темно-коричневыми телами, доспехи были пристегнуты ремнями прямо на голых
телах. Двигались воины странно, глаза не отрывали от хозяина.
огромный меч, уже обнаженный до половины, сказал с достоинством:
сделают еще шаг, то, клянусь копытами моего боевого коня, который вместе
со мной штурмовал башню Давида, тебе придется самому мыть посуду и
подметать пол!
коней к двери, но створки были плотно заперты. Маг, игнорируя угрозы
невежественного рыцаря, набрал в грудь воздуха, вскинул обе руки. Его
острый взгляд упал на неподвижного варвара в звериной шкуре. Варвар
ответил прямым взглядом, несколько долгих мгновений держали друг друга,
сцепившись в невидимой для всех схватке. Маг медленно опустил руки, сказал
словно во сне:
золотоволосой королевы. Он выпрямился в седле, заявил твердо:
паломник из скифской Руси... а черт, Росской Скифии... Словом, скиф --
потомок древних вымерших русов! Калика благородного происхождения. Нам
крайне надо узнать, что происходит сейчас в далекой Британии в одном
благородном семействе... У нас есть, чем заплатить!
пытаясь понять его странный интерес к далекому семейству в Британии,
помолчал, прикидывая возможности и последствия, а ответил коротко и
жестоко:
щерил мелкие желтые зубы: рассчитал верно, рыцарь не причинит зла
безоружному, а северный варвар лишь сопровождает железноголового, но за
него не дерется.
разве не живут в этом мире?
осмелел, робко подал голос:
разграбили жестокие враги, варвары пустыни. Разве тебе не лучше, если бы
город остался в руках доброй королевы?
заклятием дерзкого, но перехватил предостерегающий взгляд северного
варвара, процедил сквозь зубы:
саврасых. Если для вас так важно, изгоните людей пустыни.
который совсем недавно открывал эту дверь, осекся.
меча, готовый силой заставить мага, человека явно не благородного
происхождения, то вспоминал о христианских добродетелях, а маг без оружия,
к тому же давно вышел из возраста поединщиков...
что его башня над схваткой. Пусть сперва убедится, что это не так. Будет
сговорчивее!
Телохранители подобрали поводья и обнажили мечи. Дверь резко распахнулась,
варвары, что стучали в железную поверхность, отшатнулись от неожиданности.
нещадные удары, сбивая конями, торопясь нанести урон как можно больше.
Конь Олега сделал тяжелый длинный прыжок, они оказались вне башни на
залитой ярким солнцем площади. Олег крушил мечом во все стороны, сшибая на
землю всадников и пеших воинов в мохнатых шапках, а последним вырвался как
стальной демон смерти Томас -- каждым взмахом меча рассекал противника до
седла. Дверь за его спиной с металлическим лязгом захлопнулась, и слышно
было только звон оружия и крики умирающих.
Олег не дал за ними гоняться, первым послал коня вскачь к восточным
воротам. За спиной грохотали копыта двух легких коней и одного тяжелого,
телохранители следовали за ними неотрывно, в схватки не ввязывались, Томас
угадал -- королева велела лишь охранять странных пришельцев.
достать мечами грабителей, перебегающих дорогу. Томас несколько раз
пытался остановиться, броситься на защиту обиженных, но то один, то другой
телохранители хватали коня под уздцы и тащили вслед за варваром из
Гипербореи.
лежали на земле, зияющий пролом оплетал паутиной огромный паук, еще
крупнее того, что сразил Томас. Еще один паук, такой же по размерам, жадно
пожирал убитых и раненых -- их лежало вокруг пролома десятки: схватка за
ворота явно была жестокой.
недосягаемости от длинных лап, опасливо отпрыгивали, едва вампир бросал
высосанный досуха труп и протягивал мохнатые лапы к другому. У обоих
мародеров с собой были объемистые мешки, куда бросали украшения, кольца и
серьги, кисеты с монетами.
не терпел пауков.
ринулся на трупоеда, а Олег подъехал к гиганту, оплетающему провал в
городской стене. Паук был размером с раскормленного быка, не считая
исполинских лап -- каждое с бревно, но эти мохнатые бревна легко
изгибались, среди толстой шерсти острые, как ножи, шипы, а на конце каждой
из восьми лап зловеще изгибаются длинные когти, похожие на хазарские мечи,
разве что слишком загнутые.
трубочки, похожих на гусиные шеи, из всех четырех тянулась жидкость, вроде
слюны, тут же застывала в тягучий клей, паук тянул двумя лапами, скручивал
в единую толстую, как корабельный канат, веревку, суетливо цеплял к
каменным плитам, отбегал, натягивая нить, и прицеплял на другой стороне
пролома. Липкими на нити были только блестящие капельки -- их паук налепил
через каждый шаг на паутине. Была бы нить липкая вся, подумал Олег
машинально, как считает невежественный народ, паук сам не смог бы бегать,
прилип бы!
служила рамкой. Подумал хмуро, что легче пилить шелк, пеньку или даже
веревку из железных нитей -- паутина во сто крат прочнее, на такой вот
веревке можно подвесить всю Мерефу с ее городскими стенами, башнями,
дворцами и собачьими будками.
три нити, сооружение рухнуло, загородив пролом серой массой паутины, где
теперь очень близко один к одному блестели липкие шарики. Паук бросился к
паутине. Олег отодвинулся на несколько шагов, застыл. Паук начал торопливо
сгребать серебристые веревки, передними лапами беспорядочно совал в
огромную пасть, откуда дохнуло жарким смрадом -- едва не давился, но
глотал драгоценную нить. Темные глаза смотрели на Олега неотрывно, но Олег
не двигался; волхвам известно, что паук едва отличает свет от тьмы, даже
самые зоркие из них дальше носа не видят.
испуганные кони, стучали мечи. Олег не оглядывался, дожидался, пока паук
подберет последнюю нить, запихнет в пасть и начнет пятиться вдоль
городской стены. Восемь темных глаз на мохнатой макушке словно бы смотрели
во все стороны, и Олег дал себе слово когда-нибудь разобраться, для чего
служат такие огромные глаза, если ни черта не видят, но все же каждое
поколение пауков снова и снова появляется с ними на свет.
Сила рыцарского удара была такова, что Томас, пронзив паука насквозь,
влетел в мохнатые лапы. Тот в агонии ухватил всеми восемью, мял: сунул в
чудовищную пасть, пытаясь разгрызть стальную скорлупу панциря. Томас был
залит липкой слюной, барахтался, руки и ноги держал прижатыми к телу,
чтобы паук не выломал их вовсе. Конь с опустевшим седлом отбежал в
сторону, там приседал к земле, дрожа всем телом.
отражать удары. Один угрюмолицый оставил его другу, сам подбежал к пауку,
со всего размаха ударил чудовище по нижней, опорной лапе. Лезвие рассекло
сухожилие, лапа подломилась, выступила белесая вязкая кровь. Паук
задергался, выронил Томаса. Рыцарь со страшным грохотом повалился на
каменные плиты, а сверху бесшумно упала косматая туша паука.
Дальский Алекс
Афанасьев Роман
Березин Федор
Лондон Джек
Ильин Андрей
Прозоров Александр