И уже не в мозгу, не в мыслях, а просто в ушах раздался певучий звук
фаэтонского языка:
-... Иайа.
Где помещался аппарат, связанный с "призраком" фаэтонца и говорящий за
него, люди не видели.
- Я пришел к вам, чтобы рассказать о гибели нашей планеты и судьбе ее
обитателей, для того, чтобы связать вас с нашими далекими потомками на их
новой родине...
Каждый из двенадцати человек отчетливо "слышал" каждое слово. Четверо
записывали. Никто не знал, дадут ли фаэтонцы второй сеанс, нельзя было
полагаться только на память.
Слова Иайи звучали на шести языках. Какой силой воображения, какой
отчетливостью мысли надо было обладать, чтобы фразы фаэтонского языка
превращались и образы и понятия, легко воспринимаемые любым мозгом!
Последние слова Иайи поразили всех. "Новая родина... отдаленные потомки."
Это означало, что обитатели пятой планеты не погибли, как думали люди. Они
спаслись и поселились на другой планете, очевидно не принадлежавшей к
Солнечной системе.
- Вы можете задавать мне вопросы, - продолжал Иайа. - Я буду отвечать вам.
Разумеется, только на те, которые мы смогли предвидеть. В аппарате, откуда
вы слышите мой голос, записано несколько десятков вопросов и ответов.
Фаэтонец замолчал. Он стоял перед людьми и смотрел на них огромными
глазами, устремленными в одну точку. Его руки оставались протянутыми
вперед, он как бы застыл в этой позе. И настолько живым казался Иайа, что
каждый невольно подумал, что он устанет, если опустит рук.
Но изображение фаэтонца не могло устать. Могли устать сами люди. И за много
веков до этой беседы, обдумывая и подготавливая ее, фаэтонцы подумали и об
этом. Следующие слова Иайи показали, что он и его товарищи представляли
себе всю обстановку встречи с поразительной точностью.
- Вернитесь на поверхность планеты, - сказал Иайа. - Обдумайте ваши
вопросы. Спуститесь сюда через одну двухтысячную долю времени, необходимого
для вашей планеты, чтобы обойти вокруг Солнца. И примите меры против
усталости. Наша беседа будет продолжительной.
Разумеется, фаэтонцы не могли знать счета времени земных людей, и они нашли
форму, как указать нужное время, чтобы прияли все, независимо от принятой
единицы измерения.
И перед людьми снова встала желто-серая стена. Изображение Иайи исчезло.
- Это означает четыре часа и двадцать три минуты, - сказал Пайчадзе,
произведя несложный расчет.
- За работу, друзья! - по-английски, чтобы все поняли, сказал Камов. -
Фаэтонцы дали нам не много времени на подготовку.
Пока ученые составляли список вопросов, которые они хотели задать Иайе, в
подземную комнату спустили двенадцать кресел и расположили их полукругом
перед стеной, где должен был снова появиться фаэтонец.
Мельников подробно рассказал о том, что они видели, тем, кто не был внизу.
И у всех возник один и тот же вопрос - зачем понадобился фаэтонцам этот
театральный эффект? Почему они не ограничились "говорящей" машиной, а сочли
нужным показать людям "живого" фаэтонца?
На этот вопрос был только один ответ, и он напрашивался сам собой, особенно
после того, как Йайа сказал, что фаэтонцы не погибли, а существуют где-то.
Они не были уверенны, что люди увидят фильм на кольцевом корабле, и хотели
показать, как выглядят те, с кем придется иметь дело впоследствии. Ведь
Иайа сказал, что свяжет людей с отдаленными потомками фаэтонцев.
Другого объяснения не было. Нельзя же было предположить, что фаэтонцы
поступили так из любви к эффектам.
Точно в указанное время, через четыре часа и двадцать три минуты,
двенадцать человек опять собрались перед металлической стеной. Удобно
расположившись в креслах, они приготовились к длительной беседе. Смело
можно сказать, что ничего более странного, чем эта "беседа", никогда не
происходило на Земле.
Мельников и Второв захватили с собой кинокамеры. "Явление Иайи" должны были
увидеть все люди на земном шаре.
Наступила назначенная минута.
Было очевидно, что вмешательство Второва или кого-нибудь другого сейчас не
нужно. Фаэтонцы сами назначили срок, и их автоматика должна была сработать
сама. Так и случилось, но только после семи минут ожидания.
Почему запоздала фаэтонская техника? Много причин могло привести к этому.
Во-первых, фаэтонцы могли указать одну двухтысячную долю года просто
потому, что круглая цифра удобнее для мысленной передачи, семь минут
опоздания они могли считать несущественными. Во-вторых, часовой механизм, а
что-нибудь вроде него должно было быть, мог за столь долгое время немного
испортиться. И в-третьих, время оборота Земли вокруг Солнца могло
измениться, если прошли не тысячи, а миллионы лет.
Все это было возможно, но люди сильно удивились. Невольно обращало на себя
внимание одно странное обстоятельство - двадцать три минуты плюс семь
составляют тридцать. А это означало, что запланированный фаэтонцами
"перерыв" продолжался, с поразительной точностью, ровно четыре с половиной
часа!
Никак не могло случиться, что счет времени у людей и фаэтонцев был один и
тот же. Случайность? Это возможно, но трудно было поверить в такую точную
случайность.
Синего тумана и хрустальных нитей на этот раз не было. На месте
"растаявшей" стены сразу появился Иайа.
- Я вас слушаю, - сказал он,
Первый вопрос был о причине гибели Фаэтона.
Начался рассказ. Двенадцати слушателям казалось, что кто-то действительно
говорит им. Запись мысленных образов была поразительно четкой. Но не всегда.
Все заметили, перерывы в рассказе Иайи. Создавалось впечатление, что
временами фаэтонец "умолкал" и это молчание не было оправдано логикой его
слов. И только в конце Иайа (было ясно, что люди слышали именно его мысли)
объяснил, отчего это происходило.
В рассказе многого не хватало. А вместе с тем было совершенно очевидно, что
фаэтонцы очень тщательно готовили его.
Происходило это потому, что в местах перерывов людям должен был
демонстрироваться фильм, иллюстрирующий рассказ Иайи. Но фильма не было.
И такой, совершенной казалась фаэтонская техника, что об этом никто не
догадался. Люди не понимали причины неясностей и объясняли их недостатками
своей восприимчивости к мысленным образам.
А догадаться было не трудно.
ТРАГЕДИЯ МИРА
Опытный стенографист записывает человеческую речь легко и точно. Без
пропусков и без искажений. Речь можно воспроизвести впоследствии в таком
виде, в каком она была произнесена.
Совсем не то произошло с рассказом Иайи. Его записывали четверо, и у всех
получилась различная запись.
Это никого не удивило, люди не имели опыта записи чужих мыслей. В каждом
мозгу рассказ фаэтонца звучал по-своему, в зависимости от степени
восприимчивости. К тому же, в рассказе не все шло гладко.
Свержин Владимир
Орловский Гай Юлий
Белов Вольф
Муркок Майкл
Вронский Константин
Афанасьев Роман