вас имеется своя философия истории и система методов, доказывающих правоту
этой философии. Но в Кортезии вы могли бы с большим успехом реализовать
свою философию. Такие материальные возможности...
опубликовывать. Только в Латании я могу выполнить свою общечеловеческую
задачу - навечно ликвидировать межгосударственные войны. В Кортезии это
невозможно.
своих возможностей! Богата, индустриально могуча, обеспечила высокий
жизненный уровень... Ну, и что? Она неспособна развиваться дальше. Она
остановилась. Ей остается либо закостенеть, либо взрывом менять свою
структуру. Она разжирела - и ее душит жир. А Латания - молодая страна, в
ней еще не накопилось жира, она вся в движении. Она бедней Кортезии, но
уже совершенней. Кортезия - венец старого могучего развития. Латания -
начало нового. Ни в одной стране я не мог бы осуществить того, что смогу
здесь.
перспектив. Кортезы обожают свою страну.
завершает свою роль руководителя прогресса и передает эстафету Латании.
Вам нужен пример? Перед вами наш министр внешних сношений Джон Вудворт. Он
по происхождению кортез. И он любит свою страну, ценит ее успехи, бытовые
удобства - и не раз ставил нам ее в пример, критикуя наши недостатки. Но
он добровольно перебрался к нам. И сделал это потому, что понял -
общественное развитие в его стране зашло в тупик, оно может лишь
консервировать уже достигнутые успехи. А Латания начинает новый виток
великого человеческого развития, он хочет быть первопроходцем на этом
пути. У вас больше нет вопросов?
два часа. Мы разговариваем уже третий час. Фальк, вы заснули? Почему вы
молчите?
объявил геройство преступлением. Как это пережить, я спрашиваю?
из Клура для новых нападок. Гамова он обвинил в противоречивости, его
помощников в том, что они либо настолько тупы, что не видят этих
противоречий, либо настолько трусливы, что не смеют ему возражать. "Где
логика? - грозно спрашивал Фагуста в передовой статье. - С одной стороны,
диктатор осыпает денежными наградами и орденами всех, отличившихся на
войне, а в своей "Декларации о войне" и в беседе с гостями из Клура
объявляет всех воюющих преступниками и грозит после войны предать Черному
суду тех солдат и офицеров, каких сам же удостаивал награды. И с такой
программой наш правитель собирается выиграть войну?"
мог с ним не согласиться: последовательностью программа Гамова не
блистала. Временами казалось, что его стратегия одновременно преследует
две разные цели - и одна мешает другой. Я высказал это Гамову. Он возразил
с неудовольствием:
вряд ли меньше ответственны за нашу политику, чем я. А она стремится к
двум разным целям. Во-первых, выиграть эту войну, а во-вторых,
воспользоваться победой, чтобы уничтожить саму возможность войны. И я
заранее примиряюсь с тем, что после победы мы не будем восхвалять те
военные действия, какие привели нас к победе.
все больше вызывали во мне сомнения. Вначале я склонен был считать их
эмоциональными выплесками, но теперь стало ясно, что здесь продуманная
концепция. Вызывающая фраза: "В мире нет ни одного разногласия между
государствами, которое могло бы оправдать гибель хотя бы одного ребенка",
была подобна внезапному залпу среди настороженной тишины. Удивляюсь, что
Фагуста не сыграл на этой фразе.
суда во враждебных странах. У меня было впечатление, что
разрекламированная частная война выдохлась, еще не начавшись. "Вестник
Террора и Милосердия" в каждом номере печатал заочные смертные приговоры и
награды за их выполнение. Но несколько террористических актов против
малозначительных лиц погоды не делали.
океан движутся суда с людьми и снаряжением. К весне Фердинанд Ваксель
будет иметь в пять раз больше войска, чем имел, когда пошел на Забон, и
начнет он с гигантского метеоудара. На побережье Кортезии переоборудуются
метеостанции, их генераторы способны контролировать весь океан. На заводах
сгущенной воды работают в три смены. Впервые в истории Кортезии введено
ограничение на электроэнергию, основная масса ее канализируется на заводы
энерговоды.
заметил Пеано. И на этот раз его радостная улыбка не камуфлировала унылое
настроение. Он гордился, что его оценивают выше, чем маршала Комлина, и
готовятся к битве с ним серьезней.
и не даст отсеяться... Штупа, как с контрциклонной борьбой? Что вам
потребуется, чтобы обеспечить весну и лето?
при двойном расходе энерговоды, - ответил Штупа.
возражаю против удвоенного снабжения Штупы энерговодой. Была одна тайна в
производстве энерговоды - и ее пока Штупа не знал. Гамов сказал:
Прищепа, есть еще сведения о враге?
были. Ширбай Шар прибыл в Кортезию и ведет там переговоры. Кир Кирун, брат
Лона Чудина, президента Великого Лепиня, зачастил с визитами в Конду, а
там полно кортезов - с некоторыми он встречается. А Мгобо Мордоба,
президент Собраны, молчаливый, улыбчивый, невозмутимый, со всеми одинаково
вежливый, в парламенте обвинил нас в измене союзному долгу и в отречении
от идеалов дружбы с малыми нациями. "Такое идейное предательство не может
остаться неотомщенным!"- грозил он. Вероятно, Собрана первая откажется от
формального союза с нами и вступит в активный союз с Кортезией.
против - Леонард Бернулли. Яростный оратор, лидер независимых, фермер в
молодости, ныне профессор, он доказывает, что приятельство с бывшими
союзниками Латании лишь отягчит Кортезию. Вот выдержка из его речи в
сенате: "Гамов отделывается от швали, чтобы облегчить свою тележку, а мы
эту шваль перегружаем себе". Он за концентрацию всех сил Кортезии против
нас. Кстати, Бернулли - личный недруг Амина Аментолы. При встречах они не
здороваются.
ним учились на одном курсе университета. Леонард был из тех студентов,
которые плохо действовали на печень профессоров. Служить под его
начальством еще можно, но иметь его в подчиненных - не дай бог!
Прищепу. Если десять человек составляли Ядро, то мы четверо являлись его
центром. Я сказал, когда остальные ушли:
Могу предложить вам подспорье - сто миллионов золотых диданов.
"Орион" в Клуре.
Голова кружится! - сказал Вудворт. Кортезианское уважение к богатству не
было вытравлено в нем десятилетием службы в Латании.
чтобы способствовать падению Гамова и моему вступлению на престол Латании.
деловой. Но в истории осведомлен не больше, чем слепец в живописи.
Диктатор для него лишь синоним императора. Кортезов такие ошибки не
возмущают. Они не требуют у своих президентов учености.
сведений, приносящих вред моей родине, отнеслись с уважением. От меня ждут
не предательства Латании, а сотрудничества на благо моей несчастной
родины, угнетенной жестоким и мрачным диктатором. Жестокий и мрачный,
именно такая формулировка в шифровке.