что преступников надо казнить, то эта власть важно вещает в ответ нечто о
гуманности, о сверхценности любой жизни, даже сорняка, сверхценности любого
мусора. Даже о то, что мусор тоже имеет право жить и существовать... Более
того, пользоваться всеми правами, что и культурное растение...
власть, везде и всюду примитивно и понятно каждому человека из народа
защищать скифов. За каждого убитого скифа убивать троих, а то и пятерых...
предполагаемого противника. Из-за чего русские, попадая в любую страну, тут
же стараются отказаться от своей русскости? Это курды и через сто или
пятьсот лет - курды в любой стране, а русские уже через поколение не знают
русского языка. Да все потому, что русским быть - позорно, беззащитно,
невыгодно. Выгоднее примкнуть к любой нации, которую правительство и
военные силы защищают. Так это было?
быть русским.
улицы послышались ликующие крики. Народ откачнулся даже от кафе, ломанулся
как на буфет, орал, размахивал руками.
видно, как на проезжей части улицы показались ровные ряды кирасиров. Вроде
бы кирасиров, не то русских, не то наполеоновских, не отличить, но ребята
красивые, подтянутые, сытые и молодцеватые, таких не встретить в нынешней
армии...
барабанов, а дальше по улице взвилась пыль, послышался дробный стук. В поле
зрения ворвались бешено скачущие всадники в кожаных остроконечных шапках,
все одеты как нельзя просто, у каждого в руке кривая сабля, на локте левой
руки простой деревянный щит, обтянутый кожей.
кирасиров, подпрыгивали, орали и размахивали руками. Под ноги всадникам
полетели цветы, бейсбольные кепки, жестянки из-под пива.
В отличие от мерно вышагивающих солдат времен наполеоновских войн, эти
показались всего на мгновение, но зрители орали и подпрыгивали, верещали
восторженно, хотя всадники скрылись.
подобрать какую-нибудь годовщину. У скифов их побольше, чем у этих
жалких... русских, ха-ха!
всадники внесли свежую струю в привычный маскарадный мир ряженых под
русскую дружину, в петровские потешные полки, суворовских чудо-богатырей,
солдат брусиловской армии...
всех королей по никам помнит.
непобедимым войском Александра Македонского. Как известно, самый великий
полководец древности, не знавший поражений, все же каждый раз получал по
зубам, когда пробовал вторгнуться к скифам.
раз не просто побеждали, а уничтожали персидские войска, когда те рисковали
вторгнуться в скифские владения. А потом шли следом и превращали всякие там
персии с десятками прилегающих стран в груды развалин. А так - тысячу лет!
дата победы не над персами, а над македонцами. Тогда наместник Александра
Великого Зорапион с 30-тысячным войском пытался взять Ольвию, но скифы,
союзники Ольвии, подоспели вовремя, уничтожили все войско непобедимых
македонцев, убили самого Зорапиона, а из его черепа сделали чашу... как
делали из черепов всех побежденных и убитых царей.
и поэмах, точная дата зафиксирована десятком историков, в Ольвии в то время
находилось немало грамотных купцов из Ассирии, Мидии. Все благодарили
скифов, все в подробностях описали славную битву.
что зрителям неважно на какой стороне бантик или пряжка, историю создаем мы
сами, в том числе - и древнюю, но Серый Пес уперся именно в победу над
Зорапионом: сохранились даже рисунки, в чем скифы были одеты, какие строем
выступали, какими стрелами уничтожили передовое войско, не понеся потерь
сами...
великой победы скифского войска под Ольвией шла на чистом энтузиазме. Центр
и штаб, понятно, в Корчме, но по регионам уже шили костюмы, а в клубах
исторической баталистики конники разделились на скифов и македонцев. Скифы
учились нападать с дикими криками "Слава!", а македонцы - падать с коней и
умирать в красивых позах.
свой счет подвести к месту празднования свою продукцию.
кофе. Справа квартира пуста: соседи не выдержали постоянного разгула
дебилов, которых невозможно приструнить, сбежали к престарелым родителям,
ютятся теперь все в тесноте, а сами дебилы кофе варить не умеют...
попал ключом в замочную скважину. Открыл дверь, запах ударил в лицо мощный,
одуряющий, восхитительный. Волна в прихожую шла с кухни. Дед сидит в своем
плетеном кресле у газовой плиты, колени прикрыты старым пледом, придирчиво
посматривает, как в джезве поднимается коричневая корка. На столе перед ним
большая кофейная чашка с разводами коричневой гущи на донышке.
тебя начнутся жуткие боли в печени, схватит сердце...
к краю. Когда ставил ее на стол, рука вдруг крупно задрожала. Дед хитро
подмигнул:
застрял в горле. Стало трудно дышать. В глазах защипало.
чувствовались сухие твердые колени. На затылок опустились пальцы деда,
Крылов слышал как перебирает ему волосы, на некоторое время вернулось
старое почти забытое чувство, светлое и безмятежное, когда вот так в
далеком детстве клал деду голову на колени, а тот чесал ему спинку, ворошил
волосы, вычесывал голову, заглядывал в уши, что-то оттуда выкапывал, всегда
становилось легко, светло и защищено.
телекамерой на плече, весь в ремнях, рядом играла глазками молодая женщина.
Крылов вспомнил, что часто видел ее на телеэкранах.
Крылов?
лица так страшно и резко, что в глазах на миг потемнело, а в ушах раздался
протяжный звон. - Это мой дед... А что..?
звонок из этой квартиры, мы проверили, что Владимир Сергеевич Крылов
сегодня в присутствии телекамер уйдет из жизни. Мы просили повторить, даже
записали его голос на пленку...
уверен, что он это сделает все равно, будете его запечатлевать или нет.
профессиональный щебет показался Крылову чудовищно неуместным, но вспомнил,
что телеведущим голоса ставят не логопеды, а хирурги, уже ничего не
изменить, как и словарный запас не расширить.
металла, пластики и торчащих объективов стены в тесном проходе. Дед по
торжественному случаю сидел в чистой рубашке, галстук, узел слегка
распущен, вид библейского патриарха, мудрый и снисходительный.
агрегате едва слышно зашелестело.
фотоаппаратами, за их спинами еще один мужик с уже знакомой аппаратурой на
Херберт Фрэнк
Марко Джон
Сертаков Виталий
Свержин Владимир
Акунин Борис
Перумов Ник