты видел миры,
неподвластные не то что твоей силе -- твоему пониманию? Что ты совершил,
чтобы говорить мне о трусости?
отпихнул Кэлоса, вскочил.
отвожу глаз от огня! Если мне не хочется стать пламенем -- я не бегу за
водой! Если я могу сесть в машину -- не пойду пешком, если захочу
прогуляться -- не стану разбивать машину! Я сам был куклой, милый кузен!
Великолепной, послушной, прилежной куклой. Да, я не вел корабли сквозь
фотосферу звезд! Я их всего лишь сажал на шоссе, тормозя в автобус с
помидорами. Но знаешь, тоже было страшно! И никого я не терял в жизни, не
было у меня ни любимой, ни родителей, ни детей! Вот только себя самого...
два раза. Однажды на Земле -- когда занял чужое место. Потом на
Родине -- когда влез в чужое тело. Знаешь, себя терять -- тоже больно.
Начинаешь жить по-другому... за себя, и за того парня. Я не хочу беды
Геометрам. Я не хочу беды Земле. И вашего рая не хочу, уж что-то в нем
слишком пахнет серой!
приучали к свободе миры, что и без того были свободны... Иди во Врата,
Петр. Найди мир, который захочет вас защитить. И жди... жди, пока Тень
придет на твою Землю.
чем-то тебя обидел. Честное слово -- не хотел.
повториться.
замков из пепла, Петр. Они могут быть очень красивы, но в них нельзя жить.
гостеприимство -- спасибо. Я ухожу, Кэлос. У меня очень мало времени.
Два-три дня... потом Земле конец. Надо спешить.
Открыл дверь, увидел Дари, сидящего верхом на перилах. Нет, кажется, он не
подслушивал. А то не стал бы так улыбаться. Послушный мальчик... почти как
я в детстве.
постой... Три дня... ты не успеешь.
именно такие союзники. Петр, тебе помогут, не сомневайся. Но это потребует
времени. Месяцы, может быть, недели. Три дня, чтобы получить помощь -- это
нереально. Жесткая социальная структура способна обратить свои ресурсы на
помощь чужому миру. Не ради выгоды, ради идеи. Но время принятия решения
окажется слишком велико для тебя.
тоже -- жесткая структура. Но он не станет колебаться...
конце концов, найди и угони корабль, способный в одиночку защитить твой
мир! Но не жди чуда.
Суворов Виктор
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Сертаков Виталий